над письменным столом в швейцарии у меня висел твой портрет. в смешной военной шапочке-пилотