Чарльз Буковски. Чистильщику обуви
равновесие хранят улитки, когда карабкаются
на утес Санта-Моника;
удача — это когда гуляешь по Вестерн-авеню
и девчонка из массажного
кабинета кричит тебе: "Привет, солнце!"
чудо — это когда в твои 55 лет в тебя влюблены
5 женщин.
добродетель — это когда ты можешь любить
только одну из них.
дар — это когда твоя дочь ласковее,
чем ты сам, и ее смех заливистее
твоего.
покой приходит, когда ты ведешь
по улице синий "фолькс" 67-го года, как будто
ты тинейджер, радио настроено на программу "Люди, что тебя любят";
тепло на солнце, тепло от солидного гула перебранного мотора,
и ты втыкаешься в поток машин.
благо — это когда ты можешь любить рок-музыку,
симфонии, джаз...
все, в чем есть начальная энергия
счастья.
и вполне возможно, что придет опять
глубокий печальный вой,
когда ты придавлен самим собой
в стенах гильотины,
взбешен звонком телефона
или шагами прохожих;
но также вполне возможна —
звенящая высь, что всегда идет следом, —
и девчонка в кассе
супермаркета вдруг становится похожей на
Мерилин,
на Джеки при еще живом гарвардском ухажере,
на школьницу, которую мы все
провожали домой.
а вот что поможет тебе поверить
не только в смерть:
кто-то едет навстречу
по очень узкой улице
и прижимается к краю, пропуская
тебя; или старый боксер Бо Джек,
чистильщик обуви
после того, как спустил все деньги
на гулянки
на женщин
на прихлебателей,
что-то мурлычет, дышит на кожу,
водит тряпкой,
поднимает глаза и говорит:
"пошло все к черту, ведь
было время, ну и
пусть".
мне горько иногда,
но вкус бывал и
сладок, я только боялся
сказать, это как
женщина просит:
"скажи, что ты меня любишь", а
ты молчишь.
если вы видите, как я ухмыляюсь,
высовываясь из синего "фолькса",
проскакивая на желтый свет,
уезжая прямо к солнцу,
значит, я попал в
руки сумасшедшей
жизни,
думаю о гимнастах на трапеции,
о карликах с большими сигарами,
о русской зиме начала 40-х,
о Шопене с мешочком польской земли,
о старой официантке, что приносит
мне лишнюю чашку кофе
и смеется.
лучшие из вас
мне нравятся больше, чем вы думаете,
остальные не в счет
у них только и есть, что пальцы и головы,
а у некоторых глаза,
а у многих ноги,
а у всех
хорошие и плохие сны
и куда идти.
справедливость повсюду, и она есть на свете
и ружья, и жабы, и придорожные кусты
скажут вам то же
самое.
равновесие хранят улитки, когда карабкаются
на утес Санта-Моника;
удача — это когда гуляешь по Вестерн-авеню
и девчонка из массажного
кабинета кричит тебе: "Привет, солнце!"
чудо — это когда в твои 55 лет в тебя влюблены
5 женщин.
добродетель — это когда ты можешь любить
только одну из них.
дар — это когда твоя дочь ласковее,
чем ты сам, и ее смех заливистее
твоего.
покой приходит, когда ты ведешь
по улице синий "фолькс" 67-го года, как будто
ты тинейджер, радио настроено на программу "Люди, что тебя любят";
тепло на солнце, тепло от солидного гула перебранного мотора,
и ты втыкаешься в поток машин.
благо — это когда ты можешь любить рок-музыку,
симфонии, джаз...
все, в чем есть начальная энергия
счастья.
и вполне возможно, что придет опять
глубокий печальный вой,
когда ты придавлен самим собой
в стенах гильотины,
взбешен звонком телефона
или шагами прохожих;
но также вполне возможна —
звенящая высь, что всегда идет следом, —
и девчонка в кассе
супермаркета вдруг становится похожей на
Мерилин,
на Джеки при еще живом гарвардском ухажере,
на школьницу, которую мы все
провожали домой.
а вот что поможет тебе поверить
не только в смерть:
кто-то едет навстречу
по очень узкой улице
и прижимается к краю, пропуская
тебя; или старый боксер Бо Джек,
чистильщик обуви
после того, как спустил все деньги
на гулянки
на женщин
на прихлебателей,
что-то мурлычет, дышит на кожу,
водит тряпкой,
поднимает глаза и говорит:
"пошло все к черту, ведь
было время, ну и
пусть".
мне горько иногда,
но вкус бывал и
сладок, я только боялся
сказать, это как
женщина просит:
"скажи, что ты меня любишь", а
ты молчишь.
если вы видите, как я ухмыляюсь,
высовываясь из синего "фолькса",
проскакивая на желтый свет,
уезжая прямо к солнцу,
значит, я попал в
руки сумасшедшей
жизни,
думаю о гимнастах на трапеции,
о карликах с большими сигарами,
о русской зиме начала 40-х,
о Шопене с мешочком польской земли,
о старой официантке, что приносит
мне лишнюю чашку кофе
и смеется.
