Впервые в академии все стало демократично в коротком промежутке от Февральской революции до Октябрьской. За это время успели выбрать президентом Александра Карпинского — его заслуженно называют «отцом русской геологии», он похоронен у Кремлевской стены. А потом началось советское время, были внедрены другие принципы руководства. Формально президенты избирались, но мы с вами понимаем, что вот тогда-то кандидатуры точно согласовывались. Я видел материалы с краткими досье на восемь-девять ученых, эти материалы подавались лично Сталину.
— А кто готовил эти представления? Президиум академии?
— Нет, другая структура. Она по-разному называлась — НКВД, потом МВД… Когда читаешь эти характеристики, то удивляешься, как у них получалось так емко, кратко и довольно точно охарактеризовать человека. Мы привыкли относиться к советским временам с какой-то долей скептицизма, особенно в области кадровой политики, это верно. Но посмотрите, кто в итоге был назначен — или, если хотите, избран — на пост главы академии: Сергей Вавилов, Александр Несмеянов, Мстислав Келдыш. Выдающиеся ученые, которые в молодом возрасте заняли эту позицию и обеспечили расцвет нашей науки.
Конечно, в условиях занавеса и международной изоляции у руководства Советского Союза не было других вариантов. Очень важно было поддерживать свою науку. Ядерная программа, космическая программа, которая включала в себя разработку доставки ядерного оружия,— все это делалось нами самостоятельно и вело за собой разработки в смежных областях. Наша наука себя блестяще показала. Потом, в 1991 году, произошла трансформация Академии наук СССР в РАН — слава богу, без больших потрясений и потерь, хотя и не без драматизма. Новым президентом стал Юрий Осипов.
— Ну хоть его-то выбрали без согласования?
— Лучше всего поговорить с ним на эту тему (смеется). Я выскажу свой личный взгляд. Юрий Сергеевич — по всем параметрам наш достойнейший коллега. Но, думаю, определенную роль сыграло то, что он из Екатеринбурга — как и наш первый президент Борис Ельцин. Они были знакомы, Юрий Сергеевич знал и других наших государственных деятелей, и это помогало ему на первых порах. Ну а в 2013 году на выборах победил Владимир Фортов. И вот там точно никакого предварительного согласования не было. Но хорошо это или плохо? Я не знаю. Если говорить о демократических принципах — отлично. А по факту за этим последовали трудные времена, правительство провело реформу академии, которая полностью изменила ландшафт нашей фундаментальной науки. Спрашивается, если бы на тех выборах правительство согласовало кандидатов, может, судьба академии была бы другой? Я не знаю, но думаю, что согласования в том или ином виде должны быть. А вот как это надо делать — вопрос тяжелый. Может быть, сейчас он решен не совсем правильно.
— Несколько раз от чиновников слышал, что в начале реформы академии предлагали стать независимым от государства объединением ученых. И тогда власть вообще бы не вмешивалась в их внутренние дела. Но академики захотели остаться государственной структурой, поэтому, мол, чего теперь возмущаться, сами виноваты. На ваш взгляд, это правильно?
— Так же рассуждают и многие мои коллеги. Но если мы снова посмотрим на исторический путь академии, то увидим: она всегда была встроена в систему государственного управления наукой. Сейчас мы являемся федеральным государственным бюджетным учреждением, и это даже немного коробит. Само обращение звучит странно — президент ФГБУ, а дальше в кавычках «Российская академия наук». Ну, что это такое…
На встречах с Владимиром Владимировичем (Путиным.— “Ъ”) — и узким составом, и более широким — я говорил, что нам необходимо изменение правового статуса. У Курчатовского центра есть отдельный закон, у МГУ и СПбГУ есть закон, и академия тоже его достойна. А форма ФГБУ создает какие-то несвойственные нам бюрократические моменты. Владимир Владимирович, как я понял, позитивно к этому замечанию отнесся. Но это серьезный шаг, и делать его надо осмотрительно.
— А как в этом законе будут записаны взаимоотношения с ФАНО?
— Вообще
— А кто готовил эти представления? Президиум академии?
— Нет, другая структура. Она по-разному называлась — НКВД, потом МВД… Когда читаешь эти характеристики, то удивляешься, как у них получалось так емко, кратко и довольно точно охарактеризовать человека. Мы привыкли относиться к советским временам с какой-то долей скептицизма, особенно в области кадровой политики, это верно. Но посмотрите, кто в итоге был назначен — или, если хотите, избран — на пост главы академии: Сергей Вавилов, Александр Несмеянов, Мстислав Келдыш. Выдающиеся ученые, которые в молодом возрасте заняли эту позицию и обеспечили расцвет нашей науки.
