Любовь надо проявлять.
"На всю оставшуюся жизнь." - Эти слова вы наверняка знаете, и песню слышали, и фильм помните, даже если не читали повесть Веры Пановой «Спутники». «На всю оставшуюся жизнь» – четырехсерийный фильм Петра Наумовича Фоменко, стихи этой песни написал тоже он. Сценарий писал вместе с ним сын Веры Пановой, ленинградский писатель, философ и диссидент Борис Вахтин; его главную повесть «Одна абсолютно счастливая деревня» – трагическую, смешную, полную любви и страдания – Фоменко потом инсценировал в своем театре. И в этом спектакле, и в остальных своих работах Петр Фоменко больше всего поражал – думаю, что многих – именно сочетанием трагедии с насмешкой, не циничной, но мужественной и горькой.
(…)
Фоменко и есть воплощение студийности – того самого великого умения создавать среды, которое встречается куда реже собственно театральной одаренности. Где бы он ни работал – в Театре Маяковского в Москве, в Ленинградском театре комедии, в собственном театре-студии, который был, пожалуй, наиболее отрадным явлением среди всех столичных репертуарных театров, – он создавал вокруг себя не секту, не культ, не кружок оголтелых единомышленников, а именно среду равных, студию в высшем смысле, где не проповедовал, не учил, а учился наравне с другими. Лучшие артисты современной России – сестры Кутеповы, Кирилл Пирогов, Павел Баршак, Евгений Цыганов, Галина Тюнина, покойный Юрий Степанов – его ученики, звезды его театра. Во многом очарование этого театра было обеспечено исключительно качественной литературой, с которой Фоменко только и имел дело, – от Маяковского до Кима, от Чехова до Маркеса; но дело, конечно, не в литературности, а в театральности, в том, что называется ансамблем. Ансамбль – то редчайшее состояние художественного коллектива, когда все радуются друг другу, когда театр – дом, а не храм и уж подавно не балетный класс, когда индивидуальность – не помеха, а залог успеха. Фоменко не зря окончил МГПИ, главный педагогический институт страны: он строил театр, как умный учитель настраивает класс, никому не запрещая думать, спорить, даже и хулиганить, если по делу. Никаких обычных художнических комплексов – славолюбие, зацикленность на недооценке, жажда приблизиться к власти – у него не бывало сроду, потому что он был феноменально одарен, по-пушкински легок и знал себе цену. У таких людей не бывает проблем с учениками: они растят не рабов, а собеседников. И главная примета того, что театр Фоменко стал именно студией, а не сектой, – то, что и после его ухода ничего с этим театром не сделается. Это секта рушится без вождя – а студия свободных единомышленников продолжает работать, противопоставляя тяжелым и зловонным временам дух легкости, таланта и отважной насмешки. Это с ними и с нами – на всю оставшуюся жизнь.
Дмитрий Быков – памяти Петра Наумовича Фоменко.
Из интервью с Нонной Гришаевой:
– Принято считать, что в театральном мире многое зависит от воли случая. Помните моменты счастливого стечения обстоятельств?
– Репетиции с Петром Фоменко я буду помнить всю жизнь. Я вводилась в оба его спектакля – «Пиковая дама» и «Без вины виноватые» и поэтому репетировала с ним один на один. Это была фантастика. В своем кабинете он говорил тихо, практически шепотом, глядя глаза в глаза. Рассказывал мне, какая она, моя Лиза. Я смотрела изумленно: откуда этот седой пожилой мужчина так точно знает и чувствует Лизу, девушку 17 лет? Поразительно. Он мне говорил такие тонкие, абсолютно точные вещи, которые мужчина знать не может. А вот он знал. До сих пор это для меня загадка. Обе работы мои любимейшие – и Лиза, и Шелавина в спектакле «Без вины виноватые».
– Говорят, мастерство режиссера состоит в умении выигрышно подать актера?
– Петр Наумович как художник умел создать такую палитру артисту, так смешать краски, что успех был гарантирован. Он вместе с тобой выстраивал роль – тонко, грациозно, со множеством нюансов. Я много ходила в его «Мастерскую», смотрела спектакли, продолжая у него учиться. Петр Наумович – великий.
Слова Петра Фоменко: «Наше оружие – это всё-таки РАДОСТЬ БЫТИЯ.»
Петр Фоменко, Гитис, 80-е годы
Одно из любимых стихотворений Петра Фоменко:
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда - остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо - книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь - безмерно боле,
Чем quantum satis Бранда воли,
А мир - прекрасен, как всегда.
