#БайкиВМФ
Ну и на закуску...
---------------------------------------------
…Старший лейтенант Ачкасов приступал к коитусированию жены. Он засунул заскорузлые на службе ладони под задранную юбку и укрепил их поверх пленительных бёдер. Оставалась мелочь – натянуть упругий зад супруги на себя и тут же на выдохе отстраниться, чтобы далее продолжать возвратно-поступательные движения до победного конца. Но в этот самый момент жена вдруг всхрапнула и басом сказала: «ОднАка...»
Ачкасов дёрнулся. Кулак его вывернулся из-под подбородка и потерявшее упор лицо треснулось носом об стол. «Блядь!», - подумал Ачкасов. И… проснулся.
Напротив старлея в свете настольной лампы желтел круглый лик матроса Бельдыева. Лик выражал неописуемую скорбь.
- ОднАка, - покаянно повторил матрос. – Таварища старшая литинанта, я понимать мала-мала. Товарища литинанта повторить медленно-медленно – Бельдыев станет понимать…»
«…Твою мать!» - мысленно в рифму закончил Ачкасов. Потом потёр ушибленный нос. Потом остро пожалел о так не вовремя прерванном эротическом видении. Потом потянулся за упавшей под стол книжкой. Та называлась очень жизнеутверждающе: «Методическое руководство к учебному пособию «Русский язык» для солдат, слабо владеющих русским языком».
Старлей пролистал первые двенадцать уроков, освещавших такие важнейшие с точки зрения владения русским языком понятия, как «воинские звания», «расположение воинской части», «воинские уставы», «дневальная служба», «строевая подготовка», «материальная часть автомата» и ТыДы. После чего углубился в тему «Боевое Знамя воинской части»:
- Тээээкс… Что тут у нас? «Лексическое наполнение», «грамматический материал», «речевые образцы» и «типовые конструкции»... – Ачкасов поморщился, словно съел что-то кислое.
***
Ах, боже ж ты мой, как всё непутёво получилось!..
Перед самым началом новой автономки на лодке выявился некомплект л/с (ввиду очередной демобилизации всё того же л/с). У командира корабля в предверии многомесячного круиза по Атлантике было и так дел по горло. Посему, когда старпом сообщил кэпу, что берег готов поделиться с атомариной видным представителем отряда приматов-срочников, кэп махнул рукой: «Да хоть ишака пусть шлют! Лишь бы быстро!» Так на лодке появился матрос Бельдыев – в высшей степени странное существо почти двухметрового роста, наделённое китайским разрезом глаз и почти тотальным незнанием русского языка. В документах Бельдыева значилось, что, во-первых, он приписан к минно-торпедной боевой части, а, во-вторых, что он, Бельдыев, чукча.
Призван был Бельдыев из такой перди, что штурман не смог её отыскать даже в восьмитомном атласе СССР.
- Господи!.. – старпом прикрыл левый глаз ладонью, а правым печально воззрился на лунообразное рябое лицо реципиента. – Как ты вообще под призыв попал? Как тебя там в твоём чуме военкомат отыскал?!
Уяснив смысл вопроса, реципиент мимикой и жестами дал понять, что военком за ним прилетал на вертолёте из Уэлена.
- А как ты, чудо дремучее, умудрился школу закончить, ни рожна русского не зная?
Бельдыев пояснил – школы в стойбище отродясь не было. Всему учил отец.
- Но аттестат! Аттестат об окончании средней школы ты как получил?
А никак. Отец где-то в обмен на огненную воду добыл. Как сквозь учебку прошёл? Ну, вот так и прошёл. Ротный научил фразе, которую, по его мнению, должен был знать каждый уважающий себя чукча: «ОднАка»…
Поняв, какого кота в мешке приняли на борт, командир лодки площадно изругал кадровиков, вызвал командира БЧ-3 Ачкасова и приказал «этого оленевода-переростка из отсека не выпускать. Вплоть до возвращения в базу! А там – назначить в наряд по казарме до конца срока службы».
