...
Когда его власть [Мирзы Абу Бакра] во всех делах укрепилась таким образом, то богатство его казны, обилие скота и коней потеряли счет. Для заключенных в тюрьму он придумывал работы, одна тяжелее другой. И назначал на них [людей] соответственно преступлению. Его работы подразделялись для мужчин и для женщин.
В том числе он придумал работу под названием “казик”— “раскопки”; он приказывал раскапывать древние городища и промывать землю. Крупные предметы обнаруживались сразу, а мелкие — при промывке земли. Таким образом он накопил несметное количество жемчуга, золота и серебра. Я слышал от его доверенных людей, что в старой крепости Хотан нашли клад с двадцатью семью глиняными кувшинами такого [размера], что если человек с колчаном входил в него, то не задевал [стен] кувшина. Внутри каждого из этих кувшинов имелся медный рукомойник. Один из них попался мне. [Он был] в форме бутыля с тонкой длинной шеей и с толстой железной ручкой. В центре его [внутри] было вставлено медное копье, кончик которого совпадал с отверстием. Высота медного рукомойника составляла более полутора газов и, когда его наполняли водой, то два человека с трудом могли переставить его с местана место. Внутри каждого кувшина был помещен один из этих медных рукомойников, наполненных золотым песком.
Снаружи он был окружен слитками серебра — балишами. В исторических книгах вроде “Джахан-гушай”,“Джами ат-таварих” и в других так описывают балиш: “Вес балиша пятьсот мискалей, сделан длинным бруском, середина тоньше”. Об этих балишах, кроме названия, ничего не было известно. Большая часть тех балишей, которые были положены внутри глиняных кувшинов вокруг медных рукомойников, хранились в таком виде в казне и [впоследствии] попали в руки воинов [Са'ид] хана. Ко мне тоже попало несколько [балишей], и тогда я увидел их.
От надзирателя раскопок я услышал интересное сообщение. Он рассказывал, что внутри каждого медного рукомойника лежала записка, в одной из них было написано по-тюркски: “Для проведения обрезания сына Хумар Хатун”. О том, кто была эта Хумар Хатун и когда она жила, ничего не известно. Удивительно, что видя все это своими глазами, человек из жадности и низменных мыслей не мог удержаться от разграбления всего этого.
После обнаружения этого клада Мирза Аба Бакр еще энергичнее занялся делами “казик” и нашел другие клады в старых крепостях Кашгара, Йарканда и Хотана.
Положение людей, работавших на раскопках, было таким: десять — двадцать человек были связаны одной цепью; к их спинам прикреплялась корзина, на шеях — цепь, в руках была кирка. Они работали зимой и летом; на месяцим полагалось для еды одно решето проса; днем они работали, а ночью их заключали в темницу. Если вина человека была тягостной, то никто из его близких и посторонних не смел разговаривать с ним и передавать ему что-нибудь. Даже находившиеся с ним в одной цепи люди не могли говорить с ним. На каждую цепь [людей] ставили одного надзирателя, а над десятью надзирателями стоял еще один. Всеми работами руководил один человек. Делом каждого из этих старших и младших надзирателей было бить, погонять людей, бросать в темницу и следить за их работой. Если [надзиратель] допускал малейшее послабление в отношения кого-либо, то его самогозаключали в ту же цепь. От страха ни один надзиратель не мог ни к кому проявить сострадание и, кроме понуканий, не произносил лишнего слова.
Того человека, у кого вины было меньше, раз в неделю мог навестить один из родственников. Таким образом, соответственно степени вины каждому он (Аба Бакр) установил свои пределы поведения, которые человек не мог преступить без разрешения. Мужчинам и женщинам он находил работы, одной из которых была эта. Было еще много других работ, изложение которых вызовет негодование у читателей и, возможно, разум откажется их принять.
...
(с) Мирза Мухаммад Хайдар. Та'рих-и Рашиди.
Середина XVI века.
Когда его власть [Мирзы Абу Бакра] во всех делах укрепилась таким образом, то богатство его казны, обилие скота и коней потеряли счет. Для заключенных в тюрьму он придумывал работы, одна тяжелее другой. И назначал на них [людей] соответственно преступлению. Его работы подразделялись для мужчин и для женщин.
В том числе он придумал работу под названием “казик”— “раскопки”; он приказывал раскапывать древние городища и промывать землю. Крупные предметы обнаруживались сразу, а мелкие — при промывке земли. Таким образом он накопил несметное количество жемчуга, золота и серебра. Я слышал от его доверенных людей, что в старой крепости Хотан нашли клад с двадцатью семью глиняными кувшинами такого [размера], что если человек с колчаном входил в него, то не задевал [стен] кувшина. Внутри каждого из этих кувшинов имелся медный рукомойник. Один из них попался мне. [Он был] в форме бутыля с тонкой длинной шеей и с толстой железной ручкой. В центре его [внутри] было вставлено медное копье, кончик которого совпадал с отверстием. Высота медного рукомойника составляла более полутора газов и, когда его наполняли водой, то два человека с трудом могли переставить его с местана место. Внутри каждого кувшина был помещен один из этих медных рукомойников, наполненных золотым песком.
