Нужно тянуть ниточку молитвы, чтобы она по возможности обвивала, заключала в себе целиком наши сутки. Каким образом это возможно? Это становится возможным тогда, когда христианин не просто начинает день с молитвы и заканчивает его молитвой, а когда он сознательно идет к этому вечернему времени, когда он вновь перед Богом встанет и будет подводить итог прожитому дню: вспоминать все свои поступки, свои дневные просьбы ко Господу, просить о прощении того, что в течение этого дня было не так, и вразумления в том, в чем он не смог разобраться. Тогда у человека будет возможность и в ночной период войти с памятью о Боге и с ощущением предстояния перед своим Творцом. Конечно, во сне мы молиться не будем, но утром, встав и прежде всякого дела обратившись к Богу, ощутим, что эта обращенность в нас никуда и не исчезла.
Мы знаем, насколько редко это получается и как легко бывает – в дневной спешке, в вечерней усталости – сбиться с этого пути. Но нужно раз за разом находить, что нашей молитве мешает в нас продолжаться, и разбираться с этим.
Здесь можно вспомнить, например, такое утверждение преподобного Исаака Сирина: молитва злопамятного подобна сеянию на камне. То есть если мы на кого-то обижаемся, сердимся, то уже не сможем помолиться как следует. И хорошо, если человек отдает себе отчет в том, что именно мешает его молитве. А бывает, у человека столько обид на других, что это уже некий неосознаваемый груз, это уже просто постоянный фон его жизни, и почему его молитва оказывается такой сухой, скудной, он, по большому счету, не может понять.
К этому можно добавить, что, как говорил когда-то старец Иероним Эгинский, если ты встаешь на молитву и начинаешь в это время о чем-то, как тебе кажется, очень срочном и важном для себя думать, так что твой ум от молитвы удаляется, то знай: это появились твои враги. Запомни их в лицо, чтобы потом с ними разобраться, и продолжай во что бы то ни стало сосредотачиваться на молитве. Здесь нужно обязательно уточнить, что врагами являются, безусловно, не люди, не вещи, не дела, которые нам во время молитвы вспоминаются, а то, что с этими людьми, вещами и делами в нашем сознании связано и чересчур увлекает наше сердце. Это может само по себе не являться злом в нашей жизни, но в данный момент это то, чему мы позволяем встать между собой и Богом. Нужно понять, каким образом это для нас приобрело такую значимость и как эту значимость снизить. Здесь можно вспомнить эпизод из жития святого Василия Блаженного, когда тот указал царю Иоанну Грозному на его мысли, в которых царь был не на богослужении, а на Воробьевых горах – выбирал место под строительство своего дворца. У нас это может быть не дворец, а что-то гораздо менее грандиозное, но масштаб тут не первичен. Возможно, в возведении этого условного дворца мы совсем не даем действовать Богу, и нужно найти в себе силы сказать: «Господи, я Тебе это доверяю. Я сам всё, что в моих силах, сделать постараюсь, а Ты избавь меня от попечения об этом и дай мне возможность сейчас думать только лишь о Тебе и во всей моей жизни только к Тебе стремиться». И тогда, по милости Божией, нас это попечение внутренне отпустит, и мы сможем помолиться о наших нуждах духовных.
Но здесь может быть другой момент, который в корне отличается от того, о чем я сказал только что. Бывает, что мы во время молитвы вспоминаем человека, который нам причинил какую-то боль, а возможно, что и мы ему причинили боль тоже. И мы с чем-то другим хотим к Богу обратиться, а у нас всё это стоит перед глазами. В этом случае нужно, наоборот, не пытаться освободиться от этих помыслов, а сделать содержанием своей молитвы молитву об этом человеке. И это соединит нашу молитву с жизнью: если бы наши переживания и душевная мука в этот момент были бы об одном, а молились бы мы о другом, это было бы искусственно, а так наша молитва будет цельной и правдивой. Мне представляется очень важной мысль святых подвижников о том, что всё, касающееся нас в этой жизни, касается и Бога, – и поэтому не надо ничего, что нас тревожит и что касается наших ближних и нашего спасения, мимо Бога проносить. Обо всем нужно молиться, и обо всем нужно с Господом говорить.
Игумен Нектарий (Морозов)
Мы знаем, насколько редко это получается и как легко бывает – в дневной спешке, в вечерней усталости – сбиться с этого пути. Но нужно раз за разом находить, что нашей молитве мешает в нас продолжаться, и разбираться с этим.
