Об участии Русской Православной Церкви в экуменическом движении в разные годы.
Часть I
Прежде чем говорить об участии Русской Православной Церкви в экуменическом движении, следует сделать некоторые уточнения. В собственном смысле слова под экуменическим движением понимают движение многочисленных, главным образом протестантских, деноминаций, декларирующих своей целью достижение возможно полного единства между последователями различных христианских исповеданий. Первой конференцией различных христианских исповеданий стала Всемирная миссионерская конференция в июне 1910 года в городе Эдинбурге, одна из комиссий которой называлась "Сотрудничество в области достижения единства". Конференция прошла без участия православных представителей.
Вскоре, в октябре 1910 года, на ежегодной конференции Американской Епископальной церкви в городе Цинциннати (Соединенные Штаты Америки) была принята резолюция об образовании специальной комиссии для созыва всемирной конференции по вопросам веры и церковного устройства. Отсюда дату 19 октября 1910 года можно с определенной долей условности считать началом экуменического движения в современном смысле этого слова. Это решение привело впоследствии к созданию так называемого Всемирного совета Церквей. Решение о создании Всемирного совета Церквей (ныне широко употребляемая аббревиатура ВСЦ) было принято в мае 1938 года на консультативной конференции в городе Утрехте (Нидерланды). А первая ассамблея Всемирного совета Церквей, состоявшаяся в 1948 году в Амстердаме, по существу, завершила процесс организационного оформления экуменического движения. Таким образом, применительно к истории Русской Православной Церкви до 1917 года представляется вообще затруднительным использование термина "экуменическое движение". В этом смысле название таких книг, как "Православие и экуменизм" с привлечением материала XVIII-XIX веков чисто исторически не вполне корректно. Целесообразно говорить лишь о межконфессиональных контактах Русской Церкви. В этот период истории Русской Церкви с точки зрения рассматриваемой нами темы нас могут интересовать, во-первых, высказывания авторитетных иерархов, богословов, подвижников благочестия Русской Церкви, многие из которых ныне канонизированы, по вопросам, касающимся отношения Православной Церкви к инославию и вопросам церковного единства и церковного общения, а также, естественно, официальные суждения священноначалия, Святейшего синода по данным проблемам. Во-вторых, нас должны интересовать непосредственные контакты Русской Церкви с инославным миром как на личном уровне (известна переписка А. С. Хомякова с архидиаконом англиканской церкви Уильямом Пальмером), так и на официальном уровне, контакты, имевшие своей целью вероисповедное единство и установление полного церковного общения.
Прежде всего следует отметить, что суждения русских богословов по данным вопросам характеризуются крайне незначительным разбросом мнений. Практически все русские богословы определяют инославных (римо-католиков, англикан, лютеран и других) как еретиков и прямо называют их этим словом. Это справедливо по отношению даже к таким дипломатичным и осторожным в выражениях авторам, как, например, святитель Филарет Московский. Составить целостное представление о позиции сыятителя Филарета в данном вопросе, скажем, на основании мыслей, высказанных в раннем его творении "Разговоры между испытующим и уверенным" не представляется возможным, так как эта книга, написанная в 1815 году в определённых условиях и с определёнными целями , отражает ещё формирующиеся взгляды великого иерарха и святителя нашей Церкви. Впоследствии святитель высказывался об инославных, в том числе и о католиках, значительно более резко: "Терпимость значит не признание ереси, а только отсутствие гонения, допущение иноверцам пребывать в своей природной религии, коснеть в заблуждениях, доколе не озарит их свет благодати. Квакер ли это или еврей, гернгутер или мусульманин, папежник или язычник" ("Собрание мнений и отзывов Филарета митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам. " - М., 1886. - Е. 4. - С. 557 - 558). Какая пара - папежник или язычник - на одном уровне!
Небезынтересно также рассмотреть, как решался русскими богословами вопрос о действительности таинств, совершаемых в инославных сообществах. В этом вопросе можно выделить два основных подхода. Одни авторы полностью исключают возможность совершения таинств в неправославной Церкви и соответственно рассматривают все таинства инославных, за исключением разве что крещения, как безблагодатные. Такого мнения придерживались святитель Игнатий (Брянчанинов), А. С. Хомяков, архиепископ Иларион (Троицкий), митрополит Елевферий (Богоявленский), митрополит Антоний (Храповицкий). Близкую к этой позицию занимал архиепископ Серафим (Соболев), который, признавая действительность таких таинств, как миропомазание или священство, тем не менее отказывался признавать их действенность, а следовательно, и спасительность.
