Вот мальчик с золотыми кудрями, у него гладкая кожа, такая здоровая, что смотрится несколько искусственно, и большие карие глаза. Он обладает красотой, которую многие бы с умилением назвали ангельской. Легко можно себе представить, как он улыбается, обнажая по-детски редкие белые зубы, опускает глаза и откусывает от хрустящего румяного яблока, с трудом умещающегося в его маленькой ладони. Но сейчас его совершенное лицо искажено отвратительной гримасой исступления, на подбородке скопилась коричневая от недавно съеденной шоколадки слюна. Он ухватил за ухо своего соседа справа, и трясет его так, словно пытается открыть не вовремя запертую дверь. Он ревет. Сосед нисколько не сопротивляется, его немытые каштановые волосы спутаны, левый рукав простенького джемпера порван, правая рука безвольно повисла, и только пальцы сжимаются в такт толчкам и рывкам кудрявого приятеля. На них смотрит учительница, и ее лицо бело как мел, брови полностью выщипаны, а на их месте нарисованы изогнутые линии, одна из которых наполовину стерлась. На ней черное ситцевое платье в белый горошек, и ей немногим меньше тридцати лет. Может сложиться впечатление, что она оцепенела, хотя, по-видимому, застыла не она, а время - кажется, что сердце с трудом прокачивает секунды через сжавшиеся от ужаса сосуды. Учительница не может вмешаться. Но вот кудрявый мальчик разжимает пальцы, и голова его соседа безвольно запрокидывается. Учительница переводит взгляд немного вперед и видит девочку: волосы запачканы кровью так, что невозможно определить их цвет. Девочка без сознания. Есть и другие дети, все они сидят по двое в маленьких разноцветных вагончиках. Их ноги надежно зафиксированы страховочными металлическими рамами. Поезд стоит на месте. Его путь проходил по прозрачному подводному туннелю в океанариуме. Произошла авария, стеклянная стена пробита и в брешь хлещет холодная соленая вода. На путях перед поездом бьется какая-то большая голубая рыба, которую против ее воли втянуло в туннель. Учительница пытается высвободиться, у нее рвется платье. В конце концов, она высовывает левую ногу из вагончика и зачем-то стягивает с нее сандалию. Больше ей ничего не удается, и она начинает биться в истерике. Справа от нее сидит мальчик, он молчит, он кажется спокойным, словно не понимает, что происходит. Мальчик полуоткрыв рот смотрит на обнажившуюся грудь учительницы - вероятно - это наиболее интимная и даже сексуальная сцена, свидетелем которой ему доведется быть за всю жизнь. Навряд ли он вынесет свои впечатления из этого поезда.
Мама, мама - что это? Я не слышу ответа. Мама, ты скажешь, что так должно быть, что я потом все пойму? Но когда настанет потом? Мама, у тебя слишком тихий голос. Объясни, что за провод я сжимаю в своих пальцах, почему я не могу пошевелить ногами? Я чувствую, что холод поднимается, он уже выше моих колен. Я поворачиваю голову и вижу сквозь стеклянную стену туннеля, сквозь толщу зеленоватой воды панорамное окно. Я вижу за окном толпу людей, а они видят меня. Маленький ребенок прижался лицом к стеклу, так что его нос расплющился, и, кажется, мы встретились взглядами. Вода...
Мама, мама - что это? Я не слышу ответа. Мама, ты скажешь, что так должно быть, что я потом все пойму? Но когда настанет потом? Мама, у тебя слишком тихий голос. Объясни, что за провод я сжимаю в своих пальцах, почему я не могу пошевелить ногами? Я чувствую, что холод поднимается, он уже выше моих колен. Я поворачиваю голову и вижу сквозь стеклянную стену туннеля, сквозь толщу зеленоватой воды панорамное окно. Я вижу за окном толпу людей, а они видят меня. Маленький ребенок прижался лицом к стеклу, так что его нос расплющился, и, кажется, мы встретились взглядами. Вода...
Here is a boy with golden curls, he has smooth skin, so healthy that it looks somewhat artificial, and big brown eyes. He has a beauty that many would say with emotion is angelic. It is easy to imagine how he smiles, exposing childishly rare white teeth, lowers his eyes and bites off a crispy rosy apple, which hardly fits in his small palm. But now his perfect face is distorted by a disgusting grimace of frenzy, brown saliva from the recently eaten chocolate has accumulated on his chin. He grabbed his neighbor's ear on the right, and shakes him as if trying to open a door that was not locked in time. He is crying. The neighbor does not resist at all, his unwashed brown hair is tangled, the left sleeve of a simple sweater is torn, his right hand hang limply, and only his fingers are compressed to the beat and jerk of a curly friend. The teacher looks at them, and her face is white as chalk, her eyebrows are completely plucked, and in their place curved lines are drawn, one of which is half erased. She is wearing a black chintz dress with white polka dots and is a little under thirty years old. It may seem that she was numb, although, apparently, it was not she who froze, but time - it seems that the heart is having difficulty pumping seconds through blood vessels compressed from horror. The teacher cannot intervene. But now the curly-haired boy unclenches his fingers, and the head of his neighbor willlessly throws back. The teacher looks a little ahead and sees the girl: her hair is stained with blood so that it is impossible to determine their color. The girl is unconscious. There are other children, all of them sitting in pairs in small multi-colored wagons. Their legs are securely fixed with safety metal frames. The train stands still. His path passed through a transparent underwater tunnel in the aquarium. An accident occurred, the glass wall was broken and cold salt water was pouring into the breach. On the tracks in front of the train some big blue fish beats, which was drawn into the tunnel against her will. The teacher is trying to free herself, her dress is torn. In the end, she protrudes her left foot from the trailer and for some reason pulls off her sandal. She succeeds nothing more, and she begins to fight in hysteria. A boy sits to her right, he is silent, he seems calm, as if he does not understand what is happening. With a half-open mouth, the boy looks at the teacher’s bare chest - probably this is the most intimate and even sexual scene he will witness to for his whole life. It is unlikely that he will take his impressions out of this train.
Mom, mom - what is it? I do not hear the answer. Mom, will you say that it should be so that I will understand everything later? But when will it come later? Mom, your voice is too quiet. Explain what kind of wire I am clutching in my fingers, why can't I move my legs? I feel that the cold rises, it is already above my knees. I turn my head and see through the glass wall of the tunnel, through the thickness of the greenish water, a panoramic window. I see a crowd of people outside the window, and they see me. The little child pressed his face to the glass, so that his nose flattened, and it seems that we met eyes. Water...
Mom, mom - what is it? I do not hear the answer. Mom, will you say that it should be so that I will understand everything later? But when will it come later? Mom, your voice is too quiet. Explain what kind of wire I am clutching in my fingers, why can't I move my legs? I feel that the cold rises, it is already above my knees. I turn my head and see through the glass wall of the tunnel, through the thickness of the greenish water, a panoramic window. I see a crowd of people outside the window, and they see me. The little child pressed his face to the glass, so that his nose flattened, and it seems that we met eyes. Water...
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Иванов