В предвидении нежелательных выходок на мероприятиях 12 июня по школам и вузам катится проработочная кампания, осуществляемая соответственно учительством и профессорско-преподавательским составом – как волонтерским способом, так и по прямым приказам местных администраций. Стилистика обращений к молодежи резко упростилась. Вместо россказней о происках Госдепа и деньгах Навального сыплются прямолинейные угрозы – что изобьют, арестуют, дадут волчий билет, не примут в вуз (или отчислят из него) и напакостят родителям.
Сдвиг руководящих настроений ясно прослеживается по эволюции самой, пожалуй, открытой из наших высших персон – Валентины Матвиенко. Сразу после протестов 26 марта глава верхней палаты объявила, что «нельзя прятать голову под крыло, умалчивая проблему», и поручила подчиненным «искать новые площадки для широкого диалога». А на днях она же велела примерно тому же кругу лиц подыскать юридические формулировки, которые поставили бы вне закона участие подростков в протестных акциях.
Нельзя сказать, что от поиска «площадок для диалога» отказались сразу же. Несколько обращений на предположительно понятном для молодежи языке появиться успели. Больше всего шума вызвали два – клип Алисы Вокс, в котором отставная солистка «Ленинграда», костюмированная учительницей, называла подростков «малышами» и советовала «взяться за ум», и ролик рэпера Птахи, исполнившего нечто неразборчиво‑верно-подданическое.
Чрезмерная даже и по казенной мерке бездарность этой продукции и полное ее неприятие целевой аудиторией заставили заказчиков прекратить эксперименты и вернуться к старому доброму инструментарию – репрессиям и запугиванию. «Молодежная политика» по состоянию на сегодня проста, как начищенный сапог.
Действительно ли молодежь на грани бунта? Далеко еще нет. Масштабы ее недовольства преувеличены. Валерий Федоров во многом прав. По сути, ни одно из неангажированных исследований молодежных настроений, проведенных за последние годы, не зафиксировало в этой среде сколько-нибудь глубоких оппозиционных чувств. Чего не увидели, того не увидели. Но зато заметили резкое ослабление так называемого «конфликта отцов и детей». В том числе и в области общественных воззрений. Протестовавшие 26 марта подростки и молодежь сплошь и рядом просто выражали те настроения, которые преобладали в их семьях, но из осторожности не афишировались. И не зря в те дни многие родители признавались, что своим конформизмом предали собственных детей.
Другой составной элемент сегодняшней «подростково‑молодежной» ситуации – жалкая роль учительства. Будучи выгодополучателями «майских указов», развратившись в выборных подтасовках, люди этой почтенной доселе профессии выдвинули из своей среды слишком много доносителей и шельмователей и слишком мало защитников собственных учеников и студентов. Добавьте сюда молчаливую трусость основной массы «наставников юношества», и картина морального краха этой прослойки станет полной.
Так что начальство со своей паникой обгоняет события. Запугивания еще действуют. Но если смотреть вперед, то способов подружиться с новым поколением у него действительно нет.
Трудно придумать более антимолодежный режим, чем наш, с его архаикой, ненавистью к новому, маниакальным запретительством, закрытостью для «не своих». Он по самой сути не способен ни говорить с неноменклатурной молодежью, ни тем более что-то ей дать. В нем все против нее восстает. Молодежь еще и не замахнулась на режим, а он против нее уже бунтует.
Сдвиг руководящих настроений ясно прослеживается по эволюции самой, пожалуй, открытой из наших высших персон – Валентины Матвиенко. Сразу после протестов 26 марта глава верхней палаты объявила, что «нельзя прятать голову под крыло, умалчивая проблему», и поручила подчиненным «искать новые площадки для широкого диалога». А на днях она же велела примерно тому же кругу лиц подыскать юридические формулировки, которые поставили бы вне закона участие подростков в протестных акциях.
Нельзя сказать, что от поиска «площадок для диалога» отказались сразу же. Несколько обращений на предположительно понятном для молодежи языке появиться успели. Больше всего шума вызвали два – клип Алисы Вокс, в котором отставная солистка «Ленинграда», костюмированная учительницей, называла подростков «малышами» и советовала «взяться за ум», и ролик рэпера Птахи, исполнившего нечто неразборчиво‑верно-подданическое.
Чрезмерная даже и по казенной мерке бездарность этой продукции и полное ее неприятие целевой аудиторией заставили заказчиков прекратить эксперименты и вернуться к старому доброму инструментарию – репрессиям и запугиванию. «Молодежная политика» по состоянию на сегодня проста, как начищенный сапог.
Действительно ли молодежь на грани бунта? Далеко еще нет. Масштабы ее недовольства преувеличены. Валерий Федоров во многом прав. По сути, ни одно из неангажированных исследований молодежных настроений, проведенных за последние годы, не зафиксировало в этой среде сколько-нибудь глубоких оппозиционных чувств. Чего не увидели, того не увидели. Но зато заметили резкое ослабление так называемого «конфликта отцов и детей». В том числе и в области общественных воззрений. Протестовавшие 26 марта подростки и молодежь сплошь и рядом просто выражали те настроения, которые преобладали в их семьях, но из осторожности не афишировались. И не зря в те дни многие родители признавались, что своим конформизмом предали собственных детей.
Другой составной элемент сегодняшней «подростково‑молодежной» ситуации – жалкая роль учительства. Будучи выгодополучателями «майских указов», развратившись в выборных подтасовках, люди этой почтенной доселе профессии выдвинули из своей среды слишком много доносителей и шельмователей и слишком мало защитников собственных учеников и студентов. Добавьте сюда молчаливую трусость основной массы «наставников юношества», и картина морального краха этой прослойки станет полной.