Об официально позиции Русской Православной Церкви по этому вопросу можно судить, например, по ответному посланию Святейшего синода Русской Православной Церкви от 25 февраля 1903 года на Окружное послание Константинопольского патриарха Иоакима III, где утверждается, что Русская Церковь признает крещение западных христиан и чтит апостольское преемство латинской иерархии. Такой умеренной позиции придерживались тогда большинство русских богословов.
Более обстоятельно вопрос об отношении Русской Церкви к инославию и о действительности таинств в отделившихся от Православной Церкви сообществах был разработан в трудах Святейшего патриарха Сергия (Страгородского). Сущность взглядов патриарха Сергия кратко выражена в словах этого выдающегося, но пока не оцененного богослова Русской Церкви: "Хотя и действительные некоторые таинства у инославных, хотя они и имеют право на имя христиан с вытекающими последствиями, хотя и остаются в ограде церковной и даже на паперти, всё же в церковной евхаристии они не участвуют. Двух не сообщающихся между собой евхаристий, одинаково Христовых и одинаково истинных, быть не может, как не может быть двух Христов и двух Церквей".
Не претендуя на какие-либо обобщения, мы тем не менее можем отметить, насколько мы занимались этой темой, что не удалось обнаружить ни официальных документов Русской Церкви, ни высказываний наших авторитетных богословов XIX - начала XX века, в которых сколько-нибудь определённо утверждалось, что те или иные инославные конфессии обладают истинной евхаристией. Позиция по данному вопросу святейшего патриарха Сергия и Русской Церкви считалась общепринятой, по крайней мере до 1960-х годов. Так, ещё в 1959 году профессор Ленинградской духовной академии Николай Успенский на страницах "Журнала Московской Патриархии" (1959. № 7) характеризовал работы патриарха Сергия как последнее слово русской богословской науки по вопросу об отношении Православной Церкви к инославию. Таким образом, русская богословская мысль начала века не делала принципиального различия между современными западными христианами и еретиками древности.
Митрополит Антоний (Храповицкий) в 1915 году писал: «Православная Церковь не полагает никакой качественной разницы между так называемыми на светском языке инославными христианами Европы и древними еретиками, ибо когда первые изъявляют свое желание присоединиться к Церкви, то римо-католиков принимают в общение тем же самым чином, как ариан, несториан, монофизитов и тому подобное, а протестантов, как ещё более далеких от Церкви, чем названные еретики, через миропомазание». Следствием такого взгляда на инославный мир явилось безусловное признание истинной Церковью только Церкви Православной.
В ответном послании Святейшего синода Русской Православной Церкви патриарху Константинопольскому Иоакиму III от 25 февраля 1903 года говорится, что задача Православной Церкви в отношении инославных состоит в раскрытии им православной веры и той истины, что только наша Восточная Православная Церковь, неповрежденно сохранившая всецелый залог Христов, есть в настоящее время Церковь Вселенская. Естественно, что и восстановление церковного единства мыслилось только как воссоединение инославных со всей полнотой Православной Церкви. При этом в качестве непременного условия для основания такого воссоединения рассматривалось достижение полного единства в вопросах вероучения.
В послании митрополита Санкт-Петербургского Исидора, которое в 1870 году было от имени Святейшего синода отправлено в Американскую Епископальную церковь, отмечалось, что «прежде взаимного общения в таинствах необходимо полное согласие в вере, так как первое может основываться только на последнем». Однако следует отметить, что такая принципиальная и последовательная позиция Русской Церкви в вопросах достижения межхристианского единства сочеталась с терпимостью, доброжелательностью к инославным, открытостью к диалогу с ними на всех уровнях и с искренним стремлением к единству. Не было иной раз свойственной околоцерковной публицистике тенденции подчеркнуть теневые стороны, удовлетвориться состоянием разделения и собственной правильности. При этом позволительно предположить, что многочисленные браки представителей дома Романовых с представительницами протестантских династий имели смягчающее влияние на позицию постановлений Святейшего синода, однако самая возможность этих браков находилась в контексте богословского подхода к инославию Русской Православной Церкви.