Бельдыев благополучно пересидел всю автономку среди торпедёров, перманентно получая по рукам, когда тянулся ими не туда. Коллеги по отсеку воспринимали его, как бесплатный аттракцион «попка-дурак», со всеми вытекающими...
Как только лодка ткнулась в твердь родного причала, Ачкасов лично потащил оленевода на берег. Но не выгорело. У корня пирса старлей, напористо волокущий куда-то за руку рослого узкоглазого матроса, наткнулся на командира дивизии. Каперанг очень некстати решил продемонстрировать свою заботу о личном составе. Остановил нашу парочку и спросил у Бельдыева, как прошло плавание? Знатный торпедист-оленевод на мгновение одеревенел с правой рукой у виска, а потом выдал:
- Таварища капитана первага ранга, дакладываю! ОднАка!..
- Чего?! – вытаращился каперанг.
- ОднАка! – повторно гаркнул Бельдыев и с ощущением полностью выполненного долга замолчал, поедая начальство своим узкоглазьем.
- Чего «одАка»? Ты вообще по-русски-то ещё чего-нибудь знаешь?
- Так точно, таварища капитана первага ранга!
- И?.. – каперанг сдвинул фуражку на затылок, что, как знали все в дивизии, было первым признаком нарастающего недовольства.
У Ачкасова тоскливо заныло под ложечкой. И правильно заныло. Предчувствия старлея не подвели.
Бельдыев наморщил лоб, мысленно перебрал весь освоенный русскоязычный минимум и остановился на рифме, втихую от командира БЧ-3 усвоенной от сослуживцев. Всякий раз, когда торпедёры слышали её из уст Бельдыева, то бурно аплодировали. Стало быть, сделал вывод матрос, и комдив не устоит перед обаянием цитаты:
- Таварища капитана первага ранга! Звать меня никак, ну, а ты – мудак!
- ЧТОООООО?!!!..
Комдив навтыкал всем: и командиру лодки, и старпому, и замполиту, и лично товарищу Ачкасову. Дождавшись, когда за удаляющимся каперангом затихнет эхо матюгов, командир поманил к себе пальчиком замполита и БыЧка-3:
- Вот что, други. Пока наш оленевод не научится внятно изъясняться по-русски и согласно уставу, я вас буду дрючить, как кролик крольчиху – без удовольствия, но часто и результативно. Даю вам три дня. На это время сход на берег запрещаю. Через три дня проверю!
…Под предлогом отчёта в политотделе дивизии, замполит всё-ж таки слинял разок на берег, притарабанив на лодку «Методическое руководство к учебному пособию «Русский язык». Старпом выкрал у малолетнего сына букварь. Ачкасова и Бельдыева на три дня законопатили в прочный корпус. Форсированное обучение русскому, с богатыми вкраплениями непарламентских выражений, шло энергично и напористо. Перерывы старлей делал только на шестичасовой сон, трёхразовое питание и пописать-покакать. Особую целеустремлённость командиру БЧ-3 придавала мысль, что на берегу его ждёт вот уже целых 6 месяцев не ёбаная мужем жена…
***
- …Так, Бельдыев. Продолжаем. Боевое знамя воинской части - это символ воинской чести, доблести и славы. Понял? Повтори!..
- Ээээ… Воинская знамя, однАка…
- Не «воинская», а «воинское». Слово «знамя» - среднего рода. И следи, етить, за падежом. Повтори.
- Среднега рода, однАка.
- Без «однАка». Повтори!
- Без однАка, однАка…
- Твою мать, Бельдыев!
- Твою мать, Бельдыев, однАка!..
Из глубин своей прострации Ачкасов понял, что типовая методика освоения языка не прокатывает. Требовалось какое-то новаторское решение…
- Слышь, Бельдыев, оленевод грёбаный, ты хоть что-то запомнить можешь?
- Могу, таварища старшая литинанта. Что я, чурка нерусский?..
