Иосиф Бродский. На независимость Украины (1994)
Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,
Слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
Время покажет "кузькину мать", руины,
Кость посмертной радости с привкусом Украины.
То не зеленок – виден, траченный изотопом,
Жовто-блакытный Ленин над Конотопом,
Скроенный из холста, знать, припасла Канада.
Даром что без креста, но хохлам не надо.
Горькой вошни карбованец, семечки в полной жмене.
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С сальными глазами жили как каторжане.
Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:
Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря – в мундире,
По адресу на три буквы, на стороны все четыре.
Пусть теперь в мазанке хором гансы
С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, суп выбирая в чаще,
А курицу из борща грызть в одиночку слаще.
Прощевайте, хохлы, пожили вместе – хватит!
Плюнуть, что ли, в Днепро, может, он вспять покатит.
Брезгуя гордо нами, как оскомой битком набиты,
Отторгнутыми углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом, вашего хлеба, неба
Нам, подавись вы жмыхом, не подолгом не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду,
Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях покопом.
Вас родила земля, грунт, чернозем с подзомбом,
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Эта земля не дает, вам, калунам, покоя.
Ой, ты левада, степь, краля, баштан, вареник,
Больше, поди, теряли – больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза
Нет на нее указа, ждать до другого раза.
С Богом, орлы и казаки, гетьманы, вертухаи,
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
Будете вы хрипеть, царапая край матраса,
Строчки из Александра, а не брехню Тараса
Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,
Слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
Время покажет "кузькину мать", руины,
Кость посмертной радости с привкусом Украины.
То не зеленок – виден, траченный изотопом,
Жовто-блакытный Ленин над Конотопом,
Скроенный из холста, знать, припасла Канада.
Даром что без креста, но хохлам не надо.
Горькой вошни карбованец, семечки в полной жмене.
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С сальными глазами жили как каторжане.
Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:
Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря – в мундире,
По адресу на три буквы, на стороны все четыре.
Пусть теперь в мазанке хором гансы
С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, суп выбирая в чаще,
А курицу из борща грызть в одиночку слаще.
Прощевайте, хохлы, пожили вместе – хватит!
Плюнуть, что ли, в Днепро, может, он вспять покатит.
Брезгуя гордо нами, как оскомой битком набиты,
Отторгнутыми углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом, вашего хлеба, неба
Нам, подавись вы жмыхом, не подолгом не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду,
Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях покопом.
Вас родила земля, грунт, чернозем с подзомбом,
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Эта земля не дает, вам, калунам, покоя.
Ой, ты левада, степь, краля, баштан, вареник,
Больше, поди, теряли – больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза
Нет на нее указа, ждать до другого раза.
С Богом, орлы и казаки, гетьманы, вертухаи,
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
Будете вы хрипеть, царапая край матраса,
Строчки из Александра, а не брехню Тараса
Joseph Brodsky. On the independence of Ukraine (1994)
Dear Charles XII, the battle of Poltava,
Thank God, lost. As burry said,
Time will show Kuzkin’s mother, ruins,
Posthumous bone with a touch of Ukraine.
It’s not green - it’s visible, spent by isotope,
The yellow-black Lenin above Konotop,
Crafted from canvas, Canada has been stockpiled.
It’s free without a cross, but Khokhlov is not necessary.
Bitter louse Carbovanese, sunflower seeds in full flesh.
It is not for us, Katsapam, to blame them for treason.
Themselves under the images of seventy years in Ryazan
With greasy eyes they lived like prisoners.
Let’s tell them, the clear-cut mother paused strictly:
Good riddance, Ukrainians, and a rushnyk road.
Come from us in zhupan, without saying - in a uniform,
At the address in three letters, on the sides all four.
Now let the hans in the hut in chorus
With Poles they put you on four bones, you bastards.
How to get into the loop, so together, choosing soup in more often,
And to eat chicken from borsch alone is sweeter.
Goodbye, Ukrainians, lived together - that's enough!
Spit, perhaps, in the Dnieper, maybe he will roll back.
Disdainfully proud of us, like a squeezed cram full
Torn corners and age-old resentment.
Do not remember dare, your bread, sky
We, choking on the cake, do not require long periods of time.
There’s nothing to spoil the blood, tear clothes on the chest,
Ended, to know, love, since there was a midway.
What is poking around in vain in torn roots by digging.
You have given birth to earth, soil, black soil with a subzomb,
Fully download rights, sew us one, the other.
This land does not give you, the caloons, peace.
Oh, you are the Levada, the steppe, the stealer, the chestnut, the dumpling,
Go ahead, lose more - more people than money.
Somehow interrupt. And as for the tears from the eye
There is no decree on her, wait until another time.
With God, eagles and Cossacks, hetmans, guards,
Only when it comes and you die, boogies,
Will you wheeze, scratching the edge of the mattress,
Lines from Alexander, not Taras nonsense
Dear Charles XII, the battle of Poltava,
Thank God, lost. As burry said,
Time will show Kuzkin’s mother, ruins,
Posthumous bone with a touch of Ukraine.
It’s not green - it’s visible, spent by isotope,
The yellow-black Lenin above Konotop,
Crafted from canvas, Canada has been stockpiled.
It’s free without a cross, but Khokhlov is not necessary.
Bitter louse Carbovanese, sunflower seeds in full flesh.
It is not for us, Katsapam, to blame them for treason.
Themselves under the images of seventy years in Ryazan
With greasy eyes they lived like prisoners.
Let’s tell them, the clear-cut mother paused strictly:
Good riddance, Ukrainians, and a rushnyk road.
Come from us in zhupan, without saying - in a uniform,
At the address in three letters, on the sides all four.
Now let the hans in the hut in chorus
With Poles they put you on four bones, you bastards.
How to get into the loop, so together, choosing soup in more often,
And to eat chicken from borsch alone is sweeter.
Goodbye, Ukrainians, lived together - that's enough!
Spit, perhaps, in the Dnieper, maybe he will roll back.
Disdainfully proud of us, like a squeezed cram full
Torn corners and age-old resentment.
Do not remember dare, your bread, sky
We, choking on the cake, do not require long periods of time.
There’s nothing to spoil the blood, tear clothes on the chest,
Ended, to know, love, since there was a midway.
What is poking around in vain in torn roots by digging.
You have given birth to earth, soil, black soil with a subzomb,
Fully download rights, sew us one, the other.
This land does not give you, the caloons, peace.
Oh, you are the Levada, the steppe, the stealer, the chestnut, the dumpling,
Go ahead, lose more - more people than money.
Somehow interrupt. And as for the tears from the eye
There is no decree on her, wait until another time.
With God, eagles and Cossacks, hetmans, guards,
Only when it comes and you die, boogies,
Will you wheeze, scratching the edge of the mattress,
Lines from Alexander, not Taras nonsense
У записи 4 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Борис Ярцев
