ДУМА
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
THOUGHT
Sadly I look at our generation!
His future - il is empty, il is dark,
Meanwhile, under the burden of knowledge and doubt,
Inaction, it will age.
We are rich, barely out of the cradle,
The mistakes of the fathers and their later minds
And life is already tormenting us, like an even path without a goal,
Like a feast at someone else's holiday.
To good and evil, they are shamefully indifferent,
At the beginning of the field, we wilt without a fight;
Before danger, shamefully cowardly
And before the government - despicable slaves.
So a skinny fetus, ripe for a while,
Neither pleasing our taste, nor eyes
Hanging between flowers, an orphaned alien,
And the hour of their beauty - its fall hour!
We have withered the mind with barren science
Taya enviously from neighbors and friends
Hope the best and noble voice
Disbelief ridiculed passions.
We barely touched to the cup of pleasure,
But we did not save those young forces;
Of every joy, fearing satiety,
We have the best juice ever.
Dreams of poetry, creation of art
Delight sweet our mind does not stir;
We eagerly cherish the rest of our feelings
Buried in stinginess and useless treasure.
And we hate, and we love by chance,
Without sacrificing anything to malice or love,
And a kind of secret cold reigns in the soul,
When the fire boils in blood.
And our ancestors are bored with luxurious fun,
Their conscientious, childish debauchery;
And to the grave we rush without happiness and without glory,
Looking mockingly back.
The crowd is gloomy and soon forgotten
We’ll pass over the world without a trace of noise,
Throwing not a fertile thought for centuries,
Not a genius of work begun.
And our dust, with the rigor of a judge and a citizen,
A descendant will be insulted by a contemptuous verse,
Taunting the bitterly deceived son
Over the squandered father.
Sadly I look at our generation!
His future - il is empty, il is dark,
Meanwhile, under the burden of knowledge and doubt,
Inaction, it will age.
We are rich, barely out of the cradle,
The mistakes of the fathers and their later minds
And life is already tormenting us, like an even path without a goal,
Like a feast at someone else's holiday.
To good and evil, they are shamefully indifferent,
At the beginning of the field, we wilt without a fight;
Before danger, shamefully cowardly
And before the government - despicable slaves.
So a skinny fetus, ripe for a while,
Neither pleasing our taste, nor eyes
Hanging between flowers, an orphaned alien,
And the hour of their beauty - its fall hour!
We have withered the mind with barren science
Taya enviously from neighbors and friends
Hope the best and noble voice
Disbelief ridiculed passions.
We barely touched to the cup of pleasure,
But we did not save those young forces;
Of every joy, fearing satiety,
We have the best juice ever.
Dreams of poetry, creation of art
Delight sweet our mind does not stir;
We eagerly cherish the rest of our feelings
Buried in stinginess and useless treasure.
And we hate, and we love by chance,
Without sacrificing anything to malice or love,
And a kind of secret cold reigns in the soul,
When the fire boils in blood.
And our ancestors are bored with luxurious fun,
Their conscientious, childish debauchery;
And to the grave we rush without happiness and without glory,
Looking mockingly back.
The crowd is gloomy and soon forgotten
We’ll pass over the world without a trace of noise,
Throwing not a fertile thought for centuries,
Not a genius of work begun.
And our dust, with the rigor of a judge and a citizen,
A descendant will be insulted by a contemptuous verse,
Taunting the bitterly deceived son
Over the squandered father.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Женя Рачинская
