Патио колониального дома. Гости спят. Сын хозяина и женские голоса. Вскрытые бутылки вина на журнальном столике. По винтовой лестнице на крышу. К самому краю, где. Эль Прадо - центральная артерия для туристов, музыкантов и нищих, прямо под ногами. Тени и свет клопами переползают по обнаженному телу старого города. Дыхание моря не докатывается и трех перекрестков, теряясь в запахе улиц.
Город на стадии полураспада. Дома. Что вот-вот издадут свой последний кашель. Но до сих пор полны стонов. Где-то в углу кто-то умирает как бездомный пес (утром он попросит пакетик сливочного масла через окно ресторана, где мы присядем позавтракать), а в окнах напротив трясутся стекла, заливая голые тела ало-красной мякотью торшера.
Архитектура легких курильщика. Музыка Тома Уэйтса на стихи Чарльза Буковски.
Здесь продолжают жить и на последней стадии рака, ходить в casas de la musica, встречаться на границе двух балконов, опуская мусор и поднимая продукты холщовой веревкой. Здесь жизнь бездомна. И смерть запуталась в улицах.
Подай огоньку, Хэми. Кажется, мы остаемся.
Город на стадии полураспада. Дома. Что вот-вот издадут свой последний кашель. Но до сих пор полны стонов. Где-то в углу кто-то умирает как бездомный пес (утром он попросит пакетик сливочного масла через окно ресторана, где мы присядем позавтракать), а в окнах напротив трясутся стекла, заливая голые тела ало-красной мякотью торшера.
Архитектура легких курильщика. Музыка Тома Уэйтса на стихи Чарльза Буковски.
Здесь продолжают жить и на последней стадии рака, ходить в casas de la musica, встречаться на границе двух балконов, опуская мусор и поднимая продукты холщовой веревкой. Здесь жизнь бездомна. И смерть запуталась в улицах.
Подай огоньку, Хэми. Кажется, мы остаемся.
Patio of a colonial house. The guests are sleeping. The master's son and female voices. Opened bottles of wine on the coffee table. Up a spiral staircase to the roof. To the very edge where. El Prado is the central artery for tourists, musicians and beggars, right under your feet. Shadows and light crawl like bedbugs over the naked body of the old city. The breath of the sea does not reach even three intersections, getting lost in the smell of the streets.
The city is half-life. At home. That they are about to give out their last cough. But still full of groans. Somewhere in the corner, someone is dying like a homeless dog (in the morning he will ask for a packet of butter through the window of the restaurant where we will sit down to have breakfast), and in the windows opposite the windows are shaking, pouring the scarlet-red pulp of a floor lamp on naked bodies.
Smoker's lung architecture. Music by Tom Waits to lyrics by Charles Bukowski.
Here they continue to live in the last stage of cancer, go to the casas de la musica, meet on the border of two balconies, lowering garbage and lifting food with a canvas rope. Life is homeless here. And death is entangled in the streets.
Light it up, Hami. It seems we are staying.
The city is half-life. At home. That they are about to give out their last cough. But still full of groans. Somewhere in the corner, someone is dying like a homeless dog (in the morning he will ask for a packet of butter through the window of the restaurant where we will sit down to have breakfast), and in the windows opposite the windows are shaking, pouring the scarlet-red pulp of a floor lamp on naked bodies.
Smoker's lung architecture. Music by Tom Waits to lyrics by Charles Bukowski.
Here they continue to live in the last stage of cancer, go to the casas de la musica, meet on the border of two balconies, lowering garbage and lifting food with a canvas rope. Life is homeless here. And death is entangled in the streets.
Light it up, Hami. It seems we are staying.
У записи 15 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вячеслав Николаев
