#История
"- Смотрите, смотрите! - закричало сразу несколько голосов. - "Елки" зажигают, смотрите!
В толпе послышались возгласы недоумения, испуга, недоверчивые восклицания - в стороне Дрездена действительно один за другим вспыхивали и повисали в небе ослепительно яркие "елочные огни" - так их называли уже давно, гроздья светящихся авиабомб издали и в самом деле напоминали нарядную рождественскую елку в зажженных свечах. Толпа притихла: слишком многим из стоящих на платформе довелось уже видеть, как вспыхивали эти зловещие магниевые звезды над обреченными городами...
И тишина тоже была зловещей в эти ее последние минуты, она придавала происходящему оттенок чего-то нереального, бредового - это мертвое молчание, ночь и эти торопливо вспыхивающие, словно сами собой рождающиеся из мрака сгустки искусственного неживого света. Люди смотрели в каком-то оцепенении, и когда наконец началось - никто, пожалуй, в первый момент ничего не заметил; это выглядело совершенно безобидно - отсюда, с расстояния в
двадцать километров. Вдруг снизу, навстречу мертвенно-холодному сиянию магния, выплеснулось несколько багровых вспышек, не очень ярких, быстро сменяющихся, словно гасящих одна другую. Они казались живыми, теплыми, резво перебегали с места на место, словно плясали. И лишь потом - с запозданием - до зрителей докатился Звук.
Его можно было сравнить только с ревом пробудившегося вулкана - этот чудовищный раскат грома, под непомерной тяжестью которого дрогнули вагоны на рельсах и качнулась бетонная платформа. И он уже не умолк, потому что там - в двадцати километрах отсюда - багровые вспышки наслаивались одна на другую стремительно и безостановочно, распухая огромным колеблющимся заревом.
В окнах вокзала тонко и равномерно звенели стекла. Какое-то время толпа продолжала стоять тихо, но потом вдруг - отчаянно, как кричат под ножом, - закричала женщина, и сразу заплакали дети, подняли вопль другие женщины, хриплый мужской голос стал сыпать руганью, требуя расступиться и пропустить носилки. Дружинники в комбинезонах и синих шлемах "люфтшутцбунда" начали оттеснять всех ко входу в убежище. Зарево над Дрезденом стало выше и ярче,
оно разгоралось, наливаясь огнем и кровью. Магниевые звезды догорали, гасли одна за другой, теперь уже окрестность озарило мрачным багровым отсветом преисподней.
Все вокруг дрожало мелко и безостановочно, как во время землетрясения.
Где-то посыпались стекла, черепица соскользнула с крыши и разлетелась обломками по асфальту. Оставшиеся на платформе продолжали смотреть на чудовищный спектакль, все еще отказываясь верить, что там - в жерле этого раскаленного кратера - сгорают живые люди, что целый город, до сих пор пощаженный войной, бессмысленно погибает накануне мира". (с)
______
Сегодня - семьдесят лет...
"- Смотрите, смотрите! - закричало сразу несколько голосов. - "Елки" зажигают, смотрите!
В толпе послышались возгласы недоумения, испуга, недоверчивые восклицания - в стороне Дрездена действительно один за другим вспыхивали и повисали в небе ослепительно яркие "елочные огни" - так их называли уже давно, гроздья светящихся авиабомб издали и в самом деле напоминали нарядную рождественскую елку в зажженных свечах. Толпа притихла: слишком многим из стоящих на платформе довелось уже видеть, как вспыхивали эти зловещие магниевые звезды над обреченными городами...
И тишина тоже была зловещей в эти ее последние минуты, она придавала происходящему оттенок чего-то нереального, бредового - это мертвое молчание, ночь и эти торопливо вспыхивающие, словно сами собой рождающиеся из мрака сгустки искусственного неживого света. Люди смотрели в каком-то оцепенении, и когда наконец началось - никто, пожалуй, в первый момент ничего не заметил; это выглядело совершенно безобидно - отсюда, с расстояния в
двадцать километров. Вдруг снизу, навстречу мертвенно-холодному сиянию магния, выплеснулось несколько багровых вспышек, не очень ярких, быстро сменяющихся, словно гасящих одна другую. Они казались живыми, теплыми, резво перебегали с места на место, словно плясали. И лишь потом - с запозданием - до зрителей докатился Звук.
Его можно было сравнить только с ревом пробудившегося вулкана - этот чудовищный раскат грома, под непомерной тяжестью которого дрогнули вагоны на рельсах и качнулась бетонная платформа. И он уже не умолк, потому что там - в двадцати километрах отсюда - багровые вспышки наслаивались одна на другую стремительно и безостановочно, распухая огромным колеблющимся заревом.
В окнах вокзала тонко и равномерно звенели стекла. Какое-то время толпа продолжала стоять тихо, но потом вдруг - отчаянно, как кричат под ножом, - закричала женщина, и сразу заплакали дети, подняли вопль другие женщины, хриплый мужской голос стал сыпать руганью, требуя расступиться и пропустить носилки. Дружинники в комбинезонах и синих шлемах "люфтшутцбунда" начали оттеснять всех ко входу в убежище. Зарево над Дрезденом стало выше и ярче,
оно разгоралось, наливаясь огнем и кровью. Магниевые звезды догорали, гасли одна за другой, теперь уже окрестность озарило мрачным багровым отсветом преисподней.