- Тогда скажи мне... Скажи мне, сколько прыщей на носу у комдива?
- Четыри, однАка, таварища старшая литинанта. Вот тута, тута, тута и вот тута...
- Хрена себе... Как ты это ухватил?!
- Я жа охотника, однАка. Глазами всё поймать могу. Показать потом могу...
К концу третьих суток этого трэша Ачкасова и Бельдыева вызвал к себя командир. В каюту к кэпу они ввалились похожие лицами, как братья-близнецы. У обоих глаза были красные и глубоко запавшие.
- Ну-с,.. – кэп листанул букварь и ткнул пальцем в первую попавшуюся букву. – Это что?
- Буква «о», товарища… товарищ командир. – отрапортовал железобетонным голосом Бельдыев.
- А вот тут что нарисовано?
- Олень!
- А выше?
- Окно!
- Это что за буква?
- «Ёб…»! Нет, просто «ё»!
- Что нарисовано?
- Ёжик!..
- Это что?
- «Зэ»!
- Что нарисовано?
- Знамя!
- Что можешь об этом рассказать?
- Боевое знамя – это символ воинской чести, доблести и славы! Обязанность солдата и матроса - оберегать знамя своей части или корабля как зеницу ока! – протараторил Бельдыев.
- Товарищ командир, разрешите? – всунулся между Бельдыевым и кэпом Ачкасов. – А он ещё и стихи может… С выражением.
- Да ну? – поразился командир лодки.
- Так точно, могу. – судя по тональности голоса, Бельдыев был близок к обмороку. – Пушкин. «Мороз и солнце; день чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный!..»
- Ачкасов, что это было?! – пятью минутами позже спросил у старлея штурман, подслушивавший у командирской двери снаружи.
- Новейшая методика… Новаторская технология… - слова из БыЧка-3 вылетали отрывисто и дергано, т.к. старлей стремительно втряхивал себя в шинель.
- Гм?.. Я бы так не смог, чтобы за три дня – язык… Ачкасов, определённо, ты – гений.
- Я? Нет, это Бельдыев – гений. – объявил старлей, уже убегая на берег. – …За короткий срок запомнить зрительно, ничего не понимая в содержании, букварь, устав и том Пушкина… Определенно – гений!..
***
…Старший лейтенант Ачкасов приступал к коитусированию жены. Он засунул заскорузлые на службе ладони под задранную юбку и укрепил их поверх пленительных бёдер. Оставалась мелочь – натянуть упругий зад супруги на себя и тут же на выдохе отстраниться, чтобы далее продолжать возвратно-поступательные движения до победного конца. Но в этот самый момент радиоприёмник на буфете пискнул и голосом Кола Бельды затянул:
«Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам,
Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам.
По хрустящему морозу поспешим на край земли
И среди сугробов дымных затеряемся в дали.
Мы поедим, мы помчимся на оленях утром ранним!..»
Старлей почувствовал, как у него всё опустилось. Он плюнул, сказал: «ОднАка!», - и пошёл на кухню пить водку.
(с)Андрей Союстов (U-96)
Ну и на закуску...
---------------------------------------------
…Старший лейтенант Ачкасов приступал к коитусированию жены. Он засунул заскорузлые на службе ладони под задранную юбку и укрепил их поверх пленительных бёдер. Оставалась мелочь – натянуть упругий зад супруги на себя и тут же на выдохе отстраниться, чтобы далее продолжать возвратно-поступательные движения до победного конца. Но в этот самый момент жена вдруг всхрапнула и басом сказала: «ОднАка...»
Ачкасов дёрнулся. Кулак его вывернулся из-под подбородка и потерявшее упор лицо треснулось носом об стол. «Блядь!», - подумал Ачкасов. И… проснулся.
Напротив старлея в свете настольной лампы желтел круглый лик матроса Бельдыева. Лик выражал неописуемую скорбь.
