НА НЕЗАВИСИМОСТЬ УКРАИНЫ
Дорогой Карл Двенадцатый, сражение под Полтавой,
слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
время покажет — кузькину мать, руины,
кости посмертной радости с привкусом Украины.
То не зелено-квитный, траченый изотопом,
— жовто-блакитный реет над Конотопом,
скроенный из холста: знать, припасла Канада -
даром, что без креста: но хохлам не надо.
Гой ты, рушник-карбованец, семечки в потной жмене!
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
с залитыми глазами жили, как при Тарзане.
Скажем им, звонкой матерью паузы метя, строго:
скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря в мундире,
по адресу на три буквы на все четыре
стороны. Пусть теперь в мазанке хором Гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, сук выбирая в чаще,
а курицу из борща грызть в одиночку слаще?
Прощевайте, хохлы! Пожили вместе, хватит.
Плюнуть, что ли, в Днипро: может, он вспять покатит,
брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый
отвернутыми углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом! Вашего неба, хлеба
нам — подавись мы жмыхом и потолком — не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду.
Кончилась, знать, любовь, коли была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях глаголом!
Вас родила земля: грунт, чернозем с подзолом.
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Эта земля не дает вам, кавунам, покоя.
Ой-да левада-степь, краля, баштан, вареник.
Больше, поди, теряли: больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза,
Нет на нее указа ждать до другого раза.
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.»
Иосиф Бродский
Дорогой Карл Двенадцатый, сражение под Полтавой,
слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
время покажет — кузькину мать, руины,
кости посмертной радости с привкусом Украины.
То не зелено-квитный, траченый изотопом,
— жовто-блакитный реет над Конотопом,
скроенный из холста: знать, припасла Канада -
даром, что без креста: но хохлам не надо.
Гой ты, рушник-карбованец, семечки в потной жмене!
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
с залитыми глазами жили, как при Тарзане.
Скажем им, звонкой матерью паузы метя, строго:
скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря в мундире,
по адресу на три буквы на все четыре
стороны. Пусть теперь в мазанке хором Гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, сук выбирая в чаще,
а курицу из борща грызть в одиночку слаще?
Прощевайте, хохлы! Пожили вместе, хватит.
Плюнуть, что ли, в Днипро: может, он вспять покатит,
брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый
отвернутыми углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом! Вашего неба, хлеба
нам — подавись мы жмыхом и потолком — не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду.
Кончилась, знать, любовь, коли была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях глаголом!
Вас родила земля: грунт, чернозем с подзолом.
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Эта земля не дает вам, кавунам, покоя.
Ой-да левада-степь, краля, баштан, вареник.
Больше, поди, теряли: больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза,
Нет на нее указа ждать до другого раза.
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.»
Иосиф Бродский
ON INDEPENDENCE OF UKRAINE
Dear Karl the Twelfth, the Battle of Poltava,
Thank God, lost. As said burr,
time will tell - to gruel, mother, ruins,
bones of posthumous joy with a taste of Ukraine.
That is not green-quit, wasted by isotope,
- yellow-blakitny flies over Konotop,
cut out of canvas: know Canada in store -
for nothing, that without a cross: but Khokhlov is not necessary.
Goy you, rushnyk-karbovanets, seeds in sweaty zhmene!
It is not for us, Katsap, to accuse them of treason.
Sami under the images of seventy years in Ryazan
with drenched eyes lived as under Tarzana.
Let's tell them, with a ringing pause for a mother, to mark, strictly:
a tablecloth for you, the Ukrainians, and a rushny road.
Step from us in the zupane, not speaking in uniform,
at three letters on all four
parties. Let now in the hut
with lyakhami put you on four bones, heathens.
As in a loop to climb, so together, a bough choosing in more often,
and the borscht chicken gnawing alone sweeter?
Sorry, Ukrainians! We lived together, that's enough.
Spit, or something, in Dnipro: maybe he will roll back,
disdaining proudly us, as fast, jam-packed
turned corners and age-old resentment.
Do not remember dashing! Your sky bread
we - choke down with cake and ceiling - do not require.
There is nothing to spoil the blood, to tear clothes on the chest.
Ended, to know, love, if there was between.
What poking around in vain in torn roots verb!
You gave birth to the earth: soil, black soil with podzol.
Fully swing right, sew us one thing, another.
This land does not give you, kavunam, peace.
Oh yeah levada-steppe, kral, bashtan, varenik.
More, come, lost: more people than money.
Somehow interrupt. And as for the tears from the eye,
No decree on her to wait until another time.
With God, eagles, Cossacks, hetmans, warriors!
Only when you come and die, bulls,
you will wheeze, scratching the edge of the mattress,
lines from Alexander, and not nonsense Taras. "
Joseph Brodsky
Dear Karl the Twelfth, the Battle of Poltava,
Thank God, lost. As said burr,
time will tell - to gruel, mother, ruins,
bones of posthumous joy with a taste of Ukraine.
That is not green-quit, wasted by isotope,
- yellow-blakitny flies over Konotop,
cut out of canvas: know Canada in store -
for nothing, that without a cross: but Khokhlov is not necessary.
Goy you, rushnyk-karbovanets, seeds in sweaty zhmene!
It is not for us, Katsap, to accuse them of treason.
Sami under the images of seventy years in Ryazan
with drenched eyes lived as under Tarzana.
Let's tell them, with a ringing pause for a mother, to mark, strictly:
a tablecloth for you, the Ukrainians, and a rushny road.
Step from us in the zupane, not speaking in uniform,
at three letters on all four
parties. Let now in the hut
with lyakhami put you on four bones, heathens.
As in a loop to climb, so together, a bough choosing in more often,
and the borscht chicken gnawing alone sweeter?
Sorry, Ukrainians! We lived together, that's enough.
Spit, or something, in Dnipro: maybe he will roll back,
disdaining proudly us, as fast, jam-packed
turned corners and age-old resentment.
Do not remember dashing! Your sky bread
we - choke down with cake and ceiling - do not require.
There is nothing to spoil the blood, to tear clothes on the chest.
Ended, to know, love, if there was between.
What poking around in vain in torn roots verb!
You gave birth to the earth: soil, black soil with podzol.
Fully swing right, sew us one thing, another.
This land does not give you, kavunam, peace.
Oh yeah levada-steppe, kral, bashtan, varenik.
More, come, lost: more people than money.
Somehow interrupt. And as for the tears from the eye,
No decree on her to wait until another time.
With God, eagles, Cossacks, hetmans, warriors!
Only when you come and die, bulls,
you will wheeze, scratching the edge of the mattress,
lines from Alexander, and not nonsense Taras. "
Joseph Brodsky
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Клещанков
