За что на самом деле мужчина может полюбить женщину
Сидим на работе, чай пьём. Заходит Ханна, юрист с другого отдела, толстая, некрасивая женщина сорока двух лет. Но очень яркая и неординарная личность. Наша новенькая секретарша, красавица модельной внешности, проводила её взглядом и говорит: «Вот, не могу понять, она и толстая и страшная, а муж у неё красавец и от неё без ума. За что он её любит? Она что, богачка какая то?»
— Так спроси у неё, — говорю. — Что ты у нас спрашиваешь, вон она возвращается, возьми и спроси.
Секретарша наша, побледнела, стыдно видимо стало. Ханну у нас все любят. А одна из сотрудниц, кричит — Ханна, тут интересуются, за что тебя муж твой любит.
— Не, я только хотела узнать, как вы познакомились, — затараторила секретарша.
— Да ты не стесняйся, — смеётся Ханна, — меня многие об этом спрашивают. Я вам расскажу. Нас познакомила его мама. Я ей понравилась. «Светлокожая, умная, из хорошей семьи», — так она ему меня описала. За него же и о встрече договорилась. Прихожу, вижу стройного смуглого юношу. Одет с иголочки. Костюмчик от Версаче, пахнет как парфюмерный магазин. И даже ногти явно в маникюрном салоне стрижет, такие они у него ровненькие и ухоженные были. И я, стою как дура, тумба восьмидесятикилограммовая, в цветном ситцевом платье. С первого взгляда обоим всё было ясно. Можно идти по домам. Так бы и поступили, но ему же потом перед МАМОЙ отчитываться. Он предложил прогуляться. Погуляли. И тут он говорит, что мама! для меня! ужин сделала! Не он, блин, меня в ресторан приглашает, а мама сделала, и ему на кухне оставила. Я подумала, а что я теряю? Хоть поем. Восточная кухня вкусная. Пошли к нему домой. Жил один, в собственной пятикомнатной квартире в северном Тель-Авиве. Он уже тогда имел свою стоматологическую клинику и весь вечер говорил о зубах, и о новом, белом, кожаном диване, который купил на днях. Мама постаралась на славу, приготовила несколько блюд, одно из которых это баранина с горошком и зеленью (поясню, что в Израиле есть руками очень даже нормально, и это блюдо как раз так и едят). Всё было так вкусно. А он только и делал, что смотрел в телефон и всё время повторял «осторожно, диван не закапай». И так это меня взбесило, думаю, такой прекрасный, тёплый, летний вечер. Вкусная еда, приятная музыка, а ты, сука, только о своём диване и думаешь. «Как ты говоришь не делать?» — его спрашиваю. — «Вот так?» И всей пятернёй, в бараньем жире, в соусе и специях, хрясь по его дивану. И мажу, мажу. Он аж дар речи потерял. Замер, потом покраснел и задыхаться стал и смотрит на мою руку. А я беру, обмакиваю её в блюдо и опять хрясь по дивану.
— А потом?
— Потом взяла открытую бутылку вина, что на столе стояла, и ополовинила, прямо с горла.
— А потом?
— А потом вытерла руку об его рубашечку от Версаче, потрепала по щёчке как ребёнка малого и пошла ванну искать, руки мыть.
— А потом?
— А потом сидела ревела в ванной, пьяная. Пока он своим медицинским спиртом диван оттирал. Обливалась слезами самосожаления о том, что я толстая, страшная и никогда у меня такого красавца мужа не будет.
— А потом?
— А потом он зашел, с бутылкой виски в руке, сел рядом на пол и стал рассказывать о строгой матери, о семейных традициях, о том, как его подавляют и не дают жить, как он хочет.
— А потом?
— А потом мы напились, горланили песни до утра и прыгали «с ногами» на этом диване.
— А потом?
— Потом мы на этом же диване, так сказать, сблизились, — Ханна засмущалась. — А через полгода поженились и вот уже трое детей.
