Популярна тема любви? Пусть будет так. Тема избитая, но не банальная. Главное - не терять себя и не забывать о здравом смысле. Любовь бывает разной, и отношение человека к этому предмету изменяется в течение жизни. Важно об этом помнить. Особенно ярко это прослеживается в стихах Николая Гумилёва. Обычно вспомнинают его романтические стихи или стихотворения, посвящённые Анне Ахматовой. Но у него есть прекрасная философская лирика на эту тему. Адам и Ева здесь - образы собирательные.
СОН АДАМА
От плясок и песен усталый Адам
Заснул неразумный у Древа Познанья.
Над ним ослепительных звёзд трепетанья,
Лиловые тени скользят по лугам.
И дух его сонный летит над лугами,
Внезапно настигнут зловещими снами.
Он видит пылающий ангельский меч,
Что жалит нещадно его и подругу
И гонит из рая в суровую вьюгу,
Где нечем прикрыть им ни бёдер, ни плеч...
Как звери должны они строить жилище,
Пращой и дубиной искать себе пищи.
Обитель труда и болезней... Но здесь
Впервые постиг он с подругой единство.
Подруге - блаженство и боль материнства,
И заступ - ему, чтобы вскапывать весь.
Служеньем иному прекрасны и грубы
Нахмурены брови и стиснуты губы.
Вот новые люди... Очерчен их рот,
Их взоры не блещут, и смех их случаен.
За вепрями сильный охотится Каин,
И Авель сбирает маслины и мёд,
Но воле не служат они патриаршей:
Пал младший, и в ужасе кроется старший.
И многое видит смущённый Адам:
Он тонет душою в распутстве и неге,
Он ищет спасенья в надёжном ковчеге
И строится снова, суров и упрям,
Медлительный пахарь и воин, и всадник...
Но Бог охраняет его виноградник.
На бурный поток наложил он узду,
Бессонною мыслью постиг равновесье,
Как ястреб врезается он в поднебесье,
У косной земли отнимает руду.
Покорны и тихи хранят ему книги
Напевы поэтов и тайны религий.
И в ночь волхвований на пышные мхи
К нему для объятий нисходят сильфиды,
К услугам его отомщать за обиды -
И звёздные духи, и духи стихий,
И к солнечным скалам из грозной пучины
Влекут его чёлн голубые дельфины.
Он любит забавы опасной игры -
Искать в океанах безвестные страны,
Ступать безрассудно на волчьи поляны
И видеть равнину с высокой горы,
Где с узких тропинок срываются козы,
И душные красные клонятся розы.
Он любит и скрежет стального резца,
Дробящего глыбистый мрамор для статуй,
И девственный холод зари розоватой,
И нежный овал молодого лица,
Когда на холсте под ударами кисти
Ложатся они и светлей, и лучистей.
Устанет и к небу возводит свой взор,
Слепой и кощунственный взор человека:
Там, Богом раскинут от века до века,
Мерцает над ним многозвёздный шатёр.
Святыми ночами, спокойный и строгий,
Он клонит колена и грезит о Боге.
Он новые мысли, как светлых гостей,
Всегда ожидает из розовой дали,
А с ними, как новые звёзды печали,
Ещё неизведанных дум и страстей,
Провалы в мечтаньях и ужас в искусстве,
Чтоб сердце болело от тяжких предчувствий.
И кроткая Ева, игрушка богов,
Когда-то ребёнок, когда-то зарница,
Теперь для него молодая тигрица,
В зловещем мерцаньи её жемчугов,
Предвестница бури и крови, и страсти,
И радостей злобных, и хмурых несчастий.
Так золото манит и радует взгляд,
Но в золоте тёмные силы таятся,
Они управляют рукой святотатца,
И в братские кубки вливают свой яд,
Не в силах насытить, смеются и мучат,
И стонам, и крикам неистовым учат.
Он борется с нею, коварный, как змей,
Её он опутал сетями соблазна.
Вот Ева - блудница, лепечет бессвязно,
Вот Ева - святая, с печалью очей,
То лунная дева, то дева земная,
Но вечно и всюду чужая, чужая.
И он наконец беспредельно устал,
Устал и смеяться, и плакать БЕЗ ЦЕЛИ;
Как лебеди, стаи веков пролетели,
Играли и пели, он их не слыхал;
Спокойный и строгий, на мраморных скалах
Он молится Смерти, БОГИНЕ УСТАЛЫХ.
"Узнай, Благодатная, волю мою:
На степи земные, на море земное,
На скорбное сердце моё заревое
Пролей смертоносную влагу свою.
Довольно бороться с безумьем и страхом.
Рождённый из праха, да буду я прахом!"
И медленно, рея багровым хвостом,
Помчалась к земле голубая комета.