Что касается официальных межконфессиональных контактов, имевших непосредственное отношение к вопросу о восстановлении общения с инославными, то в рассматриваемый период у Русской Православной Церкви многочисленными они не были. Следует прежде всего отметить контакты с англиканами ещё в 1716-1720 годах. До того можно вспомнить только своеобразный диалог между царем Иоанном Грозным и лютеранским пастором. Предание гласит, что после краткой дискуссии о сравнительном сотериологическом значении веры и добрых дел пастор имел неосторожность сравнить Лютера с апостолом Павлом, после чего
Часть I
Прежде чем говорить об участии Русской Православной Церкви в экуменическом движении, следует сделать некоторые уточнения. В собственном смысле слова под экуменическим движением понимают движение многочисленных, главным образом протестантских, деноминаций, декларирующих своей целью достижение возможно полного единства между последователями различных христианских исповеданий. Первой конференцией различных христианских исповеданий стала Всемирная миссионерская конференция в июне 1910 года в городе Эдинбурге, одна из комиссий которой называлась "Сотрудничество в области достижения единства". Конференция прошла без участия православных представителей.
Вскоре, в октябре 1910 года, на ежегодной конференции Американской Епископальной церкви в городе Цинциннати (Соединенные Штаты Америки) была принята резолюция об образовании специальной комиссии для созыва всемирной конференции по вопросам веры и церковного устройства. Отсюда дату 19 октября 1910 года можно с определенной долей условности считать началом экуменического движения в современном смысле этого слова. Это решение привело впоследствии к созданию так называемого Всемирного совета Церквей. Решение о создании Всемирного совета Церквей (ныне широко употребляемая аббревиатура ВСЦ) было принято в мае 1938 года на консультативной конференции в городе Утрехте (Нидерланды). А первая ассамблея Всемирного совета Церквей, состоявшаяся в 1948 году в Амстердаме, по существу, завершила процесс организационного оформления экуменического движения. Таким образом, применительно к истории Русской Православной Церкви до 1917 года представляется вообще затруднительным использование термина "экуменическое движение". В этом смысле название таких книг, как "Православие и экуменизм" с привлечением материала XVIII-XIX веков чисто исторически не вполне корректно. Целесообразно говорить лишь о межконфессиональных контактах Русской Церкви. В этот период истории Русской Церкви с точки зрения рассматриваемой нами темы нас могут интересовать, во-первых, высказывания авторитетных иерархов, богословов, подвижников благочестия Русской Церкви, многие из которых ныне канонизированы, по вопросам, касающимся отношения Православной Церкви к инославию и вопросам церковного единства и церковного общения, а также, естественно, официальные суждения священноначалия, Святейшего синода по данным проблемам. Во-вторых, нас должны интересовать непосредственные контакты Русской Церкви с инославным миром как на личном уровне (известна переписка А. С. Хомякова с архидиаконом англиканской церкви Уильямом Пальмером), так и на официальном уровне, контакты, имевшие своей целью вероисповедное единство и установление полного церковного общения.
Прежде всего следует отметить, что суждения русских богословов по данным вопросам характеризуются крайне незначительным разбросом мнений. Практически все русские богословы определяют инославных (римо-католиков, англикан, лютеран и других) как еретиков и прямо называют их этим словом. Это справедливо по отношению даже к таким дипломатичным и осторожным в выражениях авторам, как, например, святитель Филарет Московский. Составить целостное представление о позиции сыятителя Филарета в данном вопросе, скажем, на основании мыслей, высказанных в раннем его творении "Разговоры между испытующим и уверенным" не представляется возможным, так как эта книга, написанная в 1815 году в определённых условиях и с определёнными целями , отражает ещё формирующиеся взгляды великого иерарха и святителя нашей Церкви. Впоследствии святитель высказывался об инославных, в том числе и о католиках, значительно более резко: "Терпимость значит не признание ереси, а только отсутствие гонения, допущение иноверцам пребывать в своей природной религии, коснеть в заблуждениях, доколе не озарит их свет благодати. Квакер ли это или еврей, гернгутер или мусульманин, папежник или язычник" ("Собрание мнений и отзывов Филарета митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам. " - М., 1886. - Е. 4. - С. 557 - 558). Какая пара - папежник или язычник - на одном уровне!