Александр Блок
"На всю оставшуюся жизнь." - Эти слова вы наверняка знаете, и песню слышали, и фильм помните, даже если не читали повесть Веры Пановой «Спутники». «На всю оставшуюся жизнь» – четырехсерийный фильм Петра Наумовича Фоменко, стихи этой песни написал тоже он. Сценарий писал вместе с ним сын Веры Пановой, ленинградский писатель, философ и диссидент Борис Вахтин; его главную повесть «Одна абсолютно счастливая деревня» – трагическую, смешную, полную любви и страдания – Фоменко потом инсценировал в своем театре. И в этом спектакле, и в остальных своих работах Петр Фоменко больше всего поражал – думаю, что многих – именно сочетанием трагедии с насмешкой, не циничной, но мужественной и горькой.
(…)
Фоменко и есть воплощение студийности – того самого великого умения создавать среды, которое встречается куда реже собственно театральной одаренности. Где бы он ни работал – в Театре Маяковского в Москве, в Ленинградском театре комедии, в собственном театре-студии, который был, пожалуй, наиболее отрадным явлением среди всех столичных репертуарных театров, – он создавал вокруг себя не секту, не культ, не кружок оголтелых единомышленников, а именно среду равных, студию в высшем смысле, где не проповедовал, не учил, а учился наравне с другими. Лучшие артисты современной России – сестры Кутеповы, Кирилл Пирогов, Павел Баршак, Евгений Цыганов, Галина Тюнина, покойный Юрий Степанов – его ученики, звезды его театра. Во многом очарование этого театра было обеспечено исключительно качественной литературой, с которой Фоменко только и имел дело, – от Маяковского до Кима, от Чехова до Маркеса; но дело, конечно, не в литературности, а в театральности, в том, что называется ансамблем. Ансамбль – то редчайшее состояние художественного коллектива, когда все радуются друг другу, когда театр – дом, а не храм и уж подавно не балетный класс, когда индивидуальность – не помеха, а залог успеха. Фоменко не зря окончил МГПИ, главный педагогический институт страны: он строил театр, как умный учитель настраивает класс, никому не запрещая думать, спорить, даже и хулиганить, если по делу. Никаких обычных художнических комплексов – славолюбие, зацикленность на недооценке, жажда приблизиться к власти – у него не бывало сроду, потому что он был феноменально одарен, по-пушкински легок и знал себе цену. У таких людей не бывает проблем с учениками: они растят не рабов, а собеседников. И главная примета того, что театр Фоменко стал именно студией, а не сектой, – то, что и после его ухода ничего с этим театром не сделается. Это секта рушится без вождя – а студия свободных единомышленников продолжает работать, противопоставляя тяжелым и зловонным временам дух легкости, таланта и отважной насмешки. Это с ними и с нами – на всю оставшуюся жизнь.
Дмитрий Быков – памяти Петра Наумовича Фоменко.
Из интервью с Нонной Гришаевой:
– Принято считать, что в театральном мире многое зависит от воли случая. Помните моменты счастливого стечения обстоятельств?
– Репетиции с Петром Фоменко я буду помнить всю жизнь. Я вводилась в оба его спектакля – «Пиковая дама» и «Без вины виноватые» и поэтому репетировала с ним один на один. Это была фантастика. В своем кабинете он говорил тихо, практически шепотом, глядя глаза в глаза. Рассказывал мне, какая она, моя Лиза. Я смотрела изумленно: откуда этот седой пожилой мужчина так точно знает и чувствует Лизу, девушку 17 лет? Поразительно. Он мне говорил такие тонкие, абсолютно точные вещи, которые мужчина знать не может. А вот он знал. До сих пор это для меня загадка. Обе работы мои любимейшие – и Лиза, и Шелавина в спектакле «Без вины виноватые».
– Говорят, мастерство режиссера состоит в умении выигрышно подать актера?
– Петр Наумович как художник умел создать такую палитру артисту, так смешать краски, что успех был гарантирован. Он вместе с тобой выстраивал роль – тонко, грациозно, со множеством нюансов. Я много ходила в его «Мастерскую», смотрела спектакли, продолжая у него учиться. Петр Наумович – великий.
Слова Петра Фоменко: «Наше оружие – это всё-таки РАДОСТЬ БЫТИЯ.»
Петр Фоменко, Гитис, 80-е годы
Одно из любимых стихотворений Петра Фоменко:
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда - остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо - книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь - безмерно боле,
Чем quantum satis Бранда воли,
А мир - прекрасен, как всегда.
Александр Блок
Love must be shown.
