Дни заключения Царской Семьи в Тобольске.
Царь очень страдал от недостатка физической нагрузки. Полковник Кобылинский, которому мы пожаловались на это неудобство, велел доставить несколько березовых бревен, а также закупил топоры и пилы, и мы смогли сами заготавливать дрова для кухни и печи. Это было одним из наших главных развлечений на свежем воздухе во время пребывания в Тобольске, и даже великие княжны научились весьма ловко управляться с пилами. После чая занятия возобновлялись и длились до половины седьмого. Ужинали мы на час позже, а после ужина шли в большой зал выпить кофе. Нас всех приглашали провести вечер в кругу семьи, и скоро это вошло у нас в привычку. Мы устраивали какие-нибудь игры и представления, чтобы как-то разнообразить монотонность наших дней. Когда сделалось совсем холодно и находиться в большом зале стало решительно невозможно, мы нашли себе пристанище в соседней комнате, которая использовалась их величествами как гостиная и была единственной по-настоящему комфортабельной комнатой в доме. Пока великие княжны вышивали или играли с нами, царь часто читал нам вслух. Царица регулярно играла партию или две в безик с генералом Татищевым, а затем занималась своими делами или просто отдыхала в кресле. В этой семейной атмосфере мы проводили долгие зимние вечера, затерянные в бескрайних просторах Сибири. Во время своего пребывания в Тобольске мы были практически оторваны от внешнего мира и не знали, что происходит в стране. Письма доходили до нас нерегулярно и с большим опозданием. Из прессы в нашем распоряжении была только какая-то местная газетенка, отпечатанная на оберточной бумаге, которая сообщала «новости» не самой первой свежести, да и то в сильно искаженном или урезанном виде. Царь тем не менее жадно следил за событиями в стране. Он понимал, что Россия движется к краху. У него появилась небольшая надежда, когда генерал Корнилов предложил Керенскому пойти на Петроград и положить конец большевистскому движению, которое приобретало все более и более угрожающие формы. Как же велико было его разочарование, когда Временное правительство отвергло этот единственный шанс на спасение! Он видел в этом предложении единственную возможность избежать надвигающейся катастрофы. Тогда я впервые услышал от царя сожаление о том, что он отрекся от власти. Он пошел на это в надежде, что люди, желавшие избавиться от него, смогут довести войну до победного конца и спасти Россию. Он тогда боялся, что его отказ спровоцирует начало гражданской войны перед лицом внешнего врага, и не хотел, чтобы по его вине пролилась хоть капля русской крови. Но разве не вслед за этим на арене появился Ленин и его пособники, платные агенты Германии, чья преступная агитация уничтожила армию и подорвала устои страны? Теперь ему было мучительно больно видеть, что его отречение было напрасным и что своим отказом от трона в интересах страны он на деле принес ей страшный вред. Эта мысль не давала ему покоя, преследовала его и, наконец, переросла в постоянное нравственное беспокойство и отчаяние. Примерно 15 ноября мы узнали, что Временное правительство пало и большевики взяли власть. Однако это событие не сразу сказалось на нашем положении. Им пришло в голову вспомнить о нашем существовании только через несколько месяцев. Недели шли, а новости, доходящие до нас, становились все печальнее. Однако нам было очень трудно следить за событиями и оценивать их значение, потому что имевшаяся в нашем распоряжении информация не позволяла понять их причины и в полной мере оценить последствия. И даже если нам удавалось получать хотя бы примерное представление о том, что происходит в России, Европа оставалась для нас закрытой книгой. Тем временем идеи большевиков начали оказывать свое разрушительное воздействие на дух солдат, которые охраняли нас и которые до того весьма настороженно относились к большевикам. Наша охрана состояла в основном из людей, которым идеи большевизма были чужды. Это были солдаты 1-го и 4-го полков, которые были наиболее лояльно настроены по отношению к императорской семье, в особенности – к детям. Великие княжны, чья непосредственность была их главным оружием, очень любили
разговаривать с этими людьми, которые, казалось, так же были связаны с прошлым, как и они сами. Они расспрашивали их о семьях, родных деревнях или боях, в которых они принимали участие во время Великой войны. Алексей Николаевич, который все еще был для них «наследником», также завоевал их сердца, и они старались развлечь мальчика и доставить ему удовольствие. Отдельный отряд 4-го полка, который в основном состоял из унтер-офицеров, проявлял особую любовь к членам царской семьи, которым всегда было приятно видеть на дежурстве этих добрых людей. В эти дни царь с детьми тайком приходили к ним на вахту, и там они играли в шашки и разговаривали с людьми, чье поведение всегда было предельно корректным. Как же они однажды удивились, когда увидели на пороге комиссара Панкратова, который смотрел на эту сцену с нескрываемым удивлением. Увидев его недоумение, царь жестом пригласил Панкратова войти и сесть за стол. Но комиссар, очевидно, решил, что он здесь будет лишним; пробормотав что-то невразумительное, он развернулся и быстрым шагом вышел из помещения.