Так что начальство со своей паникой обгоняет события. Запугивания еще действуют. Но если смотреть вперед, то способов подружиться с новым поколением у него действительно нет.
Трудно придумать более антимолодежный режим, чем наш, с его архаикой, ненавистью к новому, маниакальным запретительством, закрытостью для «не своих». Он по самой сути не способен ни говорить с неноменклатурной молодежью, ни тем более что-то ей дать. В нем все против нее восстает. Молодежь еще и не замахнулась на режим, а он против нее уже бунтует.
In anticipation of undesirable antics at the events on June 12, a study campaign is rolling through schools and universities, carried out respectively by the teachers and the teaching staff - both in a volunteer way and on direct orders from local administrations. The style of appeals to young people has become much simpler. Instead of tales about the intrigues of the State Department and Navalny's money, straightforward threats are pouring in - that they will beat him up, arrest him, give him a wolf ticket, not be admitted to the university (or expelled from it) and will spoil his parents.
The shift in leadership moods can be clearly seen in the evolution of the most, perhaps, the most open of our highest persons - Valentina Matvienko. Immediately after the protests on March 26, the head of the upper house announced that "you cannot hide your head under your wing, keeping the problem silent," and instructed subordinates to "look for new platforms for a broad dialogue." And the other day she told about the same circle of people to find legal wording that would outlaw the participation of teenagers in protest actions.
It cannot be said that the search for "platforms for dialogue" was immediately abandoned. Several appeals in a language supposedly understandable to young people have appeared. Most of all the noise was caused by two - the clip of Alisa Vox, in which the retired Leningrad soloist, dressed as a teacher, called the teenagers "babies" and advised them to "take their minds", and the video of the rapper Ptah, who performed something illegible, true-subject.
The excessive mediocrity of these products, even by official standards, and their complete rejection by the target audience forced the customers to stop experimenting and return to the good old tools - repression and intimidation. "Youth policy" as of today is as simple as a polished boot.
Are the youth really on the verge of rebellion? Not far away yet. The scale of her discontent is exaggerated. Valery Fedorov is right in many ways. In fact, none of the unbiased studies of youth attitudes conducted in recent years have recorded any deep oppositional feelings in this environment. What they did not see, they did not see. But they noticed a sharp weakening of the so-called "conflict between fathers and children." Including in the field of public views. The teenagers and young people who protested on March 26 quite often simply expressed the moods that prevailed in their families, but out of caution they did not advertise. And it was not for nothing that in those days many parents admitted that they had betrayed their own children by their conformism.
Another component of today's adolescent-youth situation is the pitiful role of teaching. Being the beneficiaries of the May decrees, having become corrupted in electoral fraud, the people of this hitherto venerable profession have put forward too many informers and defrauders from their midst and too few defenders of their own pupils and students. Add to this the tacit cowardice of the bulk of the "mentors of youth", and the picture of the moral collapse of this stratum becomes complete.
So the authorities, with their panic, are overtaking events. Intimidation is still active. But if you look ahead, then he really has no ways to make friends with the new generation.
It is difficult to think of a more anti-youth regime than ours, with its archaism, hatred of the new, maniacal prohibitions, and closedness to “not ours”. By its very essence, he is not capable of speaking with unnomenclature youth, much less giving them anything. In him everything revolts against her. The youth have not yet swung at the regime, but he is already rebelling against it.
The shift in leadership moods can be clearly seen in the evolution of the most, perhaps, the most open of our highest persons - Valentina Matvienko. Immediately after the protests on March 26, the head of the upper house announced that "you cannot hide your head under your wing, keeping the problem silent," and instructed subordinates to "look for new platforms for a broad dialogue." And the other day she told about the same circle of people to find legal wording that would outlaw the participation of teenagers in protest actions.
It cannot be said that the search for "platforms for dialogue" was immediately abandoned. Several appeals in a language supposedly understandable to young people have appeared. Most of all the noise was caused by two - the clip of Alisa Vox, in which the retired Leningrad soloist, dressed as a teacher, called the teenagers "babies" and advised them to "take their minds", and the video of the rapper Ptah, who performed something illegible, true-subject.
The excessive mediocrity of these products, even by official standards, and their complete rejection by the target audience forced the customers to stop experimenting and return to the good old tools - repression and intimidation. "Youth policy" as of today is as simple as a polished boot.
Are the youth really on the verge of rebellion? Not far away yet. The scale of her discontent is exaggerated. Valery Fedorov is right in many ways. In fact, none of the unbiased studies of youth attitudes conducted in recent years have recorded any deep oppositional feelings in this environment. What they did not see, they did not see. But they noticed a sharp weakening of the so-called "conflict between fathers and children." Including in the field of public views. The teenagers and young people who protested on March 26 quite often simply expressed the moods that prevailed in their families, but out of caution they did not advertise. And it was not for nothing that in those days many parents admitted that they had betrayed their own children by their conformism.
Another component of today's adolescent-youth situation is the pitiful role of teaching. Being the beneficiaries of the May decrees, having become corrupted in electoral fraud, the people of this hitherto venerable profession have put forward too many informers and defrauders from their midst and too few defenders of their own pupils and students. Add to this the tacit cowardice of the bulk of the "mentors of youth", and the picture of the moral collapse of this stratum becomes complete.
So the authorities, with their panic, are overtaking events. Intimidation is still active. But if you look ahead, then he really has no ways to make friends with the new generation.
It is difficult to think of a more anti-youth regime than ours, with its archaism, hatred of the new, maniacal prohibitions, and closedness to “not ours”. By its very essence, he is not capable of speaking with unnomenclature youth, much less giving them anything. In him everything revolts against her. The youth have not yet swung at the regime, but he is already rebelling against it.
У записи 7 лайков,
4 репостов,
1413 просмотров.
4 репостов,
1413 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Козырев
