Где-то в Сибири есть безвестная могила шестидесяти восьми иереев, которых, рассказывают, расстреливали так. Ставили на край могилы и задавали один вопрос: «Ну, что, поп, веруешь во Христа?» — «Верую», — отвечал тот и падал в могилу расстрелянный. А потом на его место становился следующий, чтобы ответить: «Верую».
Иеромонах Василий почитал для себя за честь быть причисленным к этому сословию русских «попов», оболганных, оклеветанных, но способных принять смерть за веру свою. Он был одним из тех, кого иные пренебрежительно называют «батюшками-требниками», но с охотой служил требы — крестил, отпевал и ездил причащать болящих и в темницах томящихся.
Рассказывает паломник-трудник Сергей Сотниченко: «Как-то в Оптиной узнали, что в одной деревне живет парализованная православная подвижница. Иногда к ней заходили соседи, приносили еду, но большей частью она лежала одна — порой в нетопленной избе, и чем она питалась, никто не знал. Рассказывали, что она всегда в радости, славит Христа и просит одного — причастить ее. Отец Василий тут же вызвался поехать к ней и взял меня с собой.
Вошли мы в избу и увидели живые мощи. А подвижница воссияла при виде о. Василия и запела: „Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ..!“ Отец Василий исповедал, причастил ее и был в потрясении от этой встречи: „Какая вера! Куда нам до нее?“
Отец Василий первым начал ездить в тюрьму г. Сухиничи. Однажды он крестил в тюрьме с иеродиаконом Илиодором сразу сорок человек, а я им помогал. В бане приготовили кадки, чтобы крестить полным погружением. Стоят все голенькие, а один человек испуганно спрашивает: „Батюшка, разве можно нас крестить? Мы же преступники“. А о. Василий смотрит на них, улыбаясь, и говорит: „Вы — дети. И все мы дети нашего Небесного Отца“. И тут все заулыбались, обрадовались, став и вправду похожими на детей. Смотрю на них — огромные амбалы в татуировках, а перед батюшкой чувствуют себя малыми детьми, спрашивая с робостью: „Батюшка, а можно?“»
Рассказывает иеродиакон Илиодор: «Сначала некоторые батюшки не решались ездить в тюрьму, а о. Василий вызвался первым. Приезжали мы в тюрьму сразу после обеда, а уезжали в два часа ночи или же ночевали в тюрьме. Вся тюрьма уже спит, а у о. Василия — очередь на исповедь, и разговаривал он с каждым подолгу.
Запомнился случай. Храма в тюрьме тогда не было — его построили сами заключенные после убийства о. Василия. А в ту пору крестить приходилось в бане. И вот пришло креститься 39 человек, а сороковой, как нас предупредили, пришел позабавиться: богохульник был страшный и, на их языке, „авторитет“. Перед крещением о. Василий сказал проповедь. Этот человек очень внимательно слушал ее, а потом спросил: „Батюшка, а мне можно креститься?“ И стал поспешно раздеваться.
После крещения он подошел к о. Василию: „Батюшка, я хочу покаяться в моих грехах. Можно мне исповедаться?“ Исповедовал его о. Василий два часа, а на прощание он попросил батюшку дать ему почитать что-нибудь о Боге. По-моему, о. Василий дал ему книгу „Отец Арсений“, но точно не помню.
В следующий приезд он снова исповедовался и попросил о. Василия дать ему молитвослов и научить молиться. А потом он подал прошение тюремному начальству, чтобы его перевели в одиночную камеру. И вот сидел он в одиночке и все время молился. И вдруг в тюрьму пришло постановление, что дело этого человека пересмотрено, срок сокращен, и он подлежит освобождению. Заключенные тогда стали говорить, что, видно, родные заплатили кому надо и ловкого адвоката нашли. Но этот человек отвечал им: „Я даже прошения о пересмотре дела не подавал. Это Бог меня помиловал и освободил“».
(Нина Павлова "Пасха Красная")
Иеромонах Василий почитал для себя за честь быть причисленным к этому сословию русских «попов», оболганных, оклеветанных, но способных принять смерть за веру свою. Он был одним из тех, кого иные пренебрежительно называют «батюшками-требниками», но с охотой служил требы — крестил, отпевал и ездил причащать болящих и в темницах томящихся.
Рассказывает паломник-трудник Сергей Сотниченко: «Как-то в Оптиной узнали, что в одной деревне живет парализованная православная подвижница. Иногда к ней заходили соседи, приносили еду, но большей частью она лежала одна — порой в нетопленной избе, и чем она питалась, никто не знал. Рассказывали, что она всегда в радости, славит Христа и просит одного — причастить ее. Отец Василий тут же вызвался поехать к ней и взял меня с собой.