Все вокруг дрожало мелко и безостановочно, как во время землетрясения.
Где-то посыпались стекла, черепица соскользнула с крыши и разлетелась обломками по асфальту. Оставшиеся на платформе продолжали смотреть на чудовищный спектакль, все еще отказываясь верить, что там - в жерле этого раскаленного кратера - сгорают живые люди, что целый город, до сих пор пощаженный войной, бессмысленно погибает накануне мира". (с)
______
Сегодня - семьдесят лет...
#Story
“- Look, look!” Several voices shouted at once. “Fir-trees” light up, look!
There were exclamations of bewilderment, fear, incredulous exclamations in the crowd - dazzlingly bright "Christmas lights" flashed and hung in the sky one by one in Dresden - that was what they were called for a long time, bunches of glowing bombs from afar and really resembled an elegant Christmas tree in lit candlelight. The crowd was quiet: too many of those standing on the platform had already seen how these sinister magnesium stars flashed over doomed cities ...
And the silence was also ominous in these last minutes of her, she gave the scene a shade of something unreal, delusional - it was dead silence, night and those hastily flashing, as if clumps of artificial inanimate light born of darkness. People looked in a sort of numbness, and when it finally began - no one, perhaps, noticed anything at first; it looked completely harmless - from here, from a distance in
twenty kilometers. Suddenly from below, towards the deadly cold radiance of magnesium, several crimson flashes sprang up, not very bright, quickly changing, as if extinguishing one another. They seemed alive, warm, briskly ran from place to place, as if dancing. And only then - belatedly - did Sound come to the audience.
It could only be compared with the roar of an awakened volcano - this monstrous thunderclap, under the exorbitant weight of which the railroad cars trembled and a concrete platform swayed. And he was no longer silent, because there - twenty kilometers from here - the crimson flashes layered on top of each other swiftly and non-stop, swelling with a huge swaying glow.
The windows rang thinly and evenly in the windows of the station. For some time the crowd continued to stand quietly, but then suddenly - desperately, as they shout under a knife - the woman screamed, and the children cried immediately, other women raised a cry, a hoarse male voice began to swear, demanding to part and let the stretcher pass. The men in overalls and blue helmets of the Luftschutzbund began to push everyone to the entrance to the shelter. The glow above Dresden has become higher and brighter
it flared up, pouring fire and blood. Magnesium stars burned out, faded one after another, now the neighborhood was already illuminated by a dark crimson reflection of the underworld.
Everything around was trembling finely and non-stop, as during an earthquake.
Somewhere glass fell, the tiles slid from the roof and shattered into debris on the asphalt. Those who remained on the platform continued to look at the monstrous performance, still refusing to believe that there - in the mouth of this red-hot crater - live people were burning, that the whole city, still spared by the war, was dying senseless on the eve of the world. "(C)
______
Today is seventy years old ...
“- Look, look!” Several voices shouted at once. “Fir-trees” light up, look!
There were exclamations of bewilderment, fear, incredulous exclamations in the crowd - dazzlingly bright "Christmas lights" flashed and hung in the sky one by one in Dresden - that was what they were called for a long time, bunches of glowing bombs from afar and really resembled an elegant Christmas tree in lit candlelight. The crowd was quiet: too many of those standing on the platform had already seen how these sinister magnesium stars flashed over doomed cities ...
And the silence was also ominous in these last minutes of her, she gave the scene a shade of something unreal, delusional - it was dead silence, night and those hastily flashing, as if clumps of artificial inanimate light born of darkness. People looked in a sort of numbness, and when it finally began - no one, perhaps, noticed anything at first; it looked completely harmless - from here, from a distance in
twenty kilometers. Suddenly from below, towards the deadly cold radiance of magnesium, several crimson flashes sprang up, not very bright, quickly changing, as if extinguishing one another. They seemed alive, warm, briskly ran from place to place, as if dancing. And only then - belatedly - did Sound come to the audience.
It could only be compared with the roar of an awakened volcano - this monstrous thunderclap, under the exorbitant weight of which the railroad cars trembled and a concrete platform swayed. And he was no longer silent, because there - twenty kilometers from here - the crimson flashes layered on top of each other swiftly and non-stop, swelling with a huge swaying glow.
The windows rang thinly and evenly in the windows of the station. For some time the crowd continued to stand quietly, but then suddenly - desperately, as they shout under a knife - the woman screamed, and the children cried immediately, other women raised a cry, a hoarse male voice began to swear, demanding to part and let the stretcher pass. The men in overalls and blue helmets of the Luftschutzbund began to push everyone to the entrance to the shelter. The glow above Dresden has become higher and brighter
it flared up, pouring fire and blood. Magnesium stars burned out, faded one after another, now the neighborhood was already illuminated by a dark crimson reflection of the underworld.
Everything around was trembling finely and non-stop, as during an earthquake.
Somewhere glass fell, the tiles slid from the roof and shattered into debris on the asphalt. Those who remained on the platform continued to look at the monstrous performance, still refusing to believe that there - in the mouth of this red-hot crater - live people were burning, that the whole city, still spared by the war, was dying senseless on the eve of the world. "(C)
______
Today is seventy years old ...
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Стаценко