- ОднАка, - покаянно повторил матрос. – Таварища старшая литинанта, я понимать мала-мала. Товарища литинанта повторить медленно-медленно – Бельдыев станет понимать…»
«…Твою мать!» - мысленно в рифму закончил Ачкасов. Потом потёр ушибленный нос. Потом остро пожалел о так не вовремя прерванном эротическом видении. Потом потянулся за упавшей под стол книжкой. Та называлась очень жизнеутверждающе: «Методическое руководство к учебному пособию «Русский язык» для солдат, слабо владеющих русским языком».
Старлей пролистал первые двенадцать уроков, освещавших такие важнейшие с точки зрения владения русским языком понятия, как «воинские звания», «расположение воинской части», «воинские уставы», «дневальная служба», «строевая подготовка», «материальная часть автомата» и ТыДы. После чего углубился в тему «Боевое Знамя воинской части»:
- Тээээкс… Что тут у нас? «Лексическое наполнение», «грамматический материал», «речевые образцы» и «типовые конструкции»... – Ачкасов поморщился, словно съел что-то кислое.
***
Ах, боже ж ты мой, как всё непутёво получилось!..
Перед самым началом новой автономки на лодке выявился некомплект л/с (ввиду очередной демобилизации всё того же л/с). У командира корабля в предверии многомесячного круиза по Атлантике было и так дел по горло. Посему, когда старпом сообщил кэпу, что берег готов поделиться с атомариной видным представителем отряда приматов-срочников, кэп махнул рукой: «Да хоть ишака пусть шлют! Лишь бы быстро!» Так на лодке появился матрос Бельдыев – в высшей степени странное существо почти двухметрового роста, наделённое китайским разрезом глаз и почти тотальным незнанием русского языка. В документах Бельдыева значилось, что, во-первых, он приписан к минно-торпедной боевой части, а, во-вторых, что он, Бельдыев, чукча.
Призван был Бельдыев из такой перди, что штурман не смог её отыскать даже в восьмитомном атласе СССР.
- Господи!.. – старпом прикрыл левый глаз ладонью, а правым печально воззрился на лунообразное рябое лицо реципиента. – Как ты вообще под призыв попал? Как тебя там в твоём чуме военкомат отыскал?!
Уяснив смысл вопроса, реципиент мимикой и жестами дал понять, что военком за ним прилетал на вертолёте из Уэлена.
- А как ты, чудо дремучее, умудрился школу закончить, ни рожна русского не зная?
Бельдыев пояснил – школы в стойбище отродясь не было. Всему учил отец.
- Но аттестат! Аттестат об окончании средней школы ты как получил?
А никак. Отец где-то в обмен на огненную воду добыл. Как сквозь учебку прошёл? Ну, вот так и прошёл. Ротный научил фразе, которую, по его мнению, должен был знать каждый уважающий себя чукча: «ОднАка»…
Поняв, какого кота в мешке приняли на борт, командир лодки площадно изругал кадровиков, вызвал командира БЧ-3 Ачкасова и приказал «этого оленевода-переростка из отсека не выпускать. Вплоть до возвращения в базу! А там – назначить в наряд по казарме до конца срока службы».
Бельдыев благополучно пересидел всю автономку среди торпедёров, перманентно получая по рукам, когда тянулся ими не туда. Коллеги по отсеку воспринимали его, как бесплатный аттракцион «попка-дурак», со всеми вытекающими...
Как только лодка ткнулась в твердь родного причала, Ачкасов лично потащил оленевода на берег. Но не выгорело. У корня пирса старлей, напористо волокущий куда-то за руку рослого узкоглазого матроса, наткнулся на командира дивизии. Каперанг очень некстати решил продемонстрировать свою заботу о личном составе. Остановил нашу парочку и спросил у Бельдыева, как прошло плавание? Знатный торпедист-оленевод на мгновение одеревенел с правой рукой у виска, а потом выдал:
- Таварища капитана первага ранга, дакладываю! ОднАка!..
- Чего?! – вытаращился каперанг.
- ОднАка! – повторно гаркнул Бельдыев и с ощущением полностью выполненного долга замолчал, поедая начальство своим узкоглазьем.