Вошли мы в избу и увидели живые мощи. А подвижница воссияла при виде о. Василия и запела: „Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ..!“ Отец Василий исповедал, причастил ее и был в потрясении от этой встречи: „Какая вера! Куда нам до нее?“
Отец Василий первым начал ездить в тюрьму г. Сухиничи. Однажды он крестил в тюрьме с иеродиаконом Илиодором сразу сорок человек, а я им помогал. В бане приготовили кадки, чтобы крестить полным погружением. Стоят все голенькие, а один человек испуганно спрашивает: „Батюшка, разве можно нас крестить? Мы же преступники“. А о. Василий смотрит на них, улыбаясь, и говорит: „Вы — дети. И все мы дети нашего Небесного Отца“. И тут все заулыбались, обрадовались, став и вправду похожими на детей. Смотрю на них — огромные амбалы в татуировках, а перед батюшкой чувствуют себя малыми детьми, спрашивая с робостью: „Батюшка, а можно?“»
Рассказывает иеродиакон Илиодор: «Сначала некоторые батюшки не решались ездить в тюрьму, а о. Василий вызвался первым. Приезжали мы в тюрьму сразу после обеда, а уезжали в два часа ночи или же ночевали в тюрьме. Вся тюрьма уже спит, а у о. Василия — очередь на исповедь, и разговаривал он с каждым подолгу.
Запомнился случай. Храма в тюрьме тогда не было — его построили сами заключенные после убийства о. Василия. А в ту пору крестить приходилось в бане. И вот пришло креститься 39 человек, а сороковой, как нас предупредили, пришел позабавиться: богохульник был страшный и, на их языке, „авторитет“. Перед крещением о. Василий сказал проповедь. Этот человек очень внимательно слушал ее, а потом спросил: „Батюшка, а мне можно креститься?“ И стал поспешно раздеваться.
После крещения он подошел к о. Василию: „Батюшка, я хочу покаяться в моих грехах. Можно мне исповедаться?“ Исповедовал его о. Василий два часа, а на прощание он попросил батюшку дать ему почитать что-нибудь о Боге. По-моему, о. Василий дал ему книгу „Отец Арсений“, но точно не помню.
В следующий приезд он снова исповедовался и попросил о. Василия дать ему молитвослов и научить молиться. А потом он подал прошение тюремному начальству, чтобы его перевели в одиночную камеру. И вот сидел он в одиночке и все время молился. И вдруг в тюрьму пришло постановление, что дело этого человека пересмотрено, срок сокращен, и он подлежит освобождению. Заключенные тогда стали говорить, что, видно, родные заплатили кому надо и ловкого адвоката нашли. Но этот человек отвечал им: „Я даже прошения о пересмотре дела не подавал. Это Бог меня помиловал и освободил“».
(Нина Павлова "Пасха Красная")
Somewhere in Siberia there is an unknown grave of sixty-eight priests whom they say were shot so. They put it on the edge of the grave and asked one question: “Well, what, pop, do you believe in Christ?” - “I believe,” he answered and fell into the grave. And then the next one replaced him in order to answer: “I believe.”
Hieromonk Vasily considered it an honor to be reckoned among this estate of Russian “priests,” slandered, slandered, but capable of accepting death as their faith. He was one of those whom others scornfully call "priests-treasurers," but he willingly served trebs - he baptized, buried, and went to commune the sick and languishing in prison.
The pilgrim worker Sergei Sotnichenko tells: “Once in Optina they learned that a paralyzed Orthodox ascetic lives in one village. Sometimes neighbors came to her, brought food, but for the most part she lay alone - sometimes in an unheated hut, and what she ate, no one knew. They said that she was always in joy, praising Christ and asking one thing - to give her communion. Father Vasily immediately volunteered to go to her and took me with him.
We went into the hut and saw the living relics. And the ascetic shone at the sight of Fr. Vasily sang: “Christ is risen from the dead, death is corrected by death ..!” Father Basil confessed, partook of her and was shocked by this meeting: “What faith! Where do we go to her? "
Father Vasily was the first to go to Sukhinichi prison. Once he baptized forty people in prison with Hierodeacon Iliodor at once, and I helped them. In the bath prepared tubs to baptize with complete immersion. Everyone is standing naked, and one person fearfully asks: “Father, can we be baptized? We are criminals. ” And about. Vasily looks at them, smiling, and says: “You are children. And we are all children of our Heavenly Father. " And then everyone smiled, rejoiced, becoming really like children. I look at them - huge ambulas in tattoos, and in front of the priest they feel like small children, asking with timidity: “Father, can I?”