Ханна повернулась и вышла.
— Ну что, всё поняла? — это одна из сотрудниц спрашивала секретаршу. — Вот так надо себя вести!
— Это что же, мне у всех мужиков грязные руки об диваны вытирать?
— А ты попробуй, милочка, попробуй, и расскажи, что получится, — сотрудница с усмешкой уткнулась в свой компьютер, а секретарша побежала в курилку. Советоваться, видимо.
Сидим на работе, чай пьём. Заходит Ханна, юрист с другого отдела, толстая, некрасивая женщина сорока двух лет. Но очень яркая и неординарная личность. Наша новенькая секретарша, красавица модельной внешности, проводила её взглядом и говорит: «Вот, не могу понять, она и толстая и страшная, а муж у неё красавец и от неё без ума. За что он её любит? Она что, богачка какая то?»
— Так спроси у неё, — говорю. — Что ты у нас спрашиваешь, вон она возвращается, возьми и спроси.
Секретарша наша, побледнела, стыдно видимо стало. Ханну у нас все любят. А одна из сотрудниц, кричит — Ханна, тут интересуются, за что тебя муж твой любит.
— Не, я только хотела узнать, как вы познакомились, — затараторила секретарша.
— Да ты не стесняйся, — смеётся Ханна, — меня многие об этом спрашивают. Я вам расскажу. Нас познакомила его мама. Я ей понравилась. «Светлокожая, умная, из хорошей семьи», — так она ему меня описала. За него же и о встрече договорилась. Прихожу, вижу стройного смуглого юношу. Одет с иголочки. Костюмчик от Версаче, пахнет как парфюмерный магазин. И даже ногти явно в маникюрном салоне стрижет, такие они у него ровненькие и ухоженные были. И я, стою как дура, тумба восьмидесятикилограммовая, в цветном ситцевом платье. С первого взгляда обоим всё было ясно. Можно идти по домам. Так бы и поступили, но ему же потом перед МАМОЙ отчитываться. Он предложил прогуляться. Погуляли. И тут он говорит, что мама! для меня! ужин сделала! Не он, блин, меня в ресторан приглашает, а мама сделала, и ему на кухне оставила. Я подумала, а что я теряю? Хоть поем. Восточная кухня вкусная. Пошли к нему домой. Жил один, в собственной пятикомнатной квартире в северном Тель-Авиве. Он уже тогда имел свою стоматологическую клинику и весь вечер говорил о зубах, и о новом, белом, кожаном диване, который купил на днях. Мама постаралась на славу, приготовила несколько блюд, одно из которых это баранина с горошком и зеленью (поясню, что в Израиле есть руками очень даже нормально, и это блюдо как раз так и едят). Всё было так вкусно. А он только и делал, что смотрел в телефон и всё время повторял «осторожно, диван не закапай». И так это меня взбесило, думаю, такой прекрасный, тёплый, летний вечер. Вкусная еда, приятная музыка, а ты, сука, только о своём диване и думаешь. «Как ты говоришь не делать?» — его спрашиваю. — «Вот так?» И всей пятернёй, в бараньем жире, в соусе и специях, хрясь по его дивану. И мажу, мажу. Он аж дар речи потерял. Замер, потом покраснел и задыхаться стал и смотрит на мою руку. А я беру, обмакиваю её в блюдо и опять хрясь по дивану.
— А потом?
— Потом взяла открытую бутылку вина, что на столе стояла, и ополовинила, прямо с горла.
— А потом?
— А потом вытерла руку об его рубашечку от Версаче, потрепала по щёчке как ребёнка малого и пошла ванну искать, руки мыть.
— А потом?
— А потом сидела ревела в ванной, пьяная. Пока он своим медицинским спиртом диван оттирал. Обливалась слезами самосожаления о том, что я толстая, страшная и никогда у меня такого красавца мужа не будет.
— А потом?