- Чего «одАка»? Ты вообще по-русски-то ещё чего-нибудь знаешь?
- Так точно, таварища капитана первага ранга!
- И?.. – каперанг сдвинул фуражку на затылок, что, как знали все в дивизии, было первым признаком нарастающего недовольства.
У Ачкасова тоскливо заныло под ложечкой. И правильно заныло. Предчувствия старлея не подвели.
Бельдыев наморщил лоб, мысленно перебрал весь освоенный русскоязычный минимум и остановился на рифме, втихую от командира БЧ-3 усвоенной от сослуживцев. Всякий раз, когда торпедёры слышали её из уст Бельдыева, то бурно аплодировали. Стало быть, сделал вывод матрос, и комдив не устоит перед обаянием цитаты:
- Таварища капитана первага ранга! Звать меня никак, ну, а ты – мудак!
- ЧТОООООО?!!!..
Комдив навтыкал всем: и командиру лодки, и старпому, и замполиту, и лично товарищу Ачкасову. Дождавшись, когда за удаляющимся каперангом затихнет эхо матюгов, командир поманил к себе пальчиком замполита и БыЧка-3:
- Вот что, други. Пока наш оленевод не научится внятно изъясняться по-русски и согласно уставу, я вас буду дрючить, как кролик крольчиху – без удовольствия, но часто и результативно. Даю вам три дня. На это время сход на берег запрещаю. Через три дня проверю!
…Под предлогом отчёта в политотделе дивизии, замполит всё-ж таки слинял разок на берег, притарабанив на лодку «Методическое руководство к учебному пособию «Русский язык». Старпом выкрал у малолетнего сына букварь. Ачкасова и Бельдыева на три дня законопатили в прочный корпус. Форсированное обучение русскому, с богатыми вкраплениями непарламентских выражений, шло энергично и напористо. Перерывы старлей делал только на шестичасовой сон, трёхразовое питание и пописать-покакать. Особую целеустремлённость командиру БЧ-3 придавала мысль, что на берегу его ждёт вот уже целых 6 месяцев не ёбаная мужем жена…
***
- …Так, Бельдыев. Продолжаем. Боевое знамя воинской части - это символ воинской чести, доблести и славы. Понял? Повтори!..
- Ээээ… Воинская знамя, однАка…
- Не «воинская», а «воинское». Слово «знамя» - среднего рода. И следи, етить, за падежом. Повтори.
- Среднега рода, однАка.
- Без «однАка». Повтори!
- Без однАка, однАка…
- Твою мать, Бельдыев!
- Твою мать, Бельдыев, однАка!..
Из глубин своей прострации Ачкасов понял, что типовая методика освоения языка не прокатывает. Требовалось какое-то новаторское решение…
- Слышь, Бельдыев, оленевод грёбаный, ты хоть что-то запомнить можешь?
- Могу, таварища старшая литинанта. Что я, чурка нерусский?..
- Тогда скажи мне... Скажи мне, сколько прыщей на носу у комдива?
- Четыри, однАка, таварища старшая литинанта. Вот тута, тута, тута и вот тута...
- Хрена себе... Как ты это ухватил?!
- Я жа охотника, однАка. Глазами всё поймать могу. Показать потом могу...
К концу третьих суток этого трэша Ачкасова и Бельдыева вызвал к себя командир. В каюту к кэпу они ввалились похожие лицами, как братья-близнецы. У обоих глаза были красные и глубоко запавшие.
- Ну-с,.. – кэп листанул букварь и ткнул пальцем в первую попавшуюся букву. – Это что?
- Буква «о», товарища… товарищ командир. – отрапортовал железобетонным голосом Бельдыев.
- А вот тут что нарисовано?
- Олень!
- А выше?
- Окно!
- Это что за буква?
- «Ёб…»! Нет, просто «ё»!
- Что нарисовано?
- Ёжик!..
- Это что?
- «Зэ»!
