О богослужениях: прекрасных и не очень.
Недавно наткнулась на слова протоиерея Андрея Ткачёва, это рассказ прихожанина одного католического храма: «Богослужение было настолько кошмарным, что я понял: видимо, есть высшие причины, заставляющие людей высиживать его». Это слова одного из родственников американской писательницы Фланнери О'Коннор. И я прошу оценить их евангельскую парадоксальность. Человек как бы говорит: «Здесь (в церкви —прим. А.Т.) все требует ремонта и замены. Но мы ходим сюда все равно, потому что здесь есть то, что нигде не купишь и не положишь в карман». Так поступала и сама писательница, возвращавшаяся к посещению богослужения не на эмоциональном подъеме, а через силу, «потому что надо». Вот ее слова: «Звуки ужасающего пения, которое я так любила, заунывное чтение Библии, пустота и отстраненность богослужения, ужасная напыщенность проповедей, ощущение бессмысленности всего происходящего — все это лишь подчеркивало: какое чудо, что мы пришли сюда. Мы возвращаемся. Мы приходим. Неделя за неделей мы выдерживаем все это».»
Можно фыркнуть, сказать – «а, католики, это их проблемы, у нас такого нет». Да, у католиков большие проблемы – с догматами. У нас таких больших проблем, как у католиков, нет. Мы – счастливые православные. Но что касается богослужения – иногда бывает невесело.
Сегодня, когда я попала в храм, где служба шла не очень качественно, нечётким бормотанием и ничего не было понятно (кроме Плача Богородицы). Когда я забыла чётки (мой спасательный круг, помогающий молиться в храме в любых ситуациях и дающий возможность не рассеиваться; ибо «дом Мой домом молитвы наречётся», заповедал Господь). Когда рядом со мной стоял ноющий подросток «когда всё это закончится?», и я ему сопереживала. Когда у самой ломило всё тело, было грустно и возникал вопрос «что я здесь делаю?». Тогда взгляд падал на Плащаницу, и я понимала. Что вот ради Него. Ради Него вот там стоят и бормочат, вот тут поют на зевке так, что звук есть, а слов не разберёшь. А вот здесь стоим мы. Некоторые из нас совершенно голодные. И всё это терпим. Нам непонятно. Но мы собрались ради Него. После крестного хода была толкотня вокруг Плащаницы, мы хотели приложиться. Те, кто смотрел за Плащаницей, ругали нас. Что мы всё делаем не так, не вовремя, не туда. Мы терпели. Никого даже не послали. Даже, наверное, не подрались ни с кем. Ради чего? Ради Кого? Ради Него. И это удивительным образом утешает. Потому что люди очень часто сами распинают Спасителя своим формальным отношением к обрядам, ко всему, что происходит в церкви. Но тут не было формального отношения. Потому что люди терпели. Человек может терпеть лишь в двух случаях: либо если он хорошо воспитан, либо если точно есть ради чего. Те люди, которые были в храме, взрослые люди, вряд ли все представляли собой элиту общества, да и вообще нам русским не свойственна сдержанность. Нам свойственна сердечность. Это черта нации. Искренность невоспитанная. И если люди плакали даже на таком ужасного качества богослужении – это чудо. И если они не ругались, толкаясь, это чудо. Иногда даже ведь перед Причастием люди в очереди не перестают болтать. А тут не было никакой болтовни – и это чудо.
Вот очень полезно попасть на даже самые «некачественные» службы, чтобы увидеть чудо. А, может быть, качественная служба и не нужна таким людям? В этом, вероятно, всё дело. Ведь главное – совершается в сердце Святым Духом и с произволения человека.
Недавно наткнулась на слова протоиерея Андрея Ткачёва, это рассказ прихожанина одного католического храма: «Богослужение было настолько кошмарным, что я понял: видимо, есть высшие причины, заставляющие людей высиживать его». Это слова одного из родственников американской писательницы Фланнери О'Коннор. И я прошу оценить их евангельскую парадоксальность. Человек как бы говорит: «Здесь (в церкви —прим. А.Т.) все требует ремонта и замены. Но мы ходим сюда все равно, потому что здесь есть то, что нигде не купишь и не положишь в карман». Так поступала и сама писательница, возвращавшаяся к посещению богослужения не на эмоциональном подъеме, а через силу, «потому что надо». Вот ее слова: «Звуки ужасающего пения, которое я так любила, заунывное чтение Библии, пустота и отстраненность богослужения, ужасная напыщенность проповедей, ощущение бессмысленности всего происходящего — все это лишь подчеркивало: какое чудо, что мы пришли сюда. Мы возвращаемся. Мы приходим. Неделя за неделей мы выдерживаем все это».»