лучшие из вас
мне нравятся больше, чем вы думаете,
остальные не в счет
у них только и есть, что пальцы и головы,
а у некоторых глаза,
а у многих ноги,
а у всех
хорошие и плохие сны
и куда идти.
справедливость повсюду, и она есть на свете
и ружья, и жабы, и придорожные кусты
скажут вам то же
самое.
Charles Bukowski. Shoe Cleaner
snails keep their balance when they climb
on the Santa Monica cliff;
good luck is when you walk on Western Avenue
and the girl from the massage
Cabinet shouting to you: "Hello, sun!"
a miracle is when your 55 years are in love with you
5 women.
virtue is when you can love
only one of them.
a gift is when your daughter is affectionate
what are you and her laugh more vivid
of yours
peace comes when you lead
on the street blue "folks" 67th year, as if
you are a teenager, the radio is tuned to the program "People that love you";
warm in the sun, warm from the solid buzz of a recruited motor,
and you're stuck in a stream of cars.
blessing is when you can love rock music
symphonies, jazz ...
all that is the initial energy
happiness
and it is possible that he will come again
deep sad howl
when you are crushed by yourself
in the walls of the guillotine,
furious phone call
or steps passersby;
but also quite possible -
the ringing heights that always follow, -
and the girl at the box office
the supermarket suddenly becomes like
Marilyn,
on Jackie while Harvard's boyfriend is still alive,
on the schoolgirl we all
escorted home.
but what will help you to believe
not only death
someone is going to meet
on a very narrow street
and pressed against the edge, skipping
you; or old boxer Bo Jack,
shoe polisher
after all the money
on the party
on women
on hangers-on
something purrs, breathes on the skin,
leads a rag
looks up and says:
"everything went to hell, because
there was a time, and
let be".
I feel bitter sometimes
but the taste has been and
sweet i was just afraid
say it like
woman asks:
"say you love me", and
you are silent
if you see me grinning,
protruding from blue folksa
slipping into the yellow light,
leaving straight to the sun
mean i got into
crazy hand
of life
think of trapeze gymnasts
about dwarfs with big cigars,
about the Russian winter of the early 40s,
about Chopin with a little bag of Polish land,
oh old waitress that brings
I have an extra cup of coffee
and laughs.
the best of you
i like more than you think
the rest do not count
they only have that fingers and heads,
and some eyes
and many have legs
and at all
good and bad dreams
and where to go.
justice is everywhere and it is in the world
and guns, and toads, and roadside bushes
will tell you the same
the most.
snails keep their balance when they climb
on the Santa Monica cliff;
good luck is when you walk on Western Avenue
and the girl from the massage
Cabinet shouting to you: "Hello, sun!"
a miracle is when your 55 years are in love with you
5 women.
virtue is when you can love
only one of them.
a gift is when your daughter is affectionate
what are you and her laugh more vivid
of yours
peace comes when you lead
on the street blue "folks" 67th year, as if
you are a teenager, the radio is tuned to the program "People that love you";
warm in the sun, warm from the solid buzz of a recruited motor,
and you're stuck in a stream of cars.
blessing is when you can love rock music
symphonies, jazz ...
all that is the initial energy
happiness
and it is possible that he will come again
deep sad howl
when you are crushed by yourself
in the walls of the guillotine,
furious phone call
or steps passersby;
but also quite possible -
the ringing heights that always follow, -
and the girl at the box office
the supermarket suddenly becomes like
Marilyn,
on Jackie while Harvard's boyfriend is still alive,
on the schoolgirl we all
escorted home.
but what will help you to believe
not only death
someone is going to meet
on a very narrow street
and pressed against the edge, skipping
you; or old boxer Bo Jack,
shoe polisher
after all the money
on the party
on women
on hangers-on
something purrs, breathes on the skin,
leads a rag
looks up and says:
"everything went to hell, because
there was a time, and
let be".
I feel bitter sometimes
but the taste has been and
sweet i was just afraid
say it like
woman asks:
"say you love me", and
you are silent
if you see me grinning,
protruding from blue folksa
slipping into the yellow light,
leaving straight to the sun
mean i got into
crazy hand
of life
think of trapeze gymnasts
about dwarfs with big cigars,
about the Russian winter of the early 40s,
about Chopin with a little bag of Polish land,
oh old waitress that brings
I have an extra cup of coffee
and laughs.
the best of you
i like more than you think
the rest do not count
they only have that fingers and heads,
and some eyes
and many have legs
and at all
good and bad dreams
and where to go.
justice is everywhere and it is in the world
and guns, and toads, and roadside bushes
will tell you the same
the most.
У записи 14 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Антон Спартаков