- Что нарисовано?
- Знамя!
- Что можешь об этом рассказать?
- Боевое знамя – это символ воинской чести, доблести и славы! Обязанность солдата и матроса - оберегать знамя своей части или корабля как зеницу ока! – протараторил Бельдыев.
- Товарищ командир, разрешите? – всунулся между Бельдыевым и кэпом Ачкасов. – А он ещё и стихи может… С выражением.
- Да ну? – поразился командир лодки.
- Так точно, могу. – судя по тональности голоса, Бельдыев был близок к обмороку. – Пушкин. «Мороз и солнце; день чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный!..»
- Ачкасов, что это было?! – пятью минутами позже спросил у старлея штурман, подслушивавший у командирской двери снаружи.
- Новейшая методика… Новаторская технология… - слова из БыЧка-3 вылетали отрывисто и дергано, т.к. старлей стремительно втряхивал себя в шинель.
- Гм?.. Я бы так не смог, чтобы за три дня – язык… Ачкасов, определённо, ты – гений.
- Я? Нет, это Бельдыев – гений. – объявил старлей, уже убегая на берег. – …За короткий срок запомнить зрительно, ничего не понимая в содержании, букварь, устав и том Пушкина… Определенно – гений!..
***
…Старший лейтенант Ачкасов приступал к коитусированию жены. Он засунул заскорузлые на службе ладони под задранную юбку и укрепил их поверх пленительных бёдер. Оставалась мелочь – натянуть упругий зад супруги на себя и тут же на выдохе отстраниться, чтобы далее продолжать возвратно-поступательные движения до победного конца. Но в этот самый момент радиоприёмник на буфете пискнул и голосом Кола Бельды затянул:
«Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам,
Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам.
По хрустящему морозу поспешим на край земли
И среди сугробов дымных затеряемся в дали.
Мы поедим, мы помчимся на оленях утром ранним!..»
Старлей почувствовал, как у него всё опустилось. Он плюнул, сказал: «ОднАка!», - и пошёл на кухню пить водку.
(с)Андрей Союстов (U-96)
#Bikes
Well, for a snack ...
---------------------------------------------
... Senior Lieutenant Achkasov proceeded to co-ordinate his wife. He put his hard-handed palms under the lifted skirt and strengthened them over captivating hips. There remained a trifle - to pull the spouse's elastic butt on yourself and then step back on the exhale to continue continuing reciprocating movements to the victorious end. But at that very moment, the wife suddenly sniffed and said in a bass: “But ...”
Achkasov jerked. His fist twisted from under his chin and his face, which had lost emphasis, cracked his nose on the table. “Fuck!” Thought Achkasov. And ... woke up.
Opposite the starle, the round face of the sailor Beldyev turned yellow in the light of a table lamp. Lik expressed indescribable sorrow.
“However,” the sailor repeated repentantly. - Tavarischa is the eldest lintant, I understand mala mala. Fellow litantant repeat slowly, slowly - Beldyev will understand ... "
"... Your mother!" - Achkasov finished the rhyme mentally. Then he rubbed his bruised nose. Then he sharply regretted the erotic vision that had been interrupted so late. Then he reached for the book that had fallen under the table. It was called very life-affirming: "A methodological guide to the manual" Russian language "for soldiers who are poorly fluent in Russian."
Starley leafed through the first twelve lessons, covering such important concepts as “military ranks”, “location of a military unit”, “military manuals”, “day service”, “combat training”, “machine gun material” and You are. Then I delved into the topic “Combat Banner of a military unit”:
- Teeeeks ... What have we got here? “Lexical filling”, “grammatical material”, “speech samples” and “typical constructions” ... - Achkasov grimaced as if he had eaten something sour.
***
Oh dear, you are mine, how all this went awkward! ..