И страшно Адаму и больно от света,
И рвёт ему мозг нескончаемый гром.
Вот огненный смерч перед ним закрутился,
Он дрогнул и крикнул... и вдруг пробудился.
Направо сверкает и пенится Тигр,
Налево - зелёные воды Ефрата,
Долина серебряным блеском объята,
Тенистые отмели манят для игр,
И Ева кричит из весеннего сада:
"Ты спал и проснулся... Я рада, я рада!"
СОН АДАМА
От плясок и песен усталый Адам
Заснул неразумный у Древа Познанья.
Над ним ослепительных звёзд трепетанья,
Лиловые тени скользят по лугам.
И дух его сонный летит над лугами,
Внезапно настигнут зловещими снами.
Он видит пылающий ангельский меч,
Что жалит нещадно его и подругу
И гонит из рая в суровую вьюгу,
Где нечем прикрыть им ни бёдер, ни плеч...
Как звери должны они строить жилище,
Пращой и дубиной искать себе пищи.
Обитель труда и болезней... Но здесь
Впервые постиг он с подругой единство.
Подруге - блаженство и боль материнства,
И заступ - ему, чтобы вскапывать весь.
Служеньем иному прекрасны и грубы
Нахмурены брови и стиснуты губы.
Вот новые люди... Очерчен их рот,
Их взоры не блещут, и смех их случаен.
За вепрями сильный охотится Каин,
И Авель сбирает маслины и мёд,
Но воле не служат они патриаршей:
Пал младший, и в ужасе кроется старший.
И многое видит смущённый Адам:
Он тонет душою в распутстве и неге,
Он ищет спасенья в надёжном ковчеге
И строится снова, суров и упрям,
Медлительный пахарь и воин, и всадник...
Но Бог охраняет его виноградник.
На бурный поток наложил он узду,
Бессонною мыслью постиг равновесье,
Как ястреб врезается он в поднебесье,
У косной земли отнимает руду.
Покорны и тихи хранят ему книги
Напевы поэтов и тайны религий.
И в ночь волхвований на пышные мхи
К нему для объятий нисходят сильфиды,
К услугам его отомщать за обиды -
И звёздные духи, и духи стихий,
И к солнечным скалам из грозной пучины
Влекут его чёлн голубые дельфины.
Он любит забавы опасной игры -
Искать в океанах безвестные страны,
Ступать безрассудно на волчьи поляны
И видеть равнину с высокой горы,
Где с узких тропинок срываются козы,
И душные красные клонятся розы.
Он любит и скрежет стального резца,
Дробящего глыбистый мрамор для статуй,
И девственный холод зари розоватой,
И нежный овал молодого лица,
Когда на холсте под ударами кисти
Ложатся они и светлей, и лучистей.
Устанет и к небу возводит свой взор,
Слепой и кощунственный взор человека:
Там, Богом раскинут от века до века,
Мерцает над ним многозвёздный шатёр.
Святыми ночами, спокойный и строгий,
Он клонит колена и грезит о Боге.
Он новые мысли, как светлых гостей,
Всегда ожидает из розовой дали,
А с ними, как новые звёзды печали,
Ещё неизведанных дум и страстей,
Провалы в мечтаньях и ужас в искусстве,
Чтоб сердце болело от тяжких предчувствий.
И кроткая Ева, игрушка богов,
Когда-то ребёнок, когда-то зарница,
Теперь для него молодая тигрица,
В зловещем мерцаньи её жемчугов,
Предвестница бури и крови, и страсти,
И радостей злобных, и хмурых несчастий.
Так золото манит и радует взгляд,
Но в золоте тёмные силы таятся,
Они управляют рукой святотатца,
И в братские кубки вливают свой яд,
Не в силах насытить, смеются и мучат,
И стонам, и крикам неистовым учат.
Он борется с нею, коварный, как змей,
Её он опутал сетями соблазна.
Вот Ева - блудница, лепечет бессвязно,
Вот Ева - святая, с печалью очей,
То лунная дева, то дева земная,
Но вечно и всюду чужая, чужая.
И он наконец беспредельно устал,
Устал и смеяться, и плакать БЕЗ ЦЕЛИ;
Как лебеди, стаи веков пролетели,
Играли и пели, он их не слыхал;
Спокойный и строгий, на мраморных скалах
Он молится Смерти, БОГИНЕ УСТАЛЫХ.
"Узнай, Благодатная, волю мою:
На степи земные, на море земное,
На скорбное сердце моё заревое
Пролей смертоносную влагу свою.
Довольно бороться с безумьем и страхом.
Рождённый из праха, да буду я прахом!"
И медленно, рея багровым хвостом,
Помчалась к земле голубая комета.
И страшно Адаму и больно от света,
И рвёт ему мозг нескончаемый гром.