Снаружи он был окружен слитками серебра — балишами. В исторических книгах вроде “Джахан-гушай”,“Джами ат-таварих” и в других так описывают балиш: “Вес балиша пятьсот мискалей, сделан длинным бруском, середина тоньше”. Об этих балишах, кроме названия, ничего не было известно. Большая часть тех балишей, которые были положены внутри глиняных кувшинов вокруг медных рукомойников, хранились в таком виде в казне и [впоследствии] попали в руки воинов [Са'ид] хана. Ко мне тоже попало несколько [балишей], и тогда я увидел их.
От надзирателя раскопок я услышал интересное сообщение. Он рассказывал, что внутри каждого медного рукомойника лежала записка, в одной из них было написано по-тюркски: “Для проведения обрезания сына Хумар Хатун”. О том, кто была эта Хумар Хатун и когда она жила, ничего не известно. Удивительно, что видя все это своими глазами, человек из жадности и низменных мыслей не мог удержаться от разграбления всего этого.
После обнаружения этого клада Мирза Аба Бакр еще энергичнее занялся делами “казик” и нашел другие клады в старых крепостях Кашгара, Йарканда и Хотана.
Положение людей, работавших на раскопках, было таким: десять — двадцать человек были связаны одной цепью; к их спинам прикреплялась корзина, на шеях — цепь, в руках была кирка. Они работали зимой и летом; на месяцим полагалось для еды одно решето проса; днем они работали, а ночью их заключали в темницу. Если вина человека была тягостной, то никто из его близких и посторонних не смел разговаривать с ним и передавать ему что-нибудь. Даже находившиеся с ним в одной цепи люди не могли говорить с ним. На каждую цепь [людей] ставили одного надзирателя, а над десятью надзирателями стоял еще один. Всеми работами руководил один человек. Делом каждого из этих старших и младших надзирателей было бить, погонять людей, бросать в темницу и следить за их работой. Если [надзиратель] допускал малейшее послабление в отношения кого-либо, то его самогозаключали в ту же цепь. От страха ни один надзиратель не мог ни к кому проявить сострадание и, кроме понуканий, не произносил лишнего слова.
Того человека, у кого вины было меньше, раз в неделю мог навестить один из родственников. Таким образом, соответственно степени вины каждому он (Аба Бакр) установил свои пределы поведения, которые человек не мог преступить без разрешения. Мужчинам и женщинам он находил работы, одной из которых была эта. Было еще много других работ, изложение которых вызовет негодование у читателей и, возможно, разум откажется их принять.
...
(с) Мирза Мухаммад Хайдар. Та'рих-и Рашиди.
Середина XVI века.
...
When his authority [Mirza Abu Bakr] was strengthened in all matters in this way, then the wealth of his treasury, the abundance of cattle and horses lost count. For prisoners in prison, he invented work, one heavier than the other. And he assigned [people] to them according to the crime. His works were divided for men and for women.
In particular, he came up with a work called “kazik” - “excavation”; he ordered the excavation of ancient sites and washing the land. Large items were found immediately, and small items - when washing the ground. Thus he accumulated a myriad of pearls, gold and silver. I heard from his trusted people that in the old fortress of Khotan they found a treasure with twenty-seven earthen jars of such [size] that if a person with a quiver entered it, then he did not touch [the walls] of the jug. Inside each of these pitchers there was a copper washstand. One of them caught me. [He was] in the shape of a bottle with a thin long neck and a thick iron handle. In the center of it [inside] a copper spear was inserted, the tip of which coincided with the hole. The height of the copper washstand was more than one and a half gases and, when it was filled with water, then two people could hardly move it from the place. Inside each pitcher was placed one of these copper washstands filled with golden sand.
Outside, he was surrounded by silver bullions. In historical books like “Jahan-Gushay”, “Jami at-Tavarih” and others describe balish as follows: “The weight of the balish is five hundred mishkals, made a long bar, the middle is thinner”. About these balysh, except the name, nothing was known. Most of those balishas that were placed inside earthenware jugs around copper washstands were kept in this form in the treasury and [later] fell into the hands of [Sa'id] Khan's soldiers. Several [balisha] came to me too, and then I saw them.
From the excavator overseer, I heard an interesting message. He said that inside each copper washstand there was a note, in one of them was written in Turkic: “For circumcision of the son of Humar Khatun”. About who was this Humar Khatun and when she lived, nothing is known. It is surprising that seeing it all with his own eyes, a man of greed and vile thoughts could not refrain from plundering all this.
