(Как же давно я не писал... Немного фантазии вперемешку с настоящим.)
Она касается его дрожащих рук, вверх к кистям, вниз к кончикам пальцев. Она словно сомневается, а продолжать ли к предплечью. Светит луна, холодная, спокойная, располневшая. Кажется, что она готова разродиться маленькими звездочками, которые, чуть повзрослев, разбегутся по всей галактике.
Он точно знал, что завтра его будет ожидать кружка кофе, утренняя газета и что то из еды. В его случае еда не стояла на первом месте, а скорее на последнем. Зато кофе - напиток, который заимствует тебе энергию из будущего, истощая его, но наполняет настоящее, всегда значил что то большее. Риски, риски, риски... Она засовывает его палец себе прямо в рот. Но, что удивительно, удивляет его не само это вполне неожиданное действие, а выбор пальца. Она сосет его большой палец. Очень странное ощущение, словно она сосет его член. Словно его член затесался среди пальцев рук. Фантазия на уровне Говарда Лавкрафта, но так приятно! Помнится, еще в детстве, он смотрел на губы девчонок и думал чего же в них такого то, зачем во всех этих фильмах и книжках женские губы так воспеты? Но когда он видел, как случайно, вместе с бурной речью, как в замедленном фильме, из приоткрытого девичьего рта вылетала капелька слюны, бликуя на свету, намекая на влажную полость и гибкий шершавый язык, он тут же понимал суть губ. Они - врата во что то более сложное, таинственное, тайное. И в такой момент он глотал свою слюну так, словно она была не его, да и горло было не его и чувствовал, как ползет по чужому горлу чужая слюна все ниже и ниже прямо к кончику его еще по-детски нежного пениса.
"Дима" - произносит она мужское имя. И совсем не сразу он понимает, что это имя принадлежит не опосредованному миллиону мужчин, а только ему. То есть она произносит его имя. Вот это открытие!
"Дима, выеби меня, пожалуйста!" - она так спокойно это произносит, что создается впечатление, что она просит его передать соль с другого конца стола.
Он набирает в легкие воздух, чтобы ответить, но она, опережая его, так же уравновешенно сообщает: "прямо сейчас и здесь, больше ничего не существует для нашей вечности."
А затем он находит себя голым, выкрикивающим стоны, словно это буквы, а вместе эти стоны составляют какое-то слово из одних гласных. И вот он его по буквам орет. Она выглядит так, словно ей плохо: растрепанная, нагая, потная, в неестественной позе, с приоткрытым ртом, выгнувшаяся, как от боли, вцепившаяся в простынь, как цепляются в ремень безопасности при очень резком торможении. Вот только никакого торможения нет, а его большой палец все еще глубоко внутри ее рта и единственное четкое и понятное ощущение - горизонтальные передвижения шершавого миниатюрного женского языка по подушечке пальца. Единственное, что приходит на ум и вертится на языке: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя", а срывается с него: "Давай повторим".
И он растворяется в ее расширившихся то ли от ужаса, то ли от восторга зрачках.
Она касается его дрожащих рук, вверх к кистям, вниз к кончикам пальцев. Она словно сомневается, а продолжать ли к предплечью. Светит луна, холодная, спокойная, располневшая. Кажется, что она готова разродиться маленькими звездочками, которые, чуть повзрослев, разбегутся по всей галактике.
Он точно знал, что завтра его будет ожидать кружка кофе, утренняя газета и что то из еды. В его случае еда не стояла на первом месте, а скорее на последнем. Зато кофе - напиток, который заимствует тебе энергию из будущего, истощая его, но наполняет настоящее, всегда значил что то большее. Риски, риски, риски... Она засовывает его палец себе прямо в рот. Но, что удивительно, удивляет его не само это вполне неожиданное действие, а выбор пальца. Она сосет его большой палец. Очень странное ощущение, словно она сосет его член. Словно его член затесался среди пальцев рук. Фантазия на уровне Говарда Лавкрафта, но так приятно! Помнится, еще в детстве, он смотрел на губы девчонок и думал чего же в них такого то, зачем во всех этих фильмах и книжках женские губы так воспеты? Но когда он видел, как случайно, вместе с бурной речью, как в замедленном фильме, из приоткрытого девичьего рта вылетала капелька слюны, бликуя на свету, намекая на влажную полость и гибкий шершавый язык, он тут же понимал суть губ. Они - врата во что то более сложное, таинственное, тайное. И в такой момент он глотал свою слюну так, словно она была не его, да и горло было не его и чувствовал, как ползет по чужому горлу чужая слюна все ниже и ниже прямо к кончику его еще по-детски нежного пениса.
"Дима" - произносит она мужское имя. И совсем не сразу он понимает, что это имя принадлежит не опосредованному миллиону мужчин, а только ему. То есть она произносит его имя. Вот это открытие!
"Дима, выеби меня, пожалуйста!" - она так спокойно это произносит, что создается впечатление, что она просит его передать соль с другого конца стола.
Он набирает в легкие воздух, чтобы ответить, но она, опережая его, так же уравновешенно сообщает: "прямо сейчас и здесь, больше ничего не существует для нашей вечности."
А затем он находит себя голым, выкрикивающим стоны, словно это буквы, а вместе эти стоны составляют какое-то слово из одних гласных. И вот он его по буквам орет. Она выглядит так, словно ей плохо: растрепанная, нагая, потная, в неестественной позе, с приоткрытым ртом, выгнувшаяся, как от боли, вцепившаяся в простынь, как цепляются в ремень безопасности при очень резком торможении. Вот только никакого торможения нет, а его большой палец все еще глубоко внутри ее рта и единственное четкое и понятное ощущение - горизонтальные передвижения шершавого миниатюрного женского языка по подушечке пальца. Единственное, что приходит на ум и вертится на языке: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя", а срывается с него: "Давай повторим".
И он растворяется в ее расширившихся то ли от ужаса, то ли от восторга зрачках.
0
У записи 17 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дима Мо
