Я тебя очень прошу, не говори мне про любовь.
Я слышать про твою любовь не могу.
Пойми уже наконец, когда ты говоришь: «Я тебя люблю», так ты в эти слова один смысл вкладываешь, а я совсем другой смысл из них извлекаю.
Как будто ты кладешь в шляпу апельсин, а я из нее достаю кролика.
А ты меня потом спрашиваешь: ну как, вкусно?
И я сразу в ужасе: мне что, его убить нужно?
И съесть?
А я его, наоборот, морковкой кормлю, и у него нос шевелится, и уши розовые просвечивают на солнце.
А ты, ну так, между прочим, предлагаешь: давай я тебе его почищу.
Я это себе представляю, и мне сразу дурно делается.
Тошнит, голова кружится…
Ну ладно, говорю, почисть…
И ухожу из дома, чтобы этого не видеть.
Возвращаюсь через час, а ты сидишь в кресле, весь пол в апельсиновых шкурках, а кролика нет нигде.
Ты мне вкладываешь в рот дольку апельсина, и меня немедленно рвет от вкуса свежей крови.
Я думаю: убийца.
Ты думаешь: истеричка…
(c)
Я слышать про твою любовь не могу.
Пойми уже наконец, когда ты говоришь: «Я тебя люблю», так ты в эти слова один смысл вкладываешь, а я совсем другой смысл из них извлекаю.
Как будто ты кладешь в шляпу апельсин, а я из нее достаю кролика.
А ты меня потом спрашиваешь: ну как, вкусно?
И я сразу в ужасе: мне что, его убить нужно?
И съесть?
А я его, наоборот, морковкой кормлю, и у него нос шевелится, и уши розовые просвечивают на солнце.
А ты, ну так, между прочим, предлагаешь: давай я тебе его почищу.
Я это себе представляю, и мне сразу дурно делается.
Тошнит, голова кружится…
Ну ладно, говорю, почисть…
И ухожу из дома, чтобы этого не видеть.
Возвращаюсь через час, а ты сидишь в кресле, весь пол в апельсиновых шкурках, а кролика нет нигде.
Ты мне вкладываешь в рот дольку апельсина, и меня немедленно рвет от вкуса свежей крови.
Я думаю: убийца.
Ты думаешь: истеричка…
(c)
I beg you, do not tell me about love.
I can’t hear about your love.
Understand at last when you say: “I love you”, so you put one meaning in these words, and I extract a completely different meaning from them.
It’s like you put an orange in a hat, and I get a rabbit out of it.
And then you ask me: how, delicious?
And I’m terrified at once: do I need to kill him?
And eat?
And I, on the contrary, feed him carrots, and his nose moves, and his pink ears shine through in the sun.
And you, by the way, suggest: let me clean it for you.
I imagine this, and immediately I am doing it wrong.
Sick, dizzy ...
Well, I’m saying, clean ...
And I’m leaving home so as not to see this.
I’m coming back in an hour, and you are sitting in an armchair, the whole floor is in orange skins, and there is no rabbit anywhere.
You put a slice of orange in my mouth and I immediately vomit with the taste of fresh blood.
I think: a killer.
You think hysterical ...
(c)
I can’t hear about your love.
Understand at last when you say: “I love you”, so you put one meaning in these words, and I extract a completely different meaning from them.
It’s like you put an orange in a hat, and I get a rabbit out of it.
And then you ask me: how, delicious?
And I’m terrified at once: do I need to kill him?
And eat?
And I, on the contrary, feed him carrots, and his nose moves, and his pink ears shine through in the sun.
And you, by the way, suggest: let me clean it for you.
I imagine this, and immediately I am doing it wrong.
Sick, dizzy ...
Well, I’m saying, clean ...
And I’m leaving home so as not to see this.
I’m coming back in an hour, and you are sitting in an armchair, the whole floor is in orange skins, and there is no rabbit anywhere.
You put a slice of orange in my mouth and I immediately vomit with the taste of fresh blood.
I think: a killer.
You think hysterical ...
(c)
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Кофанова
