Часа три мы сегодня беседовали с моей сестрой. Саня только что вернулась из Швейцарии. Вспоминали, как водится, родственников и общих друзей.
И, не знаю, почему, вот не знаю - вспомнил я одно стихотворение.
Потому, наверное, что формулировка "сильные, злые и весёлые" до сих пор является для меня в некотором смысле мерилом.
Однажды, будучи сильно нетрезвым, я лежал навзничь на полу, и читал его вслух из старой зелёной книжечки, привезённой из города Киева.
Николай Гумилёв. "Мои читатели"
Старый бродяга в Аддис-Абебе,
Покоривший многие племена,
Прислал ко мне черного копьеносца
С приветом, составленным из моих стихов.
Лейтенант, водивший канонерки
Под огнем неприятельских батарей,
Целую ночь над южным морем
Читал мне на память мои стихи.
Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.
Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.
Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца,
Но когда вокруг свищут пули
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.
И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: я не люблю вас,
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти и не возвращаться больше.
А когда придет их последний час,
Ровный, красный туман застелит взоры,
Я научу их сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную землю,
И, представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.
И, не знаю, почему, вот не знаю - вспомнил я одно стихотворение.
Потому, наверное, что формулировка "сильные, злые и весёлые" до сих пор является для меня в некотором смысле мерилом.
Однажды, будучи сильно нетрезвым, я лежал навзничь на полу, и читал его вслух из старой зелёной книжечки, привезённой из города Киева.
Николай Гумилёв. "Мои читатели"
Старый бродяга в Аддис-Абебе,
Покоривший многие племена,
Прислал ко мне черного копьеносца
С приветом, составленным из моих стихов.
Лейтенант, водивший канонерки
Под огнем неприятельских батарей,
Целую ночь над южным морем
Читал мне на память мои стихи.
Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.
Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.
Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца,
Но когда вокруг свищут пули
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.
И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: я не люблю вас,
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти и не возвращаться больше.
А когда придет их последний час,
Ровный, красный туман застелит взоры,
Я научу их сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную землю,
И, представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.
For three hours today we talked with my sister. Sanya has just returned from Switzerland. They remembered, as usual, relatives and mutual friends.
And I don’t know why, I don’t know - I remembered a poem.
Because, probably, the wording "strong, evil and funny" is still a measure for me in a sense.
Once, being very drunk, I lay supine on the floor and read it aloud from an old green book brought from the city of Kiev.
Nikolay Gumilyov. "My readers"
Old tramp in Addis Ababa
Conquered many tribes,
He sent a black spearman to me
With greetings made up of my poems.
Lieutenant who drove the gunboats
Under fire from enemy batteries
All night over the south sea
He recited my poems to me.
A man among a crowd of people
Who shot the imperial ambassador
Came to shake my hand
Thank you for my poems.
There are many of them, strong, evil and cheerful,
Killing elephants and people
Dying of thirst in the desert
Frozen on the edge of eternal ice
Faithful to our planet
Strong, cheerful and angry
Carry my books in a saddle bag
They read them in the palm grove,
Forgetting on a sinking ship.
I do not offend them with neurasthenia,
I do not humiliate with warmth,
I don't get bored with meaningful hints
On the contents of the eaten egg
But when bullets whiz around
When the waves break the sides
I teach them how not to be afraid
Do not be afraid and do what you need to do.
And when a woman with a beautiful face
The only one dear in the universe
Will say: I do not love you,
I teach them how to smile
And leave and never come back.
And when their last hour comes,
An even, red fog will cover the eyes,
I will teach them to remember right away
All cruel, sweet life
All native, strange land,
And, before the face of God
With simple and wise words,
Wait quietly for His judgment.
And I don’t know why, I don’t know - I remembered a poem.
Because, probably, the wording "strong, evil and funny" is still a measure for me in a sense.
Once, being very drunk, I lay supine on the floor and read it aloud from an old green book brought from the city of Kiev.
Nikolay Gumilyov. "My readers"
Old tramp in Addis Ababa
Conquered many tribes,
He sent a black spearman to me
With greetings made up of my poems.
Lieutenant who drove the gunboats
Under fire from enemy batteries
All night over the south sea
He recited my poems to me.
A man among a crowd of people
Who shot the imperial ambassador
Came to shake my hand
Thank you for my poems.
There are many of them, strong, evil and cheerful,
Killing elephants and people
Dying of thirst in the desert
Frozen on the edge of eternal ice
Faithful to our planet
Strong, cheerful and angry
Carry my books in a saddle bag
They read them in the palm grove,
Forgetting on a sinking ship.
I do not offend them with neurasthenia,
I do not humiliate with warmth,
I don't get bored with meaningful hints
On the contents of the eaten egg
But when bullets whiz around
When the waves break the sides
I teach them how not to be afraid
Do not be afraid and do what you need to do.
And when a woman with a beautiful face
The only one dear in the universe
Will say: I do not love you,
I teach them how to smile
And leave and never come back.
And when their last hour comes,
An even, red fog will cover the eyes,
I will teach them to remember right away
All cruel, sweet life
All native, strange land,
And, before the face of God
With simple and wise words,
Wait quietly for His judgment.
У записи 6 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Репин
