С детства самые большие экзистенциальные мучения у меня вызывал рассказ Шекли — "Верный вопрос". Даже Гуссерлевская феноменология, пессимистично поставившая крест на Кантовском оптимистичном априорном-синтетическом суждении (за счет невыразительно просительной аргументации, залитой соусом заумных слов), не вызвала у меня столько беспросветного уныния.
Глубокая, оторванная от жизни частность всех символических структур, используемых нами для достижения хоть какого-то понимания в субъект-субъектных отношениях, рождает во мне чувство негодования и профанированности актов общения. Впрочем, и сами понятия "понимания" и "общения" есть неуместные антропоцентризмы и выделенные (не уверен, что заслужено) в отдельные сущности частные проявления.
Зато я начинаю понимать, что может чувствовать принц персии....
Глубокая, оторванная от жизни частность всех символических структур, используемых нами для достижения хоть какого-то понимания в субъект-субъектных отношениях, рождает во мне чувство негодования и профанированности актов общения. Впрочем, и сами понятия "понимания" и "общения" есть неуместные антропоцентризмы и выделенные (не уверен, что заслужено) в отдельные сущности частные проявления.
Зато я начинаю понимать, что может чувствовать принц персии....
Since childhood, the greatest existential torment in me was caused by the story of Sheckley - "The Right Question." Even Husserlev's phenomenology, which pessimistically put an end to Kant's optimistic a priori-synthetic judgment (due to the inexpressively pleading argument, filled with the sauce of abstruse words), did not cause me so much hopeless gloom.
The deep, detached from life, particularity of all symbolic structures used by us to achieve at least some understanding in subject-subject relations gives rise to a feeling of indignation and profanity of acts of communication in me. However, the very concepts of “understanding” and “communication” are inappropriate anthropocentrisms and particular manifestations that are highlighted (not sure what is deserved) into separate entities.
But I begin to understand what the Prince of Persia can feel ....
The deep, detached from life, particularity of all symbolic structures used by us to achieve at least some understanding in subject-subject relations gives rise to a feeling of indignation and profanity of acts of communication in me. However, the very concepts of “understanding” and “communication” are inappropriate anthropocentrisms and particular manifestations that are highlighted (not sure what is deserved) into separate entities.
But I begin to understand what the Prince of Persia can feel ....
У записи 8 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Беспалов