Можно фыркнуть, сказать – «а, католики, это их проблемы, у нас такого нет». Да, у католиков большие проблемы – с догматами. У нас таких больших проблем, как у католиков, нет. Мы – счастливые православные. Но что касается богослужения – иногда бывает невесело.
Сегодня, когда я попала в храм, где служба шла не очень качественно, нечётким бормотанием и ничего не было понятно (кроме Плача Богородицы). Когда я забыла чётки (мой спасательный круг, помогающий молиться в храме в любых ситуациях и дающий возможность не рассеиваться; ибо «дом Мой домом молитвы наречётся», заповедал Господь). Когда рядом со мной стоял ноющий подросток «когда всё это закончится?», и я ему сопереживала. Когда у самой ломило всё тело, было грустно и возникал вопрос «что я здесь делаю?». Тогда взгляд падал на Плащаницу, и я понимала. Что вот ради Него. Ради Него вот там стоят и бормочат, вот тут поют на зевке так, что звук есть, а слов не разберёшь. А вот здесь стоим мы. Некоторые из нас совершенно голодные. И всё это терпим. Нам непонятно. Но мы собрались ради Него. После крестного хода была толкотня вокруг Плащаницы, мы хотели приложиться. Те, кто смотрел за Плащаницей, ругали нас. Что мы всё делаем не так, не вовремя, не туда. Мы терпели. Никого даже не послали. Даже, наверное, не подрались ни с кем. Ради чего? Ради Кого? Ради Него. И это удивительным образом утешает. Потому что люди очень часто сами распинают Спасителя своим формальным отношением к обрядам, ко всему, что происходит в церкви. Но тут не было формального отношения. Потому что люди терпели. Человек может терпеть лишь в двух случаях: либо если он хорошо воспитан, либо если точно есть ради чего. Те люди, которые были в храме, взрослые люди, вряд ли все представляли собой элиту общества, да и вообще нам русским не свойственна сдержанность. Нам свойственна сердечность. Это черта нации. Искренность невоспитанная. И если люди плакали даже на таком ужасного качества богослужении – это чудо. И если они не ругались, толкаясь, это чудо. Иногда даже ведь перед Причастием люди в очереди не перестают болтать. А тут не было никакой болтовни – и это чудо.
Вот очень полезно попасть на даже самые «некачественные» службы, чтобы увидеть чудо. А, может быть, качественная служба и не нужна таким людям? В этом, вероятно, всё дело. Ведь главное – совершается в сердце Святым Духом и с произволения человека.
On divine services: beautiful and not very.
Recently I came across the words of Archpriest Andrei Tkachev, this is a story of a parishioner of a Catholic church: "The service was so terrible that I realized: apparently, there are higher reasons forcing people to incarnate him." These are the words of one of the relatives of the American writer Flannery O'Connor. And I ask you to appreciate their gospel paradox. The man, as it were, says: “Here (in the church — approx. AT) everything needs repair and replacement. But we go here anyway, because there is something that you can’t buy anywhere and put in your pocket. " So did the writer herself, returning to attend services not on an emotional upsurge, but through strength, "because it is necessary." Here are her words: “The sounds of the terrifying singing that I loved so much, the mournful reading of the Bible, the emptiness and detachment of worship, the terrible pomp of sermons, the sense of the senselessness of everything that happened - all this only emphasized: what a miracle that we came here. We are coming back. We are coming. Week after week we stand it all. ”
You can snort, say, “Ah, Catholics, these are their problems, we don’t have that.” Yes, Catholics have big problems - with dogma. We have no big problems like Catholics. We are happy Orthodox. But as for worship, it is sometimes sad.