Здесь можно вспомнить, например, такое утверждение преподобного Исаака Сирина: молитва злопамятного подобна сеянию на камне. То есть если мы на кого-то обижаемся, сердимся, то уже не сможем помолиться как следует. И хорошо, если человек отдает себе отчет в том, что именно мешает его молитве. А бывает, у человека столько обид на других, что это уже некий неосознаваемый груз, это уже просто постоянный фон его жизни, и почему его молитва оказывается такой сухой, скудной, он, по большому счету, не может понять.
К этому можно добавить, что, как говорил когда-то старец Иероним Эгинский, если ты встаешь на молитву и начинаешь в это время о чем-то, как тебе кажется, очень срочном и важном для себя думать, так что твой ум от молитвы удаляется, то знай: это появились твои враги. Запомни их в лицо, чтобы потом с ними разобраться, и продолжай во что бы то ни стало сосредотачиваться на молитве. Здесь нужно обязательно уточнить, что врагами являются, безусловно, не люди, не вещи, не дела, которые нам во время молитвы вспоминаются, а то, что с этими людьми, вещами и делами в нашем сознании связано и чересчур увлекает наше сердце. Это может само по себе не являться злом в нашей жизни, но в данный момент это то, чему мы позволяем встать между собой и Богом. Нужно понять, каким образом это для нас приобрело такую значимость и как эту значимость снизить. Здесь можно вспомнить эпизод из жития святого Василия Блаженного, когда тот указал царю Иоанну Грозному на его мысли, в которых царь был не на богослужении, а на Воробьевых горах – выбирал место под строительство своего дворца. У нас это может быть не дворец, а что-то гораздо менее грандиозное, но масштаб тут не первичен. Возможно, в возведении этого условного дворца мы совсем не даем действовать Богу, и нужно найти в себе силы сказать: «Господи, я Тебе это доверяю. Я сам всё, что в моих силах, сделать постараюсь, а Ты избавь меня от попечения об этом и дай мне возможность сейчас думать только лишь о Тебе и во всей моей жизни только к Тебе стремиться». И тогда, по милости Божией, нас это попечение внутренне отпустит, и мы сможем помолиться о наших нуждах духовных.
Но здесь может быть другой момент, который в корне отличается от того, о чем я сказал только что. Бывает, что мы во время молитвы вспоминаем человека, который нам причинил какую-то боль, а возможно, что и мы ему причинили боль тоже. И мы с чем-то другим хотим к Богу обратиться, а у нас всё это стоит перед глазами. В этом случае нужно, наоборот, не пытаться освободиться от этих помыслов, а сделать содержанием своей молитвы молитву об этом человеке. И это соединит нашу молитву с жизнью: если бы наши переживания и душевная мука в этот момент были бы об одном, а молились бы мы о другом, это было бы искусственно, а так наша молитва будет цельной и правдивой. Мне представляется очень важной мысль святых подвижников о том, что всё, касающееся нас в этой жизни, касается и Бога, – и поэтому не надо ничего, что нас тревожит и что касается наших ближних и нашего спасения, мимо Бога проносить. Обо всем нужно молиться, и обо всем нужно с Господом говорить.
Игумен Нектарий (Морозов)
It is necessary to pull the thread of prayer so that, if possible, it wraps around, encloses our whole day. How is this possible? This becomes possible when the Christian does not just start the day with prayer and ends with prayer, but when he consciously goes to this evening time, when he again stands before God and sums up the day: remember all his actions, his daily requests for To the Lord, to ask for forgiveness of what was wrong during this day, and admonition in what he could not figure out. Then a person will have the opportunity to enter during the nighttime with the memory of God and with a sense of coming before his Creator. Of course, we won’t pray in a dream, but in the morning, getting up and first turning to God, we will feel that this conversion in us has not disappeared.
We know how rarely this happens and how easy it is - in the daytime rush, in the evening fatigue - to go astray. But it is necessary to find time after time that our prayer prevents us from continuing and dealing with it.
Here we can recall, for example, such a statement by the Monk Isaac of Syria: the prayer of the vindictive is like sowing on a stone. That is, if we are offended by someone, angry, then we will no longer be able to pray properly. And it’s good if a person realizes what exactly interferes with his prayer. But it happens that a person has so many grievances against others that this is already some kind of unconscious burden, it’s just a constant background of his life, and why his prayer turns out to be so dry, meager, he, by and large, cannot understand.