Небезынтересно также рассмотреть, как решался русскими богословами вопрос о действительности таинств, совершаемых в инославных сообществах. В этом вопросе можно выделить два основных подхода. Одни авторы полностью исключают возможность совершения таинств в неправославной Церкви и соответственно рассматривают все таинства инославных, за исключением разве что крещения, как безблагодатные. Такого мнения придерживались святитель Игнатий (Брянчанинов), А. С. Хомяков, архиепископ Иларион (Троицкий), митрополит Елевферий (Богоявленский), митрополит Антоний (Храповицкий). Близкую к этой позицию занимал архиепископ Серафим (Соболев), который, признавая действительность таких таинств, как миропомазание или священство, тем не менее отказывался признавать их действенность, а следовательно, и спасительность.
Об официально позиции Русской Православной Церкви по этому вопросу можно судить, например, по ответному посланию Святейшего синода Русской Православной Церкви от 25 февраля 1903 года на Окружное послание Константинопольского патриарха Иоакима III, где утверждается, что Русская Церковь признает крещение западных христиан и чтит апостольское преемство латинской иерархии. Такой умеренной позиции придерживались тогда большинство русских богословов.
Более обстоятельно вопрос об отношении Русской Церкви к инославию и о действительности таинств в отделившихся от Православной Церкви сообществах был разработан в трудах Святейшего патриарха Сергия (Страгородского). Сущность взглядов патриарха Сергия кратко выражена в словах этого выдающегося, но пока не оцененного богослова Русской Церкви: "Хотя и действительные некоторые таинства у инославных, хотя они и имеют право на имя христиан с вытекающими последствиями, хотя и остаются в ограде церковной и даже на паперти, всё же в церковной евхаристии они не участвуют. Двух не сообщающихся между собой евхаристий, одинаково Христовых и одинаково истинных, быть не может, как не может быть двух Христов и двух Церквей".
Не претендуя на какие-либо обобщения, мы тем не менее можем отметить, насколько мы занимались этой темой, что не удалось обнаружить ни официальных документов Русской Церкви, ни высказываний наших авторитетных богословов XIX - начала XX века, в которых сколько-нибудь определённо утверждалось, что те или иные инославные конфессии обладают истинной евхаристией. Позиция по данному вопросу святейшего патриарха Сергия и Русской Церкви считалась общепринятой, по крайней мере до 1960-х годов. Так, ещё в 1959 году профессор Ленинградской духовной академии Николай Успенский на страницах "Журнала Московской Патриархии" (1959. № 7) характеризовал работы патриарха Сергия как последнее слово русской богословской науки по вопросу об отношении Православной Церкви к инославию. Таким образом, русская богословская мысль начала века не делала принципиального различия между современными западными христианами и еретиками древности.
Митрополит Антоний (Храповицкий) в 1915 году писал: «Православная Церковь не полагает никакой качественной разницы между так называемыми на светском языке инославными христианами Европы и древними еретиками, ибо когда первые изъявляют свое желание присоединиться к Церкви, то римо-католиков принимают в общение тем же самым чином, как ариан, несториан, монофизитов и тому подобное, а протестантов, как ещё более далеких от Церкви, чем названные еретики, через миропомазание». Следствием такого взгляда на инославный мир явилось безусловное признание истинной Церковью только Церкви Православной.
В ответном послании Святейшего синода Русской Православной Церкви патриарху Константинопольскому Иоакиму III от 25 февраля 1903 года говорится, что задача Православной Церкви в отношении инославных состоит в раскрытии им православной веры и той истины, что только наша Восточная Православная Церковь, неповрежденно сохранившая всецелый залог Христов, есть в настоящее время Церковь Вселенская. Естественно, что и восстановление церковного единства мыслилось только как воссоединение инославных со всей полнотой Православной Церкви. При этом в качестве непременного условия для основания такого воссоединения рассматривалось достижение полного единства в вопросах вероучения.
В послании митрополита Санкт-Петербургского Исидора, которое в 1870 году было от имени Святейшего синода отправлено в Американскую Епископальную церковь, отмечалось, что «прежде взаимного общения в таинствах необходимо полное согласие в вере, так как первое может основываться только на последнем». Однако следует отметить, что такая принципиальная и последовательная позиция Русской Церкви в вопросах достижения межхристианского единства сочеталась с терпимостью, доброжелательностью к инославным, открытостью к диалогу с ними на всех уровнях и с искренним стремлением к единству. Не было иной раз свойственной околоцерковной публицистике тенденции подчеркнуть теневые стороны, удовлетвориться состоянием разделения и собственной правильности. При этом позволительно предположить, что многочисленные браки представителей дома Романовых с представительницами протестантских династий имели смягчающее влияние на позицию постановлений Святейшего синода, однако самая возможность этих браков находилась в контексте богословского подхода к инославию Русской Православной Церкви.