Вот огненный смерч перед ним закрутился,
Он дрогнул и крикнул... и вдруг пробудился.
Направо сверкает и пенится Тигр,
Налево - зелёные воды Ефрата,
Долина серебряным блеском объята,
Тенистые отмели манят для игр,
И Ева кричит из весеннего сада:
"Ты спал и проснулся... Я рада, я рада!"
Is the love theme popular? So be it. The topic is hackneyed, but not banal. The main thing is not to lose yourself and not forget about common sense. Love is different, and a person's attitude to this subject changes during life. It is important to remember this. This can be seen especially clearly in the poems of Nikolai Gumilyov. Usually remember his romantic poems or poems dedicated to Anna Akhmatova. But he has wonderful philosophical lyrics on this topic. Adam and Eve are collective images here.
DREAM OF ADAM
Tired Adam from dancing and songs
The unreasonable fell asleep at the Tree of Knowledge.
Above him are dazzling stars of trembling,
Lilac shadows glide across the meadows.
And his sleepy spirit flies over the meadows,
Suddenly overtaken by ominous dreams.
He sees a flaming angelic sword
That mercilessly stings him and his girlfriend
And drives from paradise into a harsh blizzard,
Where there is nothing to cover their hips or shoulders ...
As animals must they build a dwelling,
Look for food with a sling and a club.
The abode of labor and disease ... But here
For the first time he comprehended unity with his girlfriend.
For a friend - the bliss and pain of motherhood,
And a spade - for him to dig up the whole.
Serving another are beautiful and rude
The brows are furrowed and the lips are pursed.
Here are the new people ... Their mouth is outlined,
Their eyes do not shine, and their laughter is accidental.
Cain hunts the wild boars,
And Abel picks up olives and honey,
But they do not serve the will of the patriarchs:
The younger has fallen, and the elder is covered in horror.
And confused Adam sees a lot:
He drowns in soul in debauchery and bliss,
He seeks salvation in a reliable ark
And it is being built again, harsh and stubborn,
A slow plowman and a warrior and a horseman ...
But God is guarding his vineyard.
He put a bridle on the stormy stream,
With a sleepless thought I comprehended the balance,
Like a hawk he crashes into the skies,
It takes ore from the inert land.
Submissive and quiet keep his books
Chants of poets and secrets of religions.
And on the night of sorceries on lush mosses
Sylphs descend to embrace him,
It is at his service to avenge his insults -
And celestial spirits, and spirits of the elements,
And to the sunny rocks from the terrible abyss
He is attracted by blue dolphins.
He loves the fun of a dangerous game -
Search the oceans for unknown lands
To tread recklessly into the clearing of the wolf
And see the plain from the high mountain,
Where goats fall from narrow paths
And sultry red roses slope.
He loves the grinding of a steel cutter,
Crushing blocky marble for statues
And the virgin cold of a pinkish dawn,
And the tender oval of a young face,
When on the canvas under the strokes of the brush
They lie both brighter and more radiant.
Tired and lifts his gaze to the sky,
Blind and blasphemous gaze of man:
There, spread out by God from century to century,
A multi-star tent flickers above him.
Holy nights, calm and strict,
He kneels down and dreams of God.
He has new thoughts, like bright guests,
Always waiting from the pink distance
And with them, like new stars of sadness,
Still unexplored thoughts and passions,
Failure in dreams and horror in art
So that the heart aches from heavy forebodings.
And the meek Eve, the toy of the gods,
Once a child, once a lightning,
Now for him a young tigress,
In the ominous shimmer of her pearls
Harbinger of storm and blood and passion,
And spiteful joys and gloomy misfortunes.
So gold beckons and pleases the eye
But in gold, dark forces lurk,
They rule the hand of the blasphemer,
And they pour their poison into fraternal cups,
Unable to satisfy, they laugh and torment,
And moans and screams are taught frantically.
He fights with her, treacherous like a serpent,
He entangled her with the nets of seduction.
Here is Eve - a harlot, babbling incoherently,
Here is Eve - a saint, with sadness in her eyes,
Now the moon maiden, then the earthly maiden,
But forever and everywhere a stranger, a stranger.
And at last he was infinitely tired
Tired and laughing and crying WITHOUT PURPOSE;
Like swans, flocks of centuries flew by
They played and sang, he did not hear them;
Calm and austere, on marble rocks
He prays to Death, the GOD OF THE TIRED.
"Find out, Blessed One, my will:
On the earthly steppes, on the earthly sea,
To my sorrowful glowing heart
Spill your deadly moisture.
Enough to fight the madness and fear.
Born from dust, may I be dust! "
And slowly, roaring with a crimson tail,
A blue comet rushed to the ground.
