Очень мудрые слова А.А.Зализняка.
Мне хотелось бы высказаться в защиту двух простейших идей, которые прежде считались очевидными и даже просто банальными, а теперь звучат очень немодно:
1) Истина существует, и целью науки является ее поиск.
2) В любом обсуждаемом вопросе профессионал (если он действительно профессионал, а не просто носитель казенных титулов) в нормальном случае более прав, чем дилетант.
Им противостоят положения, ныне гораздо более модные:
1) Истины не существует, существует лишь множество мнений (или, говоря языком постмодернизма, множество текстов).
2) По любому вопросу ничье мнение не весит больше, чем мнение кого-то иного. Девочка-пятиклассница имеет мнение, что Дарвин неправ, и хороший тон состоит в том, чтобы подавать этот факт как серьезный вызов биологической науке.
Это поветрие — уже не чисто российское, оно ощущается и во всём западном мире. Но в России оно заметно усилено ситуацией постсоветского идеологического вакуума.
Источники этих ныне модных положений ясны:
действительно, существуют аспекты мироустройства, где истина скрыта и, быть может, недостижима;
действительно, бывают случаи, когда непрофессионал оказывается прав, а все профессионалы заблуждаются.
Капитальный сдвиг состоит в том, что эти ситуации воспринимаются не как редкие и исключительные, каковы они в действительности, а как всеобщие и обычные.
И огромной силы стимулом к их принятию и уверованию в них служит их психологическая выгодность. Если все мнения равноправны, то я могу сесть и немедленно отправить и мое мнение в Интернет, не затрудняя себя многолетним учением и трудоемким знакомством с тем, что уже знают по данному поводу те, кто посвятил этому долгие годы исследования.
Психологическая выгодность здесь не только для пишущего, но в не меньшей степени для значительной части читающих: сенсационное опровержение того, что еще вчера считалось общепринятой истиной, освобождает их от ощущения собственной недостаточной образованности, в один ход ставит их выше тех, кто корпел над изучением соответствующей традиционной премудрости, которая, как они теперь узнали, ничего не стоит.
Мне хотелось бы высказаться в защиту двух простейших идей, которые прежде считались очевидными и даже просто банальными, а теперь звучат очень немодно:
1) Истина существует, и целью науки является ее поиск.
2) В любом обсуждаемом вопросе профессионал (если он действительно профессионал, а не просто носитель казенных титулов) в нормальном случае более прав, чем дилетант.
Им противостоят положения, ныне гораздо более модные:
1) Истины не существует, существует лишь множество мнений (или, говоря языком постмодернизма, множество текстов).
2) По любому вопросу ничье мнение не весит больше, чем мнение кого-то иного. Девочка-пятиклассница имеет мнение, что Дарвин неправ, и хороший тон состоит в том, чтобы подавать этот факт как серьезный вызов биологической науке.
Это поветрие — уже не чисто российское, оно ощущается и во всём западном мире. Но в России оно заметно усилено ситуацией постсоветского идеологического вакуума.
Источники этих ныне модных положений ясны:
действительно, существуют аспекты мироустройства, где истина скрыта и, быть может, недостижима;
действительно, бывают случаи, когда непрофессионал оказывается прав, а все профессионалы заблуждаются.
Капитальный сдвиг состоит в том, что эти ситуации воспринимаются не как редкие и исключительные, каковы они в действительности, а как всеобщие и обычные.
И огромной силы стимулом к их принятию и уверованию в них служит их психологическая выгодность. Если все мнения равноправны, то я могу сесть и немедленно отправить и мое мнение в Интернет, не затрудняя себя многолетним учением и трудоемким знакомством с тем, что уже знают по данному поводу те, кто посвятил этому долгие годы исследования.
Психологическая выгодность здесь не только для пишущего, но в не меньшей степени для значительной части читающих: сенсационное опровержение того, что еще вчера считалось общепринятой истиной, освобождает их от ощущения собственной недостаточной образованности, в один ход ставит их выше тех, кто корпел над изучением соответствующей традиционной премудрости, которая, как они теперь узнали, ничего не стоит.
Very wise words of A.A. Zaliznyak.
I would like to speak out in defense of two simple ideas that were previously considered obvious and even just commonplace, but now sound very unfashionable:
1) Truth exists, and the goal of science is to search for it.
2) In any issue under discussion, a professional (if he is really a professional, and not just a holder of official titles) is more right in the normal case than an amateur.
They are opposed by provisions that are now much more fashionable:
1) Truth does not exist, there are only many opinions (or, in the language of postmodernism, many texts).
2) On any issue, no one’s opinion weighs more than someone else’s. A fifth-grader girl is of the opinion that Darwin is wrong, and a good tone is to present this fact as a serious challenge to biological science.
This habit is no longer purely Russian, it is felt throughout the Western world. But in Russia it is noticeably strengthened by the situation of the post-Soviet ideological vacuum.
The sources of these now fashionable propositions are clear:
indeed, there are aspects of the world order where truth is hidden and perhaps unattainable;
indeed, there are times when the layman is right, and all the professionals are wrong.
The capital shift consists in the fact that these situations are perceived not as rare and exceptional, as they really are, but as universal and ordinary.
And of great strength, the incentive for their acceptance and belief in them is their psychological profitability. If all opinions are equal, then I can sit down and immediately send my opinion to the Internet, without hindering myself with many years of study and laborious acquaintance with what those who have devoted many years of research to this already know.
The psychological profitability here is not only for the writer, but no less for a significant part of the readers: the sensational refutation of what was yesterday considered a generally accepted truth frees them from the feeling of their own lack of education, in one move puts them higher than those who pored over studying the corresponding traditional wisdom, which they now know is worthless.
I would like to speak out in defense of two simple ideas that were previously considered obvious and even just commonplace, but now sound very unfashionable:
1) Truth exists, and the goal of science is to search for it.
2) In any issue under discussion, a professional (if he is really a professional, and not just a holder of official titles) is more right in the normal case than an amateur.
They are opposed by provisions that are now much more fashionable:
1) Truth does not exist, there are only many opinions (or, in the language of postmodernism, many texts).
2) On any issue, no one’s opinion weighs more than someone else’s. A fifth-grader girl is of the opinion that Darwin is wrong, and a good tone is to present this fact as a serious challenge to biological science.
This habit is no longer purely Russian, it is felt throughout the Western world. But in Russia it is noticeably strengthened by the situation of the post-Soviet ideological vacuum.
The sources of these now fashionable propositions are clear:
indeed, there are aspects of the world order where truth is hidden and perhaps unattainable;
indeed, there are times when the layman is right, and all the professionals are wrong.
The capital shift consists in the fact that these situations are perceived not as rare and exceptional, as they really are, but as universal and ordinary.
And of great strength, the incentive for their acceptance and belief in them is their psychological profitability. If all opinions are equal, then I can sit down and immediately send my opinion to the Internet, without hindering myself with many years of study and laborious acquaintance with what those who have devoted many years of research to this already know.
The psychological profitability here is not only for the writer, but no less for a significant part of the readers: the sensational refutation of what was yesterday considered a generally accepted truth frees them from the feeling of their own lack of education, in one move puts them higher than those who pored over studying the corresponding traditional wisdom, which they now know is worthless.
У записи 6 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Стаценко