"For the rest of my life." - You probably know these words, and you heard the song, and remember the film, even if you didn’t read Vera Panova’s story “Sputniks”. “For the rest of my life” is a four-part film by Pyotr Naumovich Fomenko, he also wrote poems for this song. The script was written with him by the son of Vera Panova, a Leningrad writer, philosopher and dissident Boris Vakhtin; his main story “One Absolutely Happy Village” - tragic, funny, full of love and suffering - then Fomenko staged in his theater. And in this performance, and in his other works, Petr Fomenko was most struck - I think that many - by the combination of tragedy with mockery, not cynical, but courageous and bitter.
(...)
Fomenko is the embodiment of studio work - the very great ability to create an environment that is much less common than theatrical talent itself. Wherever he worked - at the Mayakovsky Theater in Moscow, at the Leningrad Comedy Theater, in his own theater-studio, which was perhaps the most gratifying phenomenon among all the capital's repertoire theaters - he created around himself not a sect, not a cult, not a circle frantic like-minded people, namely, the environment of equals, a studio in the highest sense, where he did not preach, did not teach, but studied on an equal basis with others. The best artists of modern Russia are the sisters Kutepovs, Kirill Pirogov, Pavel Barshak, Evgeny Tsyganov, Galina Tyunina, the late Yuri Stepanov - his students, the stars of his theater. In many ways, the charm of this theater was ensured by exclusively high-quality literature, with which Fomenko only dealt, from Mayakovsky to Kim, from Chekhov to Marquez; but the point, of course, is not in literature, but in theatricality, in what is called an ensemble. The ensemble is the rarest state of the art collective when everyone is happy with each other, when the theater is a house, not a temple, and certainly not a ballet class, when individuality is not a hindrance, but the key to success. It was not for nothing that Fomenko graduated from the Moscow State Pedagogical Institute, the country's main pedagogical institute: he built a theater as a smart teacher sets up a class, without forbidding anyone to think, argue, even hooligan, if on business. He had no time for any ordinary artistic complexes — popularity, obsession with underestimation, a thirst for approaching power — because he was phenomenally gifted, Pushkin's style and knew his own worth. Such people have no problems with students: they raise not slaves, but interlocutors. And the main sign that the Fomenko theater became just a studio, and not a sect, is that after his departure, nothing will be done with this theater. This sect collapses without a leader - and the studio of free-minded people continues to work, contrasting the difficult and fetid times with the spirit of lightness, talent and courageous ridicule. This is with them and with us - for the rest of my life.
Dmitry Bykov - in memory of Peter Naumovich Fomenko.
From an interview with Nonna Grishaeva:
- It is generally accepted that in the theater world much depends on the will of chance. Remember the moments of happy coincidence?
- I will remember rehearsals with Peter Fomenko all my life. I was introduced to both of his performances - The Queen of Spades and Guilty Without Guilt, and therefore rehearsed one on one with him. It was fantastic. In his office, he spoke quietly, almost in a whisper, looking eye to eye. He told me what she was, my Lisa. I looked in amazement: how does this gray-haired old man know and feel Lisa, a girl of 17 years old, so exactly? It’s amazing. He told me such subtle, absolutely accurate things that a man cannot know. But he knew. This is still a mystery to me. My favorite works are both Lisa and Shelavina in the play “Guilty Without Guilt”.
- They say that the skill of the director consists in the ability to successfully present the actor?
- Petr Naumovich as an artist was able to create such a palette for an artist, mix colors so that success was guaranteed. He, along with you, built the role - subtly, gracefully, with many nuances. I went to his Workshop a lot, watched performances, continuing to study with him. Peter Naumovich is a great one.
Words of Peter Fomenko: “Our weapon is still the JOY OF BEING.”
Petr Fomenko, Gitis, the 80s
One of Petr Fomenko’s favorite poems:
When you are driven and clogged
People, care or longing;
When under the grave
Everything that captivates you is sleeping;
When in the urban desert
Desperate and sick
You are coming home
And frost frosts the eyelashes, -
Then - stop for a moment
Listen to the silence of the night:
You will hear a different life by ear
Which afternoon you did not comprehend;
Take a fresh look
Far snowy streets, campfire smoke,
A quiet night waiting for the morning
Over a white, shaded garden
And heaven is a book between books;
You will find in the soul devastated
Again the image of the mother is inclined,
And in this incomparable moment -
Patterns on glass lanterns,
Frost frozen blood
Your cold love
Everything will break out in a thankful heart
You bless everything then
Realizing that life is beyond measure,
Than quantum satis Branda will,
And the world is beautiful, as always.