— А потом он зашел, с бутылкой виски в руке, сел рядом на пол и стал рассказывать о строгой матери, о семейных традициях, о том, как его подавляют и не дают жить, как он хочет.
— А потом?
— А потом мы напились, горланили песни до утра и прыгали «с ногами» на этом диване.
— А потом?
— Потом мы на этом же диване, так сказать, сблизились, — Ханна засмущалась. — А через полгода поженились и вот уже трое детей.
Ханна повернулась и вышла.
— Ну что, всё поняла? — это одна из сотрудниц спрашивала секретаршу. — Вот так надо себя вести!
— Это что же, мне у всех мужиков грязные руки об диваны вытирать?
— А ты попробуй, милочка, попробуй, и расскажи, что получится, — сотрудница с усмешкой уткнулась в свой компьютер, а секретарша побежала в курилку. Советоваться, видимо.
Why a man can really love a woman
We sit at work, drinking tea. Hannah, a lawyer from another department, walks in, a fat, ugly woman of forty-two. But a very bright and extraordinary personality. Our new secretary, a beauty of model appearance, watched her go and said: “Well, I can't understand, she is both fat and scary, and her husband is handsome and crazy about her. Why does he love her? Is she some kind of rich woman? "
- So ask her, - I say. - What are you asking us, there she comes back, take and ask.
Our secretary turned pale, apparently ashamed. We all love Hannah. And one of the employees, shouts - Hannah, here they are wondering why your husband loves you.
“No, I just wanted to know how you met,” the secretary said.
- Don't be shy, - Hannah laughs, - many people ask me about it. I'll tell you. We were introduced by his mother. She liked me. "Light-skinned, smart, from a good family," - so she described me to him. I also arranged a meeting for him. I come and see a slender, dark-skinned young man. Dressed with a needle. Suit from Versace, smells like a perfume shop. And he even cuts his nails in a nail salon, they were so even and well-groomed. And I, standing like a fool, an eighty-kilogram curbstone, in a colored chintz dress. At first glance, both were clear. You can go home. So they would have done, but then to him to report to MOTHER. He suggested taking a walk. We took a walk. And then he says that mom! for me! made dinner! Not he, damn it, invites me to the restaurant, but my mother did, and left him in the kitchen. I thought, what have I got to lose? At least we eat. Eastern cuisine is delicious. Let's go to his house. He lived alone in his own five-room apartment in northern Tel Aviv. He already had his own dental clinic and talked all evening about teeth, and about the new, white, leather sofa that he bought the other day. Mom did her best, cooked several dishes, one of which is lamb with peas and herbs (I will explain that in Israel it is very normal to eat with your hands, and this dish is just what they eat). Everything was so delicious. And he only did that he looked at the phone and kept repeating "be careful, do not drip the sofa". And so it pissed me off, I think, such a beautiful, warm, summer evening. Delicious food, nice music, and you, bitch, only think about your couch. "How do you say not to do?" - I ask him. - "Like this?" And all five, in lamb fat, in sauce and spices, crunching on his sofa. And I smear, I smear. He was already speechless. He froze, then blushed and began to gasp and looked at my hand. And I take it, dip it in a dish and again grunt on the sofa.
- And then?
- Then she took the open bottle of wine that was on the table and halved it, right from her throat.
- And then?
- And then she wiped her hand on his shirt from Versace, patted on the cheek like a small child and went to look for a bath, wash her hands.
- And then?
- And then sat crying in the bathroom, drunk. While he was scrubbing the sofa with his rubbing alcohol. I burst into tears of self-pity that I was fat, scary, and I would never have such a handsome husband.
- And then?
- And then he came in, with a bottle of whiskey in his hand, sat down next to him on the floor and began to talk about a strict mother, about family traditions, about how he is suppressed and not allowed to live as he wants.
- And then?
- And then we got drunk, bawled songs until morning and jumped "with our feet" on this sofa.
- And then?
- Then we on the same sofa, so to speak, became close, - Hannah was embarrassed. - And six months later they got married and now have three children.