Hierodeacon Iliodor says: “At first, some priests did not dare to go to prison, but Fr. Vasily volunteered first. We arrived in prison immediately after lunch, and left at two in the morning or spent the night in prison. The whole prison is already sleeping, and Fr. Vasily is the turn to confession, and he talked with every long time.
I remember the case. There was no temple in prison then - it was built by the prisoners themselves after the murder of Fr. Basil. And at that time had to baptize in the bath. And now 39 people came to be baptized, and the fortieth, as we were warned, came to have fun: the blasphemer was terrible and, in their language, “authority”. Before the baptism of Fr. Basil said the sermon. This man listened very carefully to her, and then asked: “Father, can I be baptized?” And he began to hastily undress.
After baptism, he went to Fr. Vasily: “Father, I want to repent of my sins. May I confess? “Confessed him about. Vasily was two hours old, and in parting, he asked the priest to give him something to read about God. In my opinion, about. Vasily gave him the book Father Arseny, but I don’t remember exactly.
On his next visit, he again confessed and asked about. Vasily give him a prayer book and teach him how to pray. And then he petitioned the prison authorities to be transferred to solitary confinement. And so he sat alone and prayed all the time. And suddenly a decision came to the prison that the case of this person was reviewed, the term was reduced, and he was subject to release. The prisoners then began to say that, apparently, the relatives paid whoever they needed and found a clever lawyer. But this man answered them: “I didn’t even file a petition for review. It was God who had mercy and set me free. ”
(Nina Pavlova "Easter Red")
Hieromonk Vasily considered it an honor to be reckoned among this estate of Russian “priests,” slandered, slandered, but capable of accepting death as their faith. He was one of those whom others scornfully call "priests-treasurers," but he willingly served trebs - he baptized, buried, and went to commune the sick and languishing in prison.
The pilgrim worker Sergei Sotnichenko tells: “Once in Optina they learned that a paralyzed Orthodox ascetic lives in one village. Sometimes neighbors came to her, brought food, but for the most part she lay alone - sometimes in an unheated hut, and what she ate, no one knew. They said that she was always in joy, praising Christ and asking one thing - to give her communion. Father Vasily immediately volunteered to go to her and took me with him.
We went into the hut and saw the living relics. And the ascetic shone at the sight of Fr. Vasily sang: “Christ is risen from the dead, death is corrected by death ..!” Father Basil confessed, partook of her and was shocked by this meeting: “What faith! Where do we go to her? "
Father Vasily was the first to go to Sukhinichi prison. Once he baptized forty people in prison with Hierodeacon Iliodor at once, and I helped them. In the bath prepared tubs to baptize with complete immersion. Everyone is standing naked, and one person fearfully asks: “Father, can we be baptized? We are criminals. ” And about. Vasily looks at them, smiling, and says: “You are children. And we are all children of our Heavenly Father. " And then everyone smiled, rejoiced, becoming really like children. I look at them - huge ambulas in tattoos, and in front of the priest they feel like small children, asking with timidity: “Father, can I?”
Hierodeacon Iliodor says: “At first, some priests did not dare to go to prison, but Fr. Vasily volunteered first. We arrived in prison immediately after lunch, and left at two in the morning or spent the night in prison. The whole prison is already sleeping, and Fr. Vasily is the turn to confession, and he talked with every long time.
I remember the case. There was no temple in prison then - it was built by the prisoners themselves after the murder of Fr. Basil. And at that time had to baptize in the bath. And now 39 people came to be baptized, and the fortieth, as we were warned, came to have fun: the blasphemer was terrible and, in their language, “authority”. Before the baptism of Fr. Basil said the sermon. This man listened very carefully to her, and then asked: “Father, can I be baptized?” And he began to hastily undress.
After baptism, he went to Fr. Vasily: “Father, I want to repent of my sins. May I confess? “Confessed him about. Vasily was two hours old, and in parting, he asked the priest to give him something to read about God. In my opinion, about. Vasily gave him the book Father Arseny, but I don’t remember exactly.
On his next visit, he again confessed and asked about. Vasily give him a prayer book and teach him how to pray. And then he petitioned the prison authorities to be transferred to solitary confinement. And so he sat alone and prayed all the time. And suddenly a decision came to the prison that the case of this person was reviewed, the term was reduced, and he was subject to release. The prisoners then began to say that, apparently, the relatives paid whoever they needed and found a clever lawyer. But this man answered them: “I didn’t even file a petition for review. It was God who had mercy and set me free. ”
(Nina Pavlova "Easter Red")
У записи 11 лайков,
2 репостов,
224 просмотров.
2 репостов,
224 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