___
Так мы подошли к Рождеству. Царица и великие княжны уже много недель собственными руками готовили для всех подарки. Ее величество связала несколько шерстяных жилетов и раздала их слугам. Таким внимательным и даже трогательным отношением она хотела выразить свою благодарность этим людям, которые остались верными семье. 24 декабря священник пришел в дом для рождественской службы. Все собрались в большом зале. Дети предвкушали наше удивление при виде «сюрприза», который они приготовили для нас. Мы все считали себя частью одной большой семьи. Мы старались забыть о наших проблемах, чтобы насладиться минутами мирного праздника в узком семейном кругу. На следующий день мы пошли в церковь. По знаку священника дьякон затянул «Многие лета» (молитву за здравие императорской семьи). Солдаты потребовали прекратить молитву. Этот инцидент омрачил светлые воспоминания, которые этот день мог бы оставить в наших сердцах. Он также добавил раздражения в отношение к нам солдат, и надзор за нами ужесточился.
___
1 (14) января 1918 года я вновь взялся за дневник, который перестал вести, когда нас перевезли в Тобольск. Я приведу несколько отрывков из него, как это уже делал, описывая нашу жизнь в Царском Селе.
Дневник читать здесь: http://statehistory.ru/books/Per--ZHilyar_Pri-dvore-Nikolaya-II--Vospominaniya-nastavnika-tsesarevicha-Alekseya--1905-1918/21
(Из воспоминаний Пьера Жильяра, преподавателя французского при детях Николая II и воспитателя Цесаревича Алексея)
Из книги "Царские дети", сост. Н. К. Бонецкая
Царь очень страдал от недостатка физической нагрузки. Полковник Кобылинский, которому мы пожаловались на это неудобство, велел доставить несколько березовых бревен, а также закупил топоры и пилы, и мы смогли сами заготавливать дрова для кухни и печи. Это было одним из наших главных развлечений на свежем воздухе во время пребывания в Тобольске, и даже великие княжны научились весьма ловко управляться с пилами. После чая занятия возобновлялись и длились до половины седьмого. Ужинали мы на час позже, а после ужина шли в большой зал выпить кофе. Нас всех приглашали провести вечер в кругу семьи, и скоро это вошло у нас в привычку. Мы устраивали какие-нибудь игры и представления, чтобы как-то разнообразить монотонность наших дней. Когда сделалось совсем холодно и находиться в большом зале стало решительно невозможно, мы нашли себе пристанище в соседней комнате, которая использовалась их величествами как гостиная и была единственной по-настоящему комфортабельной комнатой в доме. Пока великие княжны вышивали или играли с нами, царь часто читал нам вслух. Царица регулярно играла партию или две в безик с генералом Татищевым, а затем занималась своими делами или просто отдыхала в кресле. В этой семейной атмосфере мы проводили долгие зимние вечера, затерянные в бескрайних просторах Сибири. Во время своего пребывания в Тобольске мы были практически оторваны от внешнего мира и не знали, что происходит в стране. Письма доходили до нас нерегулярно и с большим опозданием. Из прессы в нашем распоряжении была только какая-то местная газетенка, отпечатанная на оберточной бумаге, которая сообщала «новости» не самой первой свежести, да и то в сильно искаженном или урезанном виде. Царь тем не менее жадно следил за событиями в стране. Он понимал, что Россия движется к краху. У него появилась небольшая надежда, когда генерал Корнилов предложил Керенскому пойти на Петроград и положить конец большевистскому движению, которое приобретало все более и более угрожающие формы. Как же велико было его разочарование, когда Временное правительство отвергло этот единственный шанс на спасение! Он видел в этом предложении единственную возможность избежать надвигающейся катастрофы. Тогда я впервые услышал от царя сожаление о том, что он отрекся от власти. Он пошел на это в надежде, что люди, желавшие избавиться от