Just before the start of the new autonomy, a shortage of l / s was revealed on the boat (due to another demobilization of the same l / s). The commander of the ship on the eve of a many-month cruise in the Atlantic was already up to his neck. Therefore, when the captain told the cap that the coast was ready to share with atomarina a prominent representative of the conscript primates, the cap waved his hand: “Let the donkey be sent! If only quickly! ”So the sailor Beldyev appeared on the boat - a highly strange creature of almost two meters tall, endowed with a Chinese eye cut and almost total ignorance of the Russian language. In the documents of Beldyev it was stated that, firstly, he was assigned to a mine-torpedo warhead, and, secondly, that he, Beldyev, was a Chukchi.
Beldyev was called up from such a fart that the navigator could not find her even in the eight-volume atlas of the USSR.
“My God! ..”, the old man covered his left eye with his palm, and his right one looked sadly at the recipient's moon-shaped pockmarked face. - How did you get under the call? How did the military registration and enlistment office find you there in your plague ?!
Having understood the meaning of the question, the recipient, using facial expressions and gestures, made it clear that the commissar flew behind him from Uelen by helicopter.
- And how did you, the primeval miracle, manage to finish school, not knowing a lot of Russian?
Beldyev explained - there were no schools in the camp. Father taught everything.
- But the certificate! How did you get your high school diploma?
But no way. My father got somewhere in exchange for fire water. How did you get through the training? Well, that’s how it went. The company taught the phrase, which, in his opinion, should have known every self-respecting Chukchi: "Odnak" ...
Realizing which cat in the bag was taken aboard, the boat commander scolded personnel officers in an area, called the commander of the BCh-3 Achkasov and ordered “not to let this overgrown reindeer herder out of the compartment. Until returning to base! And there - to appoint to the outfit on the barracks until the end of the service. ”
Beldyev safely sat out the entire autonomy among the torpedo guns, permanently getting his hands on it when he pulled them in the wrong direction. Colleagues in the compartment perceived it as a free attraction "ass-fool", with all that it implies ...
As soon as the boat poked into the firmament of his native pier, Achkasov personally dragged the reindeer herder to the shore. But it didn’t burn out. At the root of the pier, the starleys, assertively dragging somewhere by the hand of a tall narrow-eyed sailor, came across a division commander. Kaperang very inappropriately decided to demonstrate his concern for the personnel. He stopped our couple and asked Beldyev how the swimming went? A noble reindeer herder torpedo numbed for a moment with his right hand at the temple, and then issued:
“Comrades of Captain Pervag of rank, I’m reporting!” Odnak! ..
- What ?! - the caperang stared.
- However! Beldyev snapped again, and with a sense of a complete debt he was silent, eating his superiors with his narrow-eyed.
- What is “odak”? Do you even know anything else in Russian?
“Exactly, Captain’s first rank companions!”
“And? ..” the caperang moved his cap to the back of his head, which, as everyone in the division knew, was the first sign of growing discontent.
Achkasov ached sadly under his stomach. And correctly ached. Premonitions of starley did not disappoint.
Beldyev wrinkled his forehead, mentally went over the entire mastered Russian-language minimum and settled on a rhyme, quietly from the commander of the BS-3, learned from his colleagues
Well, for a snack ...
---------------------------------------------
... Senior Lieutenant Achkasov proceeded to co-ordinate his wife. He put his hard-handed palms under the lifted skirt and strengthened them over captivating hips. There remained a trifle - to pull the spouse's elastic butt on yourself and then step back on the exhale to continue continuing reciprocating movements to the victorious end. But at that very moment, the wife suddenly sniffed and said in a bass: “But ...”
Achkasov jerked. His fist twisted from under his chin and his face, which had lost emphasis, cracked his nose on the table. “Fuck!” Thought Achkasov. And ... woke up.
Opposite the starle, the round face of the sailor Beldyev turned yellow in the light of a table lamp. Lik expressed indescribable sorrow.