Что касается официальных межконфессиональных контактов, имевших непосредственное отношение к вопросу о восстановлении общения с инославными, то в рассматриваемый период у Русской Православной Церкви многочисленными они не были. Следует прежде всего отметить контакты с англиканами ещё в 1716-1720 годах. До того можно вспомнить только своеобразный диалог между царем Иоанном Грозным и лютеранским пастором. Предание гласит, что после краткой дискуссии о сравнительном сотериологическом значении веры и добрых дел пастор имел неосторожность сравнить Лютера с апостолом Павлом, после чего
On the participation of the Russian Orthodox Church in the ecumenical movement in different years.
Part I
Before talking about the participation of the Russian Orthodox Church in the ecumenical movement, some clarifications should be made. In the proper sense of the word, the ecumenical movement is understood as the movement of numerous, mainly Protestant, denominations declaring their goal to achieve the possible complete unity between the followers of various Christian confessions. The first conference of various Christian confessions was the World Missionary Conference in June 1910 in the city of Edinburgh, one of the commissions of which was called "Cooperation in the field of unity." The conference was held without the participation of Orthodox representatives.
Soon, in October 1910, at the annual conference of the American Episcopal Church in Cincinnati (United States of America), a resolution was passed on the formation of a special commission to convene a world conference on faith and church organization. Hence, the date of October 19, 1910 can with some degree of conventionality be considered the beginning of the ecumenical movement in the modern sense of the word. This decision subsequently led to the creation of the so-called World Council of Churches. The decision to create the World Council of Churches (now the widely used acronym WCC) was made in May 1938 at a consultative conference in the city of Utrecht (Netherlands). And the first assembly of the World Council of Churches, held in Amsterdam in 1948, essentially completed the process of organizing the ecumenical movement. Thus, in relation to the history of the Russian Orthodox Church until 1917, it seems generally difficult to use the term "ecumenical movement". In this sense, the title of such books as “Orthodoxy and Ecumenism” with the use of material from the 18th-19th centuries is purely historically not quite correct. It is advisable to talk only about interfaith contacts of the Russian Church. In this period of the history of the Russian Church from the point of view of the topic we are considering, we may be interested in, firstly, the statements of authoritative hierarchs, theologians, ascetics of the piety of the Russian Church, many of which are now canonized, on issues relating to the attitude of the Orthodox Church towards non-Orthodoxy and issues of church unity and church fellowship, as well as, of course, official judgments of the hierarchy, the Holy Synod on these issues. Secondly, we should be interested in the direct contacts of the Russian Church with the heterodox world both on a personal level (A.S. Khomyakov’s correspondence with the archdeacon of the Anglican Church William Palmer is known), as well as on the official level, contacts aimed at religious unity and establishing full church communication.
First of all, it should be noted that the opinions of Russian theologians on these issues are characterized by an extremely insignificant scatter of opinions. Almost all Russian theologians define non-Orthodox (Roman Catholics, Anglicans, Lutherans and others) as heretics and directly call them this word. This is true even for such diplomatic and cautious authors in expressions as, for example, St. Filaret of Moscow. It is not possible to compose a holistic view of the position of Filaret’s finder on this issue, say, on the basis of thoughts expressed in his early creation, “Conversations between Test and Confident,” since this book, written in 1815 under certain conditions and with certain goals, reflects the still emerging views of the great hierarch and hierarch of our Church. Subsequently, the saint spoke about heterodox, including Catholics, much more sharply: "Tolerance does not mean recognition of heresy, but only the absence of persecution, allowing the Gentiles to remain in their natural religion, to fall into error, until their light of grace illuminates. Quaker it is either a Jew, hernguter or Muslim, papernik or pagan "(" A collection of opinions and reviews of Filaret Metropolitan of Moscow and Kolomensky on educational and church-state issues. "- M., 1886. - E. 4. - P. 557 - 558) . What a couple - papernik or pagan - on the same level!
It is also interesting to consider how the Russian theologians decided the question of the validity of the sacraments performed in heterodox communities. There are two main approaches to this issue. Some authors completely exclude the possibility of performing the sacraments in the non-Orthodox Church and, accordingly, consider all the sacraments of the heterodox, with the exception of baptism, as without grace. This opinion was shared by St. Ignatius (Brianchaninov), A. S. Khomyakov, Archbishop Hilarion (Troitsky), Metropolitan Eleutherius (Epiphany), Metropolitan Anthony (Khrapovitsky). Close to this position was taken by Archbishop Seraphim (Sobolev), who, recognizing the validity of such sacraments as anointing or priesthood, nevertheless refused to recognize their effectiveness and, consequently, salvation.