Hannah turned and left.
- Well, have you understood everything? - this is one of the employees asked the secretary. - This is how you should behave!
- Is that what all the men have dirty hands on the sofas to wipe?
- And you try, darling, try, and tell me what happens, - the employee with a grin buried herself in her computer, and the secretary ran into the smoking room. Seek advice, apparently.
We sit at work, drinking tea. Hannah, a lawyer from another department, walks in, a fat, ugly woman of forty-two. But a very bright and extraordinary personality. Our new secretary, a beauty of model appearance, watched her go and said: “Well, I can't understand, she is both fat and scary, and her husband is handsome and crazy about her. Why does he love her? Is she some kind of rich woman? "
- So ask her, - I say. - What are you asking us, there she comes back, take and ask.
Our secretary turned pale, apparently ashamed. We all love Hannah. And one of the employees, shouts - Hannah, here they are wondering why your husband loves you.
“No, I just wanted to know how you met,” the secretary said.
- Don't be shy, - Hannah laughs, - many people ask me about it. I'll tell you. We were introduced by his mother. She liked me. "Light-skinned, smart, from a good family," - so she described me to him. I also arranged a meeting for him. I come and see a slender, dark-skinned young man. Dressed with a needle. Suit from Versace, smells like a perfume shop. And he even cuts his nails in a nail salon, they were so even and well-groomed. And I, standing like a fool, an eighty-kilogram curbstone, in a colored chintz dress. At first glance, both were clear. You can go home. So they would have done, but then to him to report to MOTHER. He suggested taking a walk. We took a walk. And then he says that mom! for me! made dinner! Not he, damn it, invites me to the restaurant, but my mother did, and left him in the kitchen. I thought, what have I got to lose? At least we eat. Eastern cuisine is delicious. Let's go to his house. He lived alone in his own five-room apartment in northern Tel Aviv. He already had his own dental clinic and talked all evening about teeth, and about the new, white, leather sofa that he bought the other day. Mom did her best, cooked several dishes, one of which is lamb with peas and herbs (I will explain that in Israel it is very normal to eat with your hands, and this dish is just what they eat). Everything was so delicious. And he only did that he looked at the phone and kept repeating "be careful, do not drip the sofa". And so it pissed me off, I think, such a beautiful, warm, summer evening. Delicious food, nice music, and you, bitch, only think about your couch. "How do you say not to do?" - I ask him. - "Like this?" And all five, in lamb fat, in sauce and spices, crunching on his sofa. And I smear, I smear. He was already speechless. He froze, then blushed and began to gasp and looked at my hand. And I take it, dip it in a dish and again grunt on the sofa.
- And then?
- Then she took the open bottle of wine that was on the table and halved it, right from her throat.
- And then?
- And then she wiped her hand on his shirt from Versace, patted on the cheek like a small child and went to look for a bath, wash her hands.
- And then?
- And then sat crying in the bathroom, drunk. While he was scrubbing the sofa with his rubbing alcohol. I burst into tears of self-pity that I was fat, scary, and I would never have such a handsome husband.
- And then?
- And then he came in, with a bottle of whiskey in his hand, sat down next to him on the floor and began to talk about a strict mother, about family traditions, about how he is suppressed and not allowed to live as he wants.
- And then?
- And then we got drunk, bawled songs until morning and jumped "with our feet" on this sofa.
- And then?
- Then we on the same sofa, so to speak, became close, - Hannah was embarrassed. - And six months later they got married and now have three children.
Hannah turned and left.
- Well, have you understood everything? - this is one of the employees asked the secretary. - This is how you should behave!
- Is that what all the men have dirty hands on the sofas to wipe?
- And you try, darling, try, and tell me what happens, - the employee with a grin buried herself in her computer, and the secretary ran into the smoking room. Seek advice, apparently.
У записи 8 лайков,
0 репостов,
338 просмотров.
0 репостов,
338 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Светлана Желобова
