С одной стороны я люблю Павича за... Хм. я вот задумался, почему же именно "Хазарский словарь" стал одной из моих любимых книг в 17 лет и любовь эту я пронёс с регулярными перечитываниями через годы. Больше чем "Хазарский словарь" я перечитывал только "Чайку Джонатана Ливингстона", но если про чайку я прекрасно понимаю, что это скорее та книга, которую если не прочитал в отрочестве, читать уже не стоит ибо лишь разочаруешься её некоторой примитивностью (аналогичная ситуация, кмк, с "Сиддхартхой" Гессе), то вот со словарём иная история. Мне кажется, что если я доживу до Сингулярности и решусь умереть одним из сознаний (чисто ради фана, потому как в жизни надо попробовать всё), перед одной из своих смертей (а ты, Дорогая Читательница уже понимаешь серию намёков, ведь правда?) я буду читать именно "Хазарский словарь".
Так вот хрен его знает, почему я так яростно церебрально мастурбирую именно на первый роман 21-го века. Во всяком случае я могу искренне признаться, что я пока ещё не понял, почему оно вот так вот. Однако одна из причин, пускай и не из первой семёрки, состоит в какой-то непонятной моей любви к звучанию и прочтению сербских имён. Серьёзно. И даже вне словаря. Все эти Драгомировичи и Беличи, да ещё и чтобы с обращением господарь. Весь этот чудесный сербский язык, который после русского воспринимаешь вроде бы как и что-то очень родное и знакомое, а вроде бы как и что-то такое, что находится в параллельной реальности. Вроде бы вот идёшь себе по улице, а на встречу тебе выходит Ефросинья Лукаревич и ты подкручиваешь свой седой ус, не трогая другой, рыжий, и присматриваешься к её длинным красивым пальцам и теряешься в лабиринтах узоров на её наманикюренных ноготках...
Вот в том числе за это я и люблю Павича. Неопределённо.
Так вот хрен его знает, почему я так яростно церебрально мастурбирую именно на первый роман 21-го века. Во всяком случае я могу искренне признаться, что я пока ещё не понял, почему оно вот так вот. Однако одна из причин, пускай и не из первой семёрки, состоит в какой-то непонятной моей любви к звучанию и прочтению сербских имён. Серьёзно. И даже вне словаря. Все эти Драгомировичи и Беличи, да ещё и чтобы с обращением господарь. Весь этот чудесный сербский язык, который после русского воспринимаешь вроде бы как и что-то очень родное и знакомое, а вроде бы как и что-то такое, что находится в параллельной реальности. Вроде бы вот идёшь себе по улице, а на встречу тебе выходит Ефросинья Лукаревич и ты подкручиваешь свой седой ус, не трогая другой, рыжий, и присматриваешься к её длинным красивым пальцам и теряешься в лабиринтах узоров на её наманикюренных ноготках...
Вот в том числе за это я и люблю Павича. Неопределённо.
On the one hand, I love Pavic for ... Hmm. I was wondering why it was the Khazar Dictionary that became one of my favorite books at the age of 17 and I carried this love with regular re-reading through the years. More than the Khazar Dictionary, I re-read only Jonathan Livingston’s Seagull, but if I understand about the seagull, it’s rather that book that if I didn’t read it in adolescence, it’s not worth reading anymore because you’ll only be disappointed with its primitiveness (a similar situation, kmk, with "Siddhartha" Hesse), then with the dictionary a different story. It seems to me that if I live to the Singularity and decide to die with one of the minds (purely for the sake of fun, because you have to try everything in life), before one of your deaths (and you, Dear Reader, already understand a series of hints, right?) I I will read the Khazar Dictionary.
So hell knows why I masturbate so fiercely cerebrally on the first novel of the 21st century. In any case, I can honestly admit that I have not yet understood why it is like this. However, one of the reasons, albeit not from the first seven, is some kind of incomprehensible my love of sounding and reading Serbian names. Seriously. And even outside the dictionary. All these Dragomirovichs and Belichi, and even so that the lord is addressed. All this wonderful Serbian language, which, after Russian, is perceived as something very native and familiar, and as if something like that which is in parallel reality. It seems that you are walking along the street, and Efrosinya Lukarevich comes to meet you and you twist your gray mustache without touching the other, red, and look at her long beautiful fingers and get lost in the labyrinths of patterns on her manicured nails ...
Here, including for this, I love Pavich. Indefinitely.
So hell knows why I masturbate so fiercely cerebrally on the first novel of the 21st century. In any case, I can honestly admit that I have not yet understood why it is like this. However, one of the reasons, albeit not from the first seven, is some kind of incomprehensible my love of sounding and reading Serbian names. Seriously. And even outside the dictionary. All these Dragomirovichs and Belichi, and even so that the lord is addressed. All this wonderful Serbian language, which, after Russian, is perceived as something very native and familiar, and as if something like that which is in parallel reality. It seems that you are walking along the street, and Efrosinya Lukarevich comes to meet you and you twist your gray mustache without touching the other, red, and look at her long beautiful fingers and get lost in the labyrinths of patterns on her manicured nails ...
Here, including for this, I love Pavich. Indefinitely.
У записи 8 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Лапин