On the official position of the Russian
Part I
Before talking about the participation of the Russian Orthodox Church in the ecumenical movement, some clarifications should be made. In the proper sense of the word, the ecumenical movement is understood as the movement of numerous, mainly Protestant, denominations declaring their goal to achieve the possible complete unity between the followers of various Christian confessions. The first conference of various Christian confessions was the World Missionary Conference in June 1910 in the city of Edinburgh, one of the commissions of which was called "Cooperation in the field of unity." The conference was held without the participation of Orthodox representatives.
Soon, in October 1910, at the annual conference of the American Episcopal Church in Cincinnati (United States of America), a resolution was passed on the formation of a special commission to convene a world conference on faith and church organization. Hence, the date of October 19, 1910 can with some degree of conventionality be considered the beginning of the ecumenical movement in the modern sense of the word. This decision subsequently led to the creation of the so-called World Council of Churches. The decision to create the World Council of Churches (now the widely used acronym WCC) was made in May 1938 at a consultative conference in the city of Utrecht (Netherlands). And the first assembly of the World Council of Churches, held in Amsterdam in 1948, essentially completed the process of organizing the ecumenical movement. Thus, in relation to the history of the Russian Orthodox Church until 1917, it seems generally difficult to use the term "ecumenical movement". In this sense, the title of such books as “Orthodoxy and Ecumenism” with the use of material from the 18th-19th centuries is purely historically not quite correct. It is advisable to talk only about interfaith contacts of the Russian Church. In this period of the history of the Russian Church from the point of view of the topic we are considering, we may be interested in, firstly, the statements of authoritative hierarchs, theologians, ascetics of the piety of the Russian Church, many of which are now canonized, on issues relating to the attitude of the Orthodox Church towards non-Orthodoxy and issues of church unity and church fellowship, as well as, of course, official judgments of the hierarchy, the Holy Synod on these issues. Secondly, we should be interested in the direct contacts of the Russian Church with the heterodox world both on a personal level (A.S. Khomyakov’s correspondence with the archdeacon of the Anglican Church William Palmer is known), as well as on the official level, contacts aimed at religious unity and establishing full church communication.
First of all, it should be noted that the opinions of Russian theologians on these issues are characterized by an extremely insignificant scatter of opinions. Almost all Russian theologians define non-Orthodox (Roman Catholics, Anglicans, Lutherans and others) as heretics and directly call them this word. This is true even for such diplomatic and cautious authors in expressions as, for example, St. Filaret of Moscow. It is not possible to compose a holistic view of the position of Filaret’s finder on this issue, say, on the basis of thoughts expressed in his early creation, “Conversations between Test and Confident,” since this book, written in 1815 under certain conditions and with certain goals, reflects the still emerging views of the great hierarch and hierarch of our Church. Subsequently, the saint spoke about heterodox, including Catholics, much more sharply: "Tolerance does not mean recognition of heresy, but only the absence of persecution, allowing the Gentiles to remain in their natural religion, to fall into error, until their light of grace illuminates. Quaker it is either a Jew, hernguter or Muslim, papernik or pagan "(" A collection of opinions and reviews of Filaret Metropolitan of Moscow and Kolomensky on educational and church-state issues. "- M., 1886. - E. 4. - P. 557 - 558) . What a couple - papernik or pagan - on the same level!
It is also interesting to consider how the Russian theologians decided the question of the validity of the sacraments performed in heterodox communities. There are two main approaches to this issue. Some authors completely exclude the possibility of performing the sacraments in the non-Orthodox Church and, accordingly, consider all the sacraments of the heterodox, with the exception of baptism, as without grace. This opinion was shared by St. Ignatius (Brianchaninov), A. S. Khomyakov, Archbishop Hilarion (Troitsky), Metropolitan Eleutherius (Epiphany), Metropolitan Anthony (Khrapovitsky). Close to this position was taken by Archbishop Seraphim (Sobolev), who, recognizing the validity of such sacraments as anointing or priesthood, nevertheless refused to recognize their effectiveness and, consequently, salvation.
On the official position of the Russian
У записи 1 лайков,
0 репостов,
269 просмотров.
0 репостов,
269 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