After the discovery of this treasure, Mirza Aba Bakr was even more energetic in the affairs of the Kazik and found other treasures in the old fortresses of Kashgar, Yarkand and Khotan.
The situation of the people who worked at the excavations was as follows: ten to twenty people were connected by one chain; a basket was attached to their backs, a chain around their necks, and a pickaxe in their hands. They worked in the winter and summer; a month was given for eating one sieve of millet; during the day they worked, and at night they were put into prison. If a man’s fault was, then none of his relatives and outsiders dared to talk to him and pass on something to him. Even people who were with him in the same chain could not talk to him. On each chain [of the people] they put one overseer, and another ten stood over the ten overseers. All work was supervised by one person. The work of each of these senior and junior warders was to beat, drive people, throw them into prison and monitor their work. If [the warden] allowed the slightest indulgence in the relationship of someone, then he himself was imprisoned in the same chain. Out of fear, no warden could show compassion to anyone and, apart from prodding, did not utter an extra word.
That person, who had less guilt, could be visited by a relative once a week. Thus, according to the degree of guilt to each, he (Aba Bakr) established his own limits of behavior that a person could not transgress without permission. He found jobs for men and women, one of which was this one. There were many other works, the presentation of which will cause resentment among the readers and, perhaps, the mind will refuse to accept them.
...
(c) Mirza Muhammad Haydar. Ta'rih-i Rashidi.
The middle of the XVI century.
When his authority [Mirza Abu Bakr] was strengthened in all matters in this way, then the wealth of his treasury, the abundance of cattle and horses lost count. For prisoners in prison, he invented work, one heavier than the other. And he assigned [people] to them according to the crime. His works were divided for men and for women.
In particular, he came up with a work called “kazik” - “excavation”; he ordered the excavation of ancient sites and washing the land. Large items were found immediately, and small items - when washing the ground. Thus he accumulated a myriad of pearls, gold and silver. I heard from his trusted people that in the old fortress of Khotan they found a treasure with twenty-seven earthen jars of such [size] that if a person with a quiver entered it, then he did not touch [the walls] of the jug. Inside each of these pitchers there was a copper washstand. One of them caught me. [He was] in the shape of a bottle with a thin long neck and a thick iron handle. In the center of it [inside] a copper spear was inserted, the tip of which coincided with the hole. The height of the copper washstand was more than one and a half gases and, when it was filled with water, then two people could hardly move it from the place. Inside each pitcher was placed one of these copper washstands filled with golden sand.
Outside, he was surrounded by silver bullions. In historical books like “Jahan-Gushay”, “Jami at-Tavarih” and others describe balish as follows: “The weight of the balish is five hundred mishkals, made a long bar, the middle is thinner”. About these balysh, except the name, nothing was known. Most of those balishas that were placed inside earthenware jugs around copper washstands were kept in this form in the treasury and [later] fell into the hands of [Sa'id] Khan's soldiers. Several [balisha] came to me too, and then I saw them.
From the excavator overseer, I heard an interesting message. He said that inside each copper washstand there was a note, in one of them was written in Turkic: “For circumcision of the son of Humar Khatun”. About who was this Humar Khatun and when she lived, nothing is known. It is surprising that seeing it all with his own eyes, a man of greed and vile thoughts could not refrain from plundering all this.
After the discovery of this treasure, Mirza Aba Bakr was even more energetic in the affairs of the Kazik and found other treasures in the old fortresses of Kashgar, Yarkand and Khotan.
The situation of the people who worked at the excavations was as follows: ten to twenty people were connected by one chain; a basket was attached to their backs, a chain around their necks, and a pickaxe in their hands. They worked in the winter and summer; a month was given for eating one sieve of millet; during the day they worked, and at night they were put into prison. If a man’s fault was, then none of his relatives and outsiders dared to talk to him and pass on something to him. Even people who were with him in the same chain could not talk to him. On each chain [of the people] they put one overseer, and another ten stood over the ten overseers. All work was supervised by one person. The work of each of these senior and junior warders was to beat, drive people, throw them into prison and monitor their work. If [the warden] allowed the slightest indulgence in the relationship of someone, then he himself was imprisoned in the same chain. Out of fear, no warden could show compassion to anyone and, apart from prodding, did not utter an extra word.
That person, who had less guilt, could be visited by a relative once a week. Thus, according to the degree of guilt to each, he (Aba Bakr) established his own limits of behavior that a person could not transgress without permission. He found jobs for men and women, one of which was this one. There were many other works, the presentation of which will cause resentment among the readers and, perhaps, the mind will refuse to accept them.
...
(c) Mirza Muhammad Haydar. Ta'rih-i Rashidi.
The middle of the XVI century.
У записи 15 лайков,
6 репостов.
6 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дмитрий Садофеев