него, смогут довести войну до победного конца и спасти Россию. Он тогда боялся, что его отказ спровоцирует начало гражданской войны перед лицом внешнего врага, и не хотел, чтобы по его вине пролилась хоть капля русской крови. Но разве не вслед за этим на арене появился Ленин и его пособники, платные агенты Германии, чья преступная агитация уничтожила армию и подорвала устои страны? Теперь ему было мучительно больно видеть, что его отречение было напрасным и что своим отказом от трона в интересах страны он на деле принес ей страшный вред. Эта мысль не давала ему покоя, преследовала его и, наконец, переросла в постоянное нравственное беспокойство и отчаяние. Примерно 15 ноября мы узнали, что Временное правительство пало и большевики взяли власть. Однако это событие не сразу сказалось на нашем положении. Им пришло в голову вспомнить о нашем существовании только через несколько месяцев. Недели шли, а новости, доходящие до нас, становились все печальнее. Однако нам было очень трудно следить за событиями и оценивать их значение, потому что имевшаяся в нашем распоряжении информация не позволяла понять их причины и в полной мере оценить последствия. И даже если нам удавалось получать хотя бы примерное представление о том, что происходит в России, Европа оставалась для нас закрытой книгой. Тем временем идеи большевиков начали оказывать свое разрушительное воздействие на дух солдат, которые охраняли нас и которые до того весьма настороженно относились к большевикам. Наша охрана состояла в основном из людей, которым идеи большевизма были чужды. Это были солдаты 1-го и 4-го полков, которые были наиболее лояльно настроены по отношению к императорской семье, в особенности – к детям. Великие княжны, чья непосредственность была их главным оружием, очень любили
разговаривать с этими людьми, которые, казалось, так же были связаны с прошлым, как и они сами. Они расспрашивали их о семьях, родных деревнях или боях, в которых они принимали участие во время Великой войны. Алексей Николаевич, который все еще был для них «наследником», также завоевал их сердца, и они старались развлечь мальчика и доставить ему удовольствие. Отдельный отряд 4-го полка, который в основном состоял из унтер-офицеров, проявлял особую любовь к членам царской семьи, которым всегда было приятно видеть на дежурстве этих добрых людей. В эти дни царь с детьми тайком приходили к ним на вахту, и там они играли в шашки и разговаривали с людьми, чье поведение всегда было предельно корректным. Как же они однажды удивились, когда увидели на пороге комиссара Панкратова, который смотрел на эту сцену с нескрываемым удивлением. Увидев его недоумение, царь жестом пригласил Панкратова войти и сесть за стол. Но комиссар, очевидно, решил, что он здесь будет лишним; пробормотав что-то невразумительное, он развернулся и быстрым шагом вышел из помещения.
___
Так мы подошли к Рождеству. Царица и великие княжны уже много недель собственными руками готовили для всех подарки. Ее величество связала несколько шерстяных жилетов и раздала их слугам. Таким внимательным и даже трогательным отношением она хотела выразить свою благодарность этим людям, которые остались верными семье. 24 декабря священник пришел в дом для рождественской службы. Все собрались в большом зале. Дети предвкушали наше удивление при виде «сюрприза», который они приготовили для нас. Мы все считали себя частью одной большой семьи. Мы старались забыть о наших проблемах, чтобы насладиться минутами мирного праздника в узком семейном кругу. На следующий день мы пошли в церковь. По знаку священника дьякон затянул «Многие лета» (молитву за здравие императорской семьи). Солдаты потребовали прекратить молитву. Этот инцидент омрачил светлые воспоминания, которые этот день мог бы оставить в наших сердцах. Он также добавил раздражения в отношение к нам солдат, и надзор за нами ужесточился.