Today, when I got to the temple, where the service was not very high quality, fuzzy mumble and nothing was clear (except for the Crying Virgin). When I forgot the rosary (my lifebuoy, which helps to pray in the temple in all situations and makes it possible not to disperse; for “My house will be called a house of prayer,” the Lord commanded). When a aching teenager was standing next to me “when will it all end?” And I empathized with him. When my whole body was aching, it was sad and the question arose: “what am I doing here?”. Then the gaze fell on the Shroud, and I understood. What for His sake. For His sake, they stand there and mumble, here they sing in a yawn so that there is sound, but you can’t make out the words. And here we are. Some of us are completely hungry. And all this is tolerable. It is not clear to us. But we gathered for His sake. After the procession, there was a crush around the Shroud, we wanted to follow. Those who watched the Shroud scolded us. That we are doing everything wrong, at the wrong time, at the wrong place. We endured. No one was even sent. They probably didn’t even fight with anyone. For what? For whose sake? For him. And this is surprisingly comforting. Because people very often crucify the Savior themselves with their formal attitude to rites, to everything that happens in the church. But there was no formal relationship. Because people endured. A person can tolerate only in two cases: either if he is well-brought up, or if there is definitely something for the sake of. Those people who were in the temple, adults, are unlikely to all represent the elite of society, and indeed in general Russian is not characteristic of restraint. We are cordial. This is a feature of the nation. Sincerity is ill-mannered. And if people cried even at such a terrible quality of worship, this is a miracle. And if they did not swear, pushing, this is a miracle. Sometimes, even before Communion, people in the line do not stop talking. And there was no chatter - and this is a miracle.
It’s very useful to get to even the most “low-quality” services in order to see a miracle. And maybe such a service is not needed for such people? This is probably the whole point. After all, the main thing is committed in the heart by the Holy Spirit and with the will of man.
Recently I came across the words of Archpriest Andrei Tkachev, this is a story of a parishioner of a Catholic church: "The service was so terrible that I realized: apparently, there are higher reasons forcing people to incarnate him." These are the words of one of the relatives of the American writer Flannery O'Connor. And I ask you to appreciate their gospel paradox. The man, as it were, says: “Here (in the church — approx. AT) everything needs repair and replacement. But we go here anyway, because there is something that you can’t buy anywhere and put in your pocket. " So did the writer herself, returning to attend services not on an emotional upsurge, but through strength, "because it is necessary." Here are her words: “The sounds of the terrifying singing that I loved so much, the mournful reading of the Bible, the emptiness and detachment of worship, the terrible pomp of sermons, the sense of the senselessness of everything that happened - all this only emphasized: what a miracle that we came here. We are coming back. We are coming. Week after week we stand it all. ”
You can snort, say, “Ah, Catholics, these are their problems, we don’t have that.” Yes, Catholics have big problems - with dogma. We have no big problems like Catholics. We are happy Orthodox. But as for worship, it is sometimes sad.
Today, when I got to the temple, where the service was not very high quality, fuzzy mumble and nothing was clear (except for the Crying Virgin). When I forgot the rosary (my lifebuoy, which helps to pray in the temple in all situations and makes it possible not to disperse; for “My house will be called a house of prayer,” the Lord commanded). When a aching teenager was standing next to me “when will it all end?” And I empathized with him. When my whole body was aching, it was sad and the question arose: “what am I doing here?”. Then the gaze fell on the Shroud, and I understood. What for His sake. For His sake, they stand there and mumble, here they sing in a yawn so that there is sound, but you can’t make out the words. And here we are. Some of us are completely hungry. And all this is tolerable. It is not clear to us. But we gathered for His sake. After the procession, there was a crush around the Shroud, we wanted to follow. Those who watched the Shroud scolded us. That we are doing everything wrong, at the wrong time, at the wrong place. We endured. No one was even sent. They probably didn’t even fight with anyone. For what? For whose sake? For him. And this is surprisingly comforting. Because people very often crucify the Savior themselves with their formal attitude to rites, to everything that happens in the church. But there was no formal relationship. Because people endured. A person can tolerate only in two cases: either if he is well-brought up, or if there is definitely something for the sake of. Those people who were in the temple, adults, are unlikely to all represent the elite of society, and indeed in general Russian is not characteristic of restraint. We are cordial. This is a feature of the nation. Sincerity is ill-mannered. And if people cried even at such a terrible quality of worship, this is a miracle. And if they did not swear, pushing, this is a miracle. Sometimes, even before Communion, people in the line do not stop talking. And there was no chatter - and this is a miracle.
It’s very useful to get to even the most “low-quality” services in order to see a miracle. And maybe such a service is not needed for such people? This is probably the whole point. After all, the main thing is committed in the heart by the Holy Spirit and with the will of man.
У записи 5 лайков,
0 репостов,
184 просмотров.
0 репостов,
184 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
