Ясно одно — Соня была дура. Это ее качество никто никогда не оспаривал, да теперь уж и некому. Приглашенная в первый раз на обед — в далеком, желтоватой дымкой подернутом тридцатом году, — истуканом сидела в торце длинного накрахмаленного стола, перед конусом салфетки, свернутой, как было принято — домиком. Стыло бульонное озерцо. Лежала праздная ложка.
Достоинство всех английских королев, вместе взятых, заморозило Сонины
лошадиные черты.
— А вы, Соня, — сказали ей (должно быть, добавили и отчество, но
теперь оно уже безнадежно утрачено), — а вы, Соня, что же не кушаете?
— Перцу дожидаюсь, — строго отвечала она ледяной верхней губой.
Впрочем, по прошествии некоторого времени, когда уже выяснились и
Сонина незаменимость на кухне в предпраздничной суете, и швейные
достоинства, и ее готовность погулять с чужими детьми и даже посторожить их
сон, если все шумной компанией отправляются на какое-нибудь неотложное
увеселение, — по прошествии некоторого времени кристалл Сониной
глупости засверкал иными гранями, восхитительными в своей непредсказуемости.
Чуткий инструмент, Сонина душа улавливала, очевидно, тональность настроения
общества, пригревшего ее вчера, но, зазевавшись, не успевала перестроиться
на сегодня. Так, если на поминках Соня бодро вскрикивала: "Пей до дна!" —
то ясно было, что в ней еще живы недавние именины, а на свадьбе от Сониных
тостов веяло вчерашней кутьей с гробовыми мармеладками.
"Я вас видела в филармонии с какой-то красивой дамой: интересно, кто
это?" — спрашивала Соня у растерянного мужа, перегнувшись через его
помертвевшую жену. В такие моменты насмешник Лев Адольфович, вытянув губы
трубочкой, высоко подняв лохматые брови, мотал головой, блестел мелкими
очками: "Если человек мертв, то это надолго, если он глуп, то это навсегда!"
Татьяна Толстая "Соня"
Достоинство всех английских королев, вместе взятых, заморозило Сонины
лошадиные черты.
— А вы, Соня, — сказали ей (должно быть, добавили и отчество, но
теперь оно уже безнадежно утрачено), — а вы, Соня, что же не кушаете?
— Перцу дожидаюсь, — строго отвечала она ледяной верхней губой.
Впрочем, по прошествии некоторого времени, когда уже выяснились и
Сонина незаменимость на кухне в предпраздничной суете, и швейные
достоинства, и ее готовность погулять с чужими детьми и даже посторожить их
сон, если все шумной компанией отправляются на какое-нибудь неотложное
увеселение, — по прошествии некоторого времени кристалл Сониной
глупости засверкал иными гранями, восхитительными в своей непредсказуемости.
Чуткий инструмент, Сонина душа улавливала, очевидно, тональность настроения
общества, пригревшего ее вчера, но, зазевавшись, не успевала перестроиться
на сегодня. Так, если на поминках Соня бодро вскрикивала: "Пей до дна!" —
то ясно было, что в ней еще живы недавние именины, а на свадьбе от Сониных
тостов веяло вчерашней кутьей с гробовыми мармеладками.
"Я вас видела в филармонии с какой-то красивой дамой: интересно, кто
это?" — спрашивала Соня у растерянного мужа, перегнувшись через его
помертвевшую жену. В такие моменты насмешник Лев Адольфович, вытянув губы
трубочкой, высоко подняв лохматые брови, мотал головой, блестел мелкими
очками: "Если человек мертв, то это надолго, если он глуп, то это навсегда!"
Татьяна Толстая "Соня"
One thing is clear - Sonya was a fool. No one has ever disputed this quality of her, and now there is no one. Invited for the first time to dinner - in the distant, yellowish haze wrapped in the thirties - sat like an idol at the end of a long starched table, in front of a cone of a napkin, rolled up, as was customary, in a house. The broth lake was cold. An idle spoon lay.
The dignity of all English queens put together froze Sonya
equine features.
- And you, Sonya, - they told her (they must have added a middle name, but
now it has already been hopelessly lost), - and you, Sonya, why aren't you eating?
“I'm waiting for the pepper,” she answered sternly with an icy upper lip.
However, after some time, when it became clear and
Sonina is indispensable in the kitchen in the pre-holiday bustle, and sewing
dignity, and her willingness to walk with other people's children and even watch them
sleep if everyone goes to some emergency with a noisy company
amusement, - after some time, Sonina's crystal
stupidity flashed in other facets, delightful in its unpredictability.
A sensitive instrument, Sonya's soul apparently caught the tonality of the mood
society, which warmed her yesterday, but, gape, did not have time to rebuild
for today. So, if at the commemoration Sonya cheerfully cried out: "Drink to the bottom!" -
it was clear that the recent name days were still alive in her, and at the wedding from the Sony
of toasts smelled like yesterday's kutya with coffin marmalades.
"I saw you at the Philharmonic with some beautiful lady: I wonder who
this? "- Sonya asked her bewildered husband, leaning over his
dead wife. At such moments, the mocker Lev Adolfovich, stretching out his lips
with a straw, raised his shaggy eyebrows high, shook his head, shone with small
glasses: "If a person is dead, then this is for a long time, if he is stupid, then this is forever!"
Tatiana Tolstaya "Sonya"
The dignity of all English queens put together froze Sonya
equine features.
- And you, Sonya, - they told her (they must have added a middle name, but
now it has already been hopelessly lost), - and you, Sonya, why aren't you eating?
“I'm waiting for the pepper,” she answered sternly with an icy upper lip.
However, after some time, when it became clear and
Sonina is indispensable in the kitchen in the pre-holiday bustle, and sewing
dignity, and her willingness to walk with other people's children and even watch them
sleep if everyone goes to some emergency with a noisy company
amusement, - after some time, Sonina's crystal
stupidity flashed in other facets, delightful in its unpredictability.
A sensitive instrument, Sonya's soul apparently caught the tonality of the mood
society, which warmed her yesterday, but, gape, did not have time to rebuild
for today. So, if at the commemoration Sonya cheerfully cried out: "Drink to the bottom!" -
it was clear that the recent name days were still alive in her, and at the wedding from the Sony
of toasts smelled like yesterday's kutya with coffin marmalades.
"I saw you at the Philharmonic with some beautiful lady: I wonder who
this? "- Sonya asked her bewildered husband, leaning over his
dead wife. At such moments, the mocker Lev Adolfovich, stretching out his lips
with a straw, raised his shaggy eyebrows high, shook his head, shone with small
glasses: "If a person is dead, then this is for a long time, if he is stupid, then this is forever!"
Tatiana Tolstaya "Sonya"
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алиса Нецецкая