Конечно, в условиях занавеса и международной изоляции у руководства Советского Союза не было других вариантов. Очень важно было поддерживать свою науку. Ядерная программа, космическая программа, которая включала в себя разработку доставки ядерного оружия,— все это делалось нами самостоятельно и вело за собой разработки в смежных областях. Наша наука себя блестяще показала. Потом, в 1991 году, произошла трансформация Академии наук СССР в РАН — слава богу, без больших потрясений и потерь, хотя и не без драматизма. Новым президентом стал Юрий Осипов.
— Ну хоть его-то выбрали без согласования?
— Лучше всего поговорить с ним на эту тему (смеется). Я выскажу свой личный взгляд. Юрий Сергеевич — по всем параметрам наш достойнейший коллега. Но, думаю, определенную роль сыграло то, что он из Екатеринбурга — как и наш первый президент Борис Ельцин. Они были знакомы, Юрий Сергеевич знал и других наших государственных деятелей, и это помогало ему на первых порах. Ну а в 2013 году на выборах победил Владимир Фортов. И вот там точно никакого предварительного согласования не было. Но хорошо это или плохо? Я не знаю. Если говорить о демократических принципах — отлично. А по факту за этим последовали трудные времена, правительство провело реформу академии, которая полностью изменила ландшафт нашей фундаментальной науки. Спрашивается, если бы на тех выборах правительство согласовало кандидатов, может, судьба академии была бы другой? Я не знаю, но думаю, что согласования в том или ином виде должны быть. А вот как это надо делать — вопрос тяжелый. Может быть, сейчас он решен не совсем правильно.
— Несколько раз от чиновников слышал, что в начале реформы академии предлагали стать независимым от государства объединением ученых. И тогда власть вообще бы не вмешивалась в их внутренние дела. Но академики захотели остаться государственной структурой, поэтому, мол, чего теперь возмущаться, сами виноваты. На ваш взгляд, это правильно?
— Так же рассуждают и многие мои коллеги. Но если мы снова посмотрим на исторический путь академии, то увидим: она всегда была встроена в систему государственного управления наукой. Сейчас мы являемся федеральным государственным бюджетным учреждением, и это даже немного коробит. Само обращение звучит странно — президент ФГБУ, а дальше в кавычках «Российская академия наук». Ну, что это такое…
На встречах с Владимиром Владимировичем (Путиным.— “Ъ”) — и узким составом, и более широким — я говорил, что нам необходимо изменение правового статуса. У Курчатовского центра есть отдельный закон, у МГУ и СПбГУ есть закон, и академия тоже его достойна. А форма ФГБУ создает какие-то несвойственные нам бюрократические моменты. Владимир Владимирович, как я понял, позитивно к этому замечанию отнесся. Но это серьезный шаг, и делать его надо осмотрительно.
— А как в этом законе будут записаны взаимоотношения с ФАНО?
— Вообще
For the first time in the academy, everything became democratic in a short interval from the February Revolution to the October Revolution. During this time, they managed to elect Alexander Karpinsky as president - he is deservedly called "the father of Russian geology", he is buried at the Kremlin wall. And then the Soviet era began, other principles of leadership were introduced. Formally, the presidents were elected, but you and I understand that it was then that the candidates were precisely coordinated. I saw materials with short dossiers on eight or nine scientists, these materials were submitted personally to Stalin.
- Who prepared these performances? Academy Presidium?
- No, another structure. It was called in different ways - the NKVD, then the Ministry of Internal Affairs ... When you read these characteristics, you wonder how they managed to characterize a person so succinctly, succinctly and fairly accurately. We are used to treating the Soviet times with some degree of skepticism, especially in the field of personnel policy, this is true. But look who was eventually appointed - or, if you like, elected - to the post of head of the academy: Sergey Vavilov, Alexander Nesmeyanov, Mstislav Keldysh. Outstanding scientists who, at a young age, took this position and ensured the flourishing of our science.
Of course, in the face of the curtain and international isolation, the leadership of the Soviet Union had no other options. It was very important to support your science. The nuclear program, the space program, which included the development of the delivery of nuclear weapons - all of this was done by us independently and led to developments in related areas. Our science has shown itself brilliantly. Then, in 1991, the USSR Academy of Sciences was transformed into the Russian Academy of Sciences — thank God, without great shocks and losses, although not without drama. Yuri Osipov became the new president.
- Well, at least he was chosen without agreement?