___
1 (14) января 1918 года я вновь взялся за дневник, который перестал вести, когда нас перевезли в Тобольск. Я приведу несколько отрывков из него, как это уже делал, описывая нашу жизнь в Царском Селе.
Дневник читать здесь: http://statehistory.ru/books/Per--ZHilyar_Pri-dvore-Nikolaya-II--Vospominaniya-nastavnika-tsesarevicha-Alekseya--1905-1918/21
(Из воспоминаний Пьера Жильяра, преподавателя французского при детях Николая II и воспитателя Цесаревича Алексея)
Из книги "Царские дети", сост. Н. К. Бонецкая
Days of imprisonment of the Royal Family in Tobolsk.
The king suffered greatly from a lack of physical activity. Colonel Kobylinsky, whom we complained about this inconvenience, ordered several birch logs to be delivered, and he also bought axes and saws, and we ourselves were able to prepare firewood for the kitchen and stove. This was one of our main outdoor activities during our stay in Tobolsk, and even the great princesses learned how to handle saws very cleverly. After tea, classes resumed and lasted until half-past six. We had dinner an hour later, and after dinner we went to a large hall to have coffee. We were all invited to spend the evening with our family, and soon it became a habit with us. We arranged some games and performances in order to somehow diversify the monotony of our days. When it got really cold and it was decidedly impossible to be in the big hall, we found refuge in the next room, which was used by their majesties as a living room and was the only truly comfortable room in the house. While the great princesses embroidered or played with us, the king often read aloud to us. The tsarina regularly played a game or two in a bezik with General Tatishchev, and then went about her business or simply relaxed in an armchair. In this family atmosphere, we spent long winter evenings lost in the vast expanses of Siberia. During our stay in Tobolsk, we were practically divorced from the outside world and did not know what was happening in the country. Letters reached us irregularly and very late. From the press, we had at our disposal only some local newspaper, printed on brown paper, which did not give the “news” of the very first freshness, and even that in a very distorted or truncated form. The king nevertheless eagerly watched the events in the country. He understood that Russia was heading for collapse. He had little hope when General Kornilov invited Kerensky to go to Petrograd and put an end to the Bolshevik movement, which took on increasingly threatening forms. How great was his disappointment when the Provisional Government rejected this only chance of salvation! He saw in this proposal the only way to avoid an impending catastrophe. Then I first heard regret from the king that he had renounced power. He did this in the hope that people who wanted to get rid of him would be able to bring the war to a victorious end and save Russia. He was then afraid that his refusal would provoke the outbreak of civil war in the face of an external enemy, and did not want at least a drop of Russian blood to be shed through his fault. But didn’t this mean that Lenin and his accomplices, paid agents of Germany, whose criminal agitation destroyed the army and undermined the foundations of the country, appeared in the arena? Now it was painfully painful to see that his abdication was in vain and that by his refusal of the throne in the interests of the country, he had actually done her terrible harm. This thought haunted him, haunted him, and finally grew into constant moral anxiety and despair. Around November 15th, we learned that the Provisional Government had fallen and the Bolsheviks had taken power. However, this event did not immediately affect our situation. It occurred to them to recall our existence only after a few months. Weeks went by, and the news reaching us became sadder. However, it was very difficult for us to monitor the events and evaluate their significance, because the information at our disposal did not allow us to understand their causes and fully evaluate the consequences. And even if we managed to get at least a rough idea of what is happening in Russia, Europe remained a closed book for us. Meanwhile, the ideas of the Bolsheviks began to have a devastating effect on the spirit of the soldiers who guarded us and who were very wary of the Bolsheviks before. Our protection consisted mainly of people to whom the ideas of Bolshevism were alien. These were soldiers of the 1st and 4th regiments, who were most loyal to the imperial family, especially to the children. The great princesses, whose immediacy was their main weapon, were very fond of
talk to these people who seemed to be as connected to the past as they were. They asked them about families, native villages or fights in which they took part during the Great War. Alexei Nikolaevich, who was still the “heir” to them, also won their hearts, and they tried to entertain the boy and give him pleasure. A separate detachment of the 4th Regiment, which mainly consisted of non-commissioned officers, showed special love for members of the royal family, who were always pleased to see these good people on duty. These days, the king and the children secretly came to watch them, and there they played checkers and talked with people whose behavior was always extremely correct. How once they were surprised when they saw Commissioner Pankratov on the threshold, who looked at this scene with undisguised surprise. Seeing his bewilderment, king