And Adam is scared and hurt by the light,
And the endless thunder breaks his brain.
A fiery tornado spun before him,
He flinched and shouted ... and suddenly woke up.
The Tiger sparkles and foams to the right,
To the left - the green waters of the Euphrates,
The valley is enveloped in silver glitter,
Shady shoals beckon for games
And Eve shouts from the spring garden:
"You slept and woke up ... I'm glad, I'm glad!"
DREAM OF ADAM
Tired Adam from dancing and songs
The unreasonable fell asleep at the Tree of Knowledge.
Above him are dazzling stars of trembling,
Lilac shadows glide across the meadows.
And his sleepy spirit flies over the meadows,
Suddenly overtaken by ominous dreams.
He sees a flaming angelic sword
That mercilessly stings him and his girlfriend
And drives from paradise into a harsh blizzard,
Where there is nothing to cover their hips or shoulders ...
As animals must they build a dwelling,
Look for food with a sling and a club.
The abode of labor and disease ... But here
For the first time he comprehended unity with his girlfriend.
For a friend - the bliss and pain of motherhood,
And a spade - for him to dig up the whole.
Serving another are beautiful and rude
The brows are furrowed and the lips are pursed.
Here are the new people ... Their mouth is outlined,
Their eyes do not shine, and their laughter is accidental.
Cain hunts the wild boars,
And Abel picks up olives and honey,
But they do not serve the will of the patriarchs:
The younger has fallen, and the elder is covered in horror.
And confused Adam sees a lot:
He drowns in soul in debauchery and bliss,
He seeks salvation in a reliable ark
And it is being built again, harsh and stubborn,
A slow plowman and a warrior and a horseman ...
But God is guarding his vineyard.
He put a bridle on the stormy stream,
With a sleepless thought I comprehended the balance,
Like a hawk he crashes into the skies,
It takes ore from the inert land.
Submissive and quiet keep his books
Chants of poets and secrets of religions.
And on the night of sorceries on lush mosses
Sylphs descend to embrace him,
It is at his service to avenge his insults -
And celestial spirits, and spirits of the elements,
And to the sunny rocks from the terrible abyss
He is attracted by blue dolphins.
He loves the fun of a dangerous game -
Search the oceans for unknown lands
To tread recklessly into the clearing of the wolf
And see the plain from the high mountain,
Where goats fall from narrow paths
And sultry red roses slope.
He loves the grinding of a steel cutter,
Crushing blocky marble for statues
And the virgin cold of a pinkish dawn,
And the tender oval of a young face,
When on the canvas under the strokes of the brush
They lie both brighter and more radiant.
Tired and lifts his gaze to the sky,
Blind and blasphemous gaze of man:
There, spread out by God from century to century,
A multi-star tent flickers above him.
Holy nights, calm and strict,
He kneels down and dreams of God.
He has new thoughts, like bright guests,
Always waiting from the pink distance
And with them, like new stars of sadness,
Still unexplored thoughts and passions,
Failure in dreams and horror in art
So that the heart aches from heavy forebodings.
And the meek Eve, the toy of the gods,
Once a child, once a lightning,
Now for him a young tigress,
In the ominous shimmer of her pearls
Harbinger of storm and blood and passion,
And spiteful joys and gloomy misfortunes.
So gold beckons and pleases the eye
But in gold, dark forces lurk,
They rule the hand of the blasphemer,
And they pour their poison into fraternal cups,
Unable to satisfy, they laugh and torment,
And moans and screams are taught frantically.
He fights with her, treacherous like a serpent,
He entangled her with the nets of seduction.
Here is Eve - a harlot, babbling incoherently,
Here is Eve - a saint, with sadness in her eyes,
Now the moon maiden, then the earthly maiden,
But forever and everywhere a stranger, a stranger.
And at last he was infinitely tired
Tired and laughing and crying WITHOUT PURPOSE;
Like swans, flocks of centuries flew by
They played and sang, he did not hear them;
Calm and austere, on marble rocks
He prays to Death, the GOD OF THE TIRED.
"Find out, Blessed One, my will:
On the earthly steppes, on the earthly sea,
To my sorrowful glowing heart
Spill your deadly moisture.
Enough to fight the madness and fear.
Born from dust, may I be dust! "
And slowly, roaring with a crimson tail,
A blue comet rushed to the ground.
And Adam is scared and hurt by the light,
And the endless thunder breaks his brain.
A fiery tornado spun before him,
He flinched and shouted ... and suddenly woke up.
The Tiger sparkles and foams to the right,
To the left - the green waters of the Euphrates,
The valley is enveloped in silver glitter,
Shady shoals beckon for games
And Eve shouts from the spring garden:
"You slept and woke up ... I'm glad, I'm glad!"
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александра Малышева