To this we can add that, as the old man Jerome Aegina once said, if you get up to prayer and begin at that time about something that you think is very urgent and important for yourself to think, so that your mind moves away from prayer , then know: it was your enemies. Remember them in person, so that you can deal with them later, and continue to focus on prayer at all costs. Here it is necessary to clarify that the enemies are, of course, not people, not the things, not the things that are remembered to us during the prayer, but that our heart is connected and overly carried away with these people, things and deeds in our minds. This may not in itself be evil in our lives, but at the moment this is what we allow to stand between ourselves and God. We need to understand how this has acquired such significance for us and how to reduce this significance. Here you can recall an episode from the life of St. Basil the Blessed, when he pointed to Tsar Ivan the Terrible on his thoughts in which the Tsar was not at the service, but on the Sparrow Hills - he chose a place for the construction of his palace. In our country this may not be a palace, but something much less grandiose, but the scale here is not primary. Perhaps in the construction of this conditional palace we do not allow God to act at all, and we need to find the strength in ourselves to say: “Lord, I trust you in this. I’ll try to do everything in my power, and You will save me from this care and give me the opportunity now to think only of You and in all my life only strive for You. ” And then, by the grace of God, this care will let us go inwardly, and we can pray for our spiritual needs.
But there may be another moment that is fundamentally different from what I just said. It happens that during a prayer we remember a person who caused us some pain, and it is possible that we also caused him pain. And with something else we want to turn to God, but with us all this is before our eyes. In this case, it is necessary, on the contrary, not to try to free oneself from these thoughts, but to make the content of our prayer a prayer for this person. And this will connect our prayer with life: if our feelings and mental anguish at this moment would be about one thing, and we would pray about the other, it would be artificial, and so our prayer would be whole and true. It seems to me very important the idea of the holy ascetics that everything relating to us in this life concerns God, and therefore there is nothing that worries us and about our neighbors and our salvation, to bring God past. All must be prayed, and all must be spoken to the Lord.
Hegumen Nectarius (Morozov)
We know how rarely this happens and how easy it is - in the daytime rush, in the evening fatigue - to go astray. But it is necessary to find time after time that our prayer prevents us from continuing and dealing with it.
Here we can recall, for example, such a statement by the Monk Isaac of Syria: the prayer of the vindictive is like sowing on a stone. That is, if we are offended by someone, angry, then we will no longer be able to pray properly. And it’s good if a person realizes what exactly interferes with his prayer. But it happens that a person has so many grievances against others that this is already some kind of unconscious burden, it’s just a constant background of his life, and why his prayer turns out to be so dry, meager, he, by and large, cannot understand.
To this we can add that, as the old man Jerome Aegina once said, if you get up to prayer and begin at that time about something that you think is very urgent and important for yourself to think, so that your mind moves away from prayer , then know: it was your enemies. Remember them in person, so that you can deal with them later, and continue to focus on prayer at all costs. Here it is necessary to clarify that the enemies are, of course, not people, not the things, not the things that are remembered to us during the prayer, but that our heart is connected and overly carried away with these people, things and deeds in our minds. This may not in itself be evil in our lives, but at the moment this is what we allow to stand between ourselves and God. We need to understand how this has acquired such significance for us and how to reduce this significance. Here you can recall an episode from the life of St. Basil the Blessed, when he pointed to Tsar Ivan the Terrible on his thoughts in which the Tsar was not at the service, but on the Sparrow Hills - he chose a place for the construction of his palace. In our country this may not be a palace, but something much less grandiose, but the scale here is not primary. Perhaps in the construction of this conditional palace we do not allow God to act at all, and we need to find the strength in ourselves to say: “Lord, I trust you in this. I’ll try to do everything in my power, and You will save me from this care and give me the opportunity now to think only of You and in all my life only strive for You. ” And then, by the grace of God, this care will let us go inwardly, and we can pray for our spiritual needs.
But there may be another moment that is fundamentally different from what I just said. It happens that during a prayer we remember a person who caused us some pain, and it is possible that we also caused him pain. And with something else we want to turn to God, but with us all this is before our eyes. In this case, it is necessary, on the contrary, not to try to free oneself from these thoughts, but to make the content of our prayer a prayer for this person. And this will connect our prayer with life: if our feelings and mental anguish at this moment would be about one thing, and we would pray about the other, it would be artificial, and so our prayer would be whole and true. It seems to me very important the idea of the holy ascetics that everything relating to us in this life concerns God, and therefore there is nothing that worries us and about our neighbors and our salvation, to bring God past. All must be prayed, and all must be spoken to the Lord.
Hegumen Nectarius (Morozov)
У записи 10 лайков,
1 репостов,
264 просмотров.
1 репостов,
264 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