The king suffered greatly from a lack of physical activity. Colonel Kobylinsky, whom we complained about this inconvenience, ordered several birch logs to be delivered, and he also bought axes and saws, and we ourselves were able to prepare firewood for the kitchen and stove. This was one of our main outdoor activities during our stay in Tobolsk, and even the great princesses learned how to handle saws very cleverly. After tea, classes resumed and lasted until half-past six. We had dinner an hour later, and after dinner we went to a large hall to have coffee. We were all invited to spend the evening with our family, and soon it became a habit with us. We arranged some games and performances in order to somehow diversify the monotony of our days. When it got really cold and it was decidedly impossible to be in the big hall, we found refuge in the next room, which was used by their majesties as a living room and was the only truly comfortable room in the house. While the great princesses embroidered or played with us, the king often read aloud to us. The tsarina regularly played a game or two in a bezik with General Tatishchev, and then went about her business or simply relaxed in an armchair. In this family atmosphere, we spent long winter evenings lost in the vast expanses of Siberia. During our stay in Tobolsk, we were practically divorced from the outside world and did not know what was happening in the country. Letters reached us irregularly and very late. From the press, we had at our disposal only some local newspaper, printed on brown paper, which did not give the “news” of the very first freshness, and even that in a very distorted or truncated form. The king nevertheless eagerly watched the events in the country. He understood that Russia was heading for collapse. He had little hope when General Kornilov invited Kerensky to go to Petrograd and put an end to the Bolshevik movement, which took on increasingly threatening forms. How great was his disappointment when the Provisional Government rejected this only chance of salvation! He saw in this proposal the only way to avoid an impending catastrophe. Then I first heard regret from the king that he had renounced power. He did this in the hope that people who wanted to get rid of him would be able to bring the war to a victorious end and save Russia. He was then afraid that his refusal would provoke the outbreak of civil war in the face of an external enemy, and did not want at least a drop of Russian blood to be shed through his fault. But didn’t this mean that Lenin and his accomplices, paid agents of Germany, whose criminal agitation destroyed the army and undermined the foundations of the country, appeared in the arena? Now it was painfully painful to see that his abdication was in vain and that by his refusal of the throne in the interests of the country, he had actually done her terrible harm. This thought haunted him, haunted him, and finally grew into constant moral anxiety and despair. Around November 15th, we learned that the Provisional Government had fallen and the Bolsheviks had taken power. However, this event did not immediately affect our situation. It occurred to them to recall our existence only after a few months. Weeks went by, and the news reaching us became sadder. However, it was very difficult for us to monitor the events and evaluate their significance, because the information at our disposal did not allow us to understand their causes and fully evaluate the consequences. And even if we managed to get at least a rough idea of what is happening in Russia, Europe remained a closed book for us. Meanwhile, the ideas of the Bolsheviks began to have a devastating effect on the spirit of the soldiers who guarded us and who were very wary of the Bolsheviks before. Our protection consisted mainly of people to whom the ideas of Bolshevism were alien. These were soldiers of the 1st and 4th regiments, who were most loyal to the imperial family, especially to the children. The great princesses, whose immediacy was their main weapon, were very fond of
talk to these people who seemed to be as connected to the past as they were. They asked them about families, native villages or fights in which they took part during the Great War. Alexei Nikolaevich, who was still the “heir” to them, also won their hearts, and they tried to entertain the boy and give him pleasure. A separate detachment of the 4th Regiment, which mainly consisted of non-commissioned officers, showed special love for members of the royal family, who were always pleased to see these good people on duty. These days, the king and the children secretly came to watch them, and there they played checkers and talked with people whose behavior was always extremely correct. How once they were surprised when they saw Commissioner Pankratov on the threshold, who looked at this scene with undisguised surprise. Seeing his bewilderment, king
У записи 8 лайков,
0 репостов,
287 просмотров.
0 репостов,
287 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