Alexander Blok
"For the rest of my life." - You probably know these words, and you heard the song, and remember the film, even if you didn’t read Vera Panova’s story “Sputniks”. “For the rest of my life” is a four-part film by Pyotr Naumovich Fomenko, he also wrote poems for this song. The script was written with him by the son of Vera Panova, a Leningrad writer, philosopher and dissident Boris Vakhtin; his main story “One Absolutely Happy Village” - tragic, funny, full of love and suffering - then Fomenko staged in his theater. And in this performance, and in his other works, Petr Fomenko was most struck - I think that many - by the combination of tragedy with mockery, not cynical, but courageous and bitter.
(...)
Fomenko is the embodiment of studio work - the very great ability to create an environment that is much less common than theatrical talent itself. Wherever he worked - at the Mayakovsky Theater in Moscow, at the Leningrad Comedy Theater, in his own theater-studio, which was perhaps the most gratifying phenomenon among all the capital's repertoire theaters - he created around himself not a sect, not a cult, not a circle frantic like-minded people, namely, the environment of equals, a studio in the highest sense, where he did not preach, did not teach, but studied on an equal basis with others. The best artists of modern Russia are the sisters Kutepovs, Kirill Pirogov, Pavel Barshak, Evgeny Tsyganov, Galina Tyunina, the late Yuri Stepanov - his students, the stars of his theater. In many ways, the charm of this theater was ensured by exclusively high-quality literature, with which Fomenko only dealt, from Mayakovsky to Kim, from Chekhov to Marquez; but the point, of course, is not in literature, but in theatricality, in what is called an ensemble. The ensemble is the rarest state of the art collective when everyone is happy with each other, when the theater is a house, not a temple, and certainly not a ballet class, when individuality is not a hindrance, but the key to success. It was not for nothing that Fomenko graduated from the Moscow State Pedagogical Institute, the country's main pedagogical institute: he built a theater as a smart teacher sets up a class, without forbidding anyone to think, argue, even hooligan, if on business. He had no time for any ordinary artistic complexes — popularity, obsession with underestimation, a thirst for approaching power — because he was phenomenally gifted, Pushkin's style and knew his own worth. Such people have no problems with students: they raise not slaves, but interlocutors. And the main sign that the Fomenko theater became just a studio, and not a sect, is that after his departure, nothing will be done with this theater. This sect collapses without a leader - and the studio of free-minded people continues to work, contrasting the difficult and fetid times with the spirit of lightness, talent and courageous ridicule. This is with them and with us - for the rest of my life.
Dmitry Bykov - in memory of Peter Naumovich Fomenko.
From an interview with Nonna Grishaeva:
- It is generally accepted that in the theater world much depends on the will of chance. Remember the moments of happy coincidence?
- I will remember rehearsals with Peter Fomenko all my life. I was introduced to both of his performances - The Queen of Spades and Guilty Without Guilt, and therefore rehearsed one on one with him. It was fantastic. In his office, he spoke quietly, almost in a whisper, looking eye to eye. He told me what she was, my Lisa. I looked in amazement: how does this gray-haired old man know and feel Lisa, a girl of 17 years old, so exactly? It’s amazing. He told me such subtle, absolutely accurate things that a man cannot know. But he knew. This is still a mystery to me. My favorite works are both Lisa and Shelavina in the play “Guilty Without Guilt”.
- They say that the skill of the director consists in the ability to successfully present the actor?
- Petr Naumovich as an artist was able to create such a palette for an artist, mix colors so that success was guaranteed. He, along with you, built the role - subtly, gracefully, with many nuances. I went to his Workshop a lot, watched performances, continuing to study with him. Peter Naumovich is a great one.
Words of Peter Fomenko: “Our weapon is still the JOY OF BEING.”
Petr Fomenko, Gitis, the 80s
One of Petr Fomenko’s favorite poems:
When you are driven and clogged
People, care or longing;
When under the grave
Everything that captivates you is sleeping;
When in the urban desert
Desperate and sick
You are coming home
And frost frosts the eyelashes, -
Then - stop for a moment
Listen to the silence of the night:
You will hear a different life by ear
Which afternoon you did not comprehend;
Take a fresh look
Far snowy streets, campfire smoke,
A quiet night waiting for the morning
Over a white, shaded garden
And heaven is a book between books;
You will find in the soul devastated
Again the image of the mother is inclined,
And in this incomparable moment -
Patterns on glass lanterns,
Frost frozen blood
Your cold love
Everything will break out in a thankful heart
You bless everything then
Realizing that life is beyond measure,
Than quantum satis Branda will,
And the world is beautiful, as always.
Alexander Blok
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
