Я запретил настрого бить и калечить Горбунова, пытать его. Только угрозами выбить признание по делу Кашина со всеми раскладами. Но он в итоге не сказал нам того, что было нужно: видимо, понял, что ребята не настроены серьезно, поэтому сказал, что Кашина бил он и его водитель. Дальше Горбунов себя странно повел: мы его отпустили, высадили у какого-то подъезда под Питером, дав одеяло. Он просто попросил жильцов дома вызвать такси, доехал до завода, принял душ, а утром уже проводил совещание по этой ситуации. На нем присутствовал и я.
— И что он говорил?
— Ну, что случилась какая-то странная история, что о ней нужно молчать, в органы не обращаться.
— И что он говорил?
— Ну, что случилась какая-то странная история, что о ней нужно молчать, в органы не обращаться.
I forbade severely beating and mutilating Gorbunov, torturing him. Only by threats to knock out a confession in the Kashin case with all the cards. But in the end he did not tell us what we needed: apparently, he realized that the guys were not serious, so he said that he and his driver beat Kashin. Then Gorbunov behaved strangely: we let him go, dropped him off at some entrance near St. Petersburg, giving him a blanket. He simply asked the residents of the house to call a taxi, drove to the factory, took a shower, and in the morning he was already holding a meeting on this situation. I was also present.
- And what did he say?
- Well, that some strange story happened, that one should be silent about it, not contact the authorities.
- And what did he say?
- Well, that some strange story happened, that one should be silent about it, not contact the authorities.
У записи 1 лайков,
6 репостов.
6 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Козырев