- It is best to talk to him about this topic (laughs). I will express my personal opinion. Yuri Sergeevich is our most worthy colleague in all respects. But, I think, a certain role was played by the fact that he is from Yekaterinburg - like our first president Boris Yeltsin. They knew each other, Yuri Sergeevich also knew our other statesmen, and this helped him at first. Well, in 2013, Vladimir Fortov won the election. And there was definitely no preliminary agreement. But is this good or bad? I dont know. If we talk about democratic principles, great. But in fact, difficult times followed, the government carried out a reform of the academy, which completely changed the landscape of our fundamental science. The question is, if the government had agreed on candidates in those elections, maybe the fate of the academy would have been different? I don’t know, but I think that there should be agreements in one form or another. But how to do it is a difficult question. Maybe now it is not solved quite correctly.
- Several times I heard from officials that at the beginning of the reform the academy was offered to become an association of scientists independent of the state. And then the authorities would not interfere in their internal affairs at all. But the academics wanted to remain a state structure, therefore, they say, why now be indignant, they themselves are to blame. In your opinion, is this correct?
- Many of my colleagues think the same way. But if we look again at the historical path of the academy, we will see: it has always been built into the system of state administration of science. Now we are a federal state budgetary institution, and it even jars a little. The appeal itself sounds strange - the president of the Federal State Budgetary Institution, and then in quotation marks "Russian Academy of Sciences". Well, what is it ...
At meetings with Vladimir Vladimirovich (Putin - "Kommersant") - both with a narrow composition and a wider one - I said that we need to change the legal status. The Kurchatov Center has a separate law, Moscow State University and St. Petersburg State University have a law, and the Academy is also worthy of it. And the form of the FGBU creates some bureaucratic moments unusual for us. Vladimir Vladimirovich, as I understand it, reacted positively to this remark. But this is a serious step, and it must be done with caution.
- How will the relationship with FANO be recorded in this law?
- At all
- Who prepared these performances? Academy Presidium?
- No, another structure. It was called in different ways - the NKVD, then the Ministry of Internal Affairs ... When you read these characteristics, you wonder how they managed to characterize a person so succinctly, succinctly and fairly accurately. We are used to treating the Soviet times with some degree of skepticism, especially in the field of personnel policy, this is true. But look who was eventually appointed - or, if you like, elected - to the post of head of the academy: Sergey Vavilov, Alexander Nesmeyanov, Mstislav Keldysh. Outstanding scientists who, at a young age, took this position and ensured the flourishing of our science.
Of course, in the face of the curtain and international isolation, the leadership of the Soviet Union had no other options. It was very important to support your science. The nuclear program, the space program, which included the development of the delivery of nuclear weapons - all of this was done by us independently and led to developments in related areas. Our science has shown itself brilliantly. Then, in 1991, the USSR Academy of Sciences was transformed into the Russian Academy of Sciences — thank God, without great shocks and losses, although not without drama. Yuri Osipov became the new president.
- Well, at least he was chosen without agreement?
- It is best to talk to him about this topic (laughs). I will express my personal opinion. Yuri Sergeevich is our most worthy colleague in all respects. But, I think, a certain role was played by the fact that he is from Yekaterinburg - like our first president Boris Yeltsin. They knew each other, Yuri Sergeevich also knew our other statesmen, and this helped him at first. Well, in 2013, Vladimir Fortov won the election. And there was definitely no preliminary agreement. But is this good or bad? I dont know. If we talk about democratic principles, great. But in fact, difficult times followed, the government carried out a reform of the academy, which completely changed the landscape of our fundamental science. The question is, if the government had agreed on candidates in those elections, maybe the fate of the academy would have been different? I don’t know, but I think that there should be agreements in one form or another. But how to do it is a difficult question. Maybe now it is not solved quite correctly.
- Several times I heard from officials that at the beginning of the reform the academy was offered to become an association of scientists independent of the state. And then the authorities would not interfere in their internal affairs at all. But the academics wanted to remain a state structure, therefore, they say, why now be indignant, they themselves are to blame. In your opinion, is this correct?
- Many of my colleagues think the same way. But if we look again at the historical path of the academy, we will see: it has always been built into the system of state administration of science. Now we are a federal state budgetary institution, and it even jars a little. The appeal itself sounds strange - the president of the Federal State Budgetary Institution, and then in quotation marks "Russian Academy of Sciences". Well, what is it ...
At meetings with Vladimir Vladimirovich (Putin - "Kommersant") - both with a narrow composition and a wider one - I said that we need to change the legal status. The Kurchatov Center has a separate law, Moscow State University and St. Petersburg State University have a law, and the Academy is also worthy of it. And the form of the FGBU creates some bureaucratic moments unusual for us. Vladimir Vladimirovich, as I understand it, reacted positively to this remark. But this is a serious step, and it must be done with caution.
- How will the relationship with FANO be recorded in this law?
- At all
У записи 3 лайков,
6 репостов,
1376 просмотров.
6 репостов,
1376 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Козырев