“However,” the sailor repeated repentantly. - Tavarischa is the eldest lintant, I understand mala mala. Fellow litantant repeat slowly, slowly - Beldyev will understand ... "
"... Your mother!" - Achkasov finished the rhyme mentally. Then he rubbed his bruised nose. Then he sharply regretted the erotic vision that had been interrupted so late. Then he reached for the book that had fallen under the table. It was called very life-affirming: "A methodological guide to the manual" Russian language "for soldiers who are poorly fluent in Russian."
Starley leafed through the first twelve lessons, covering such important concepts as “military ranks”, “location of a military unit”, “military manuals”, “day service”, “combat training”, “machine gun material” and You are. Then I delved into the topic “Combat Banner of a military unit”:
- Teeeeks ... What have we got here? “Lexical filling”, “grammatical material”, “speech samples” and “typical constructions” ... - Achkasov grimaced as if he had eaten something sour.
***
Oh dear, you are mine, how all this went awkward! ..
Just before the start of the new autonomy, a shortage of l / s was revealed on the boat (due to another demobilization of the same l / s). The commander of the ship on the eve of a many-month cruise in the Atlantic was already up to his neck. Therefore, when the captain told the cap that the coast was ready to share with atomarina a prominent representative of the conscript primates, the cap waved his hand: “Let the donkey be sent! If only quickly! ”So the sailor Beldyev appeared on the boat - a highly strange creature of almost two meters tall, endowed with a Chinese eye cut and almost total ignorance of the Russian language. In the documents of Beldyev it was stated that, firstly, he was assigned to a mine-torpedo warhead, and, secondly, that he, Beldyev, was a Chukchi.
Beldyev was called up from such a fart that the navigator could not find her even in the eight-volume atlas of the USSR.
“My God! ..”, the old man covered his left eye with his palm, and his right one looked sadly at the recipient's moon-shaped pockmarked face. - How did you get under the call? How did the military registration and enlistment office find you there in your plague ?!
Having understood the meaning of the question, the recipient, using facial expressions and gestures, made it clear that the commissar flew behind him from Uelen by helicopter.
- And how did you, the primeval miracle, manage to finish school, not knowing a lot of Russian?
Beldyev explained - there were no schools in the camp. Father taught everything.
- But the certificate! How did you get your high school diploma?
But no way. My father got somewhere in exchange for fire water. How did you get through the training? Well, that’s how it went. The company taught the phrase, which, in his opinion, should have known every self-respecting Chukchi: "Odnak" ...
Realizing which cat in the bag was taken aboard, the boat commander scolded personnel officers in an area, called the commander of the BCh-3 Achkasov and ordered “not to let this overgrown reindeer herder out of the compartment. Until returning to base! And there - to appoint to the outfit on the barracks until the end of the service. ”
Beldyev safely sat out the entire autonomy among the torpedo guns, permanently getting his hands on it when he pulled them in the wrong direction. Colleagues in the compartment perceived it as a free attraction "ass-fool", with all that it implies ...
As soon as the boat poked into the firmament of his native pier, Achkasov personally dragged the reindeer herder to the shore. But it didn’t burn out. At the root of the pier, the starleys, assertively dragging somewhere by the hand of a tall narrow-eyed sailor, came across a division commander. Kaperang very inappropriately decided to demonstrate his concern for the personnel. He stopped our couple and asked Beldyev how the swimming went? A noble reindeer herder torpedo numbed for a moment with his right hand at the temple, and then issued:
“Comrades of Captain Pervag of rank, I’m reporting!” Odnak! ..
- What ?! - the caperang stared.
- However! Beldyev snapped again, and with a sense of a complete debt he was silent, eating his superiors with his narrow-eyed.
- What is “odak”? Do you even know anything else in Russian?
“Exactly, Captain’s first rank companions!”
“And? ..” the caperang moved his cap to the back of his head, which, as everyone in the division knew, was the first sign of growing discontent.
Achkasov ached sadly under his stomach. And correctly ached. Premonitions of starley did not disappoint.
Beldyev wrinkled his forehead, mentally went over the entire mastered Russian-language minimum and settled on a rhyme, quietly from the commander of the BS-3, learned from his colleagues
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Стаценко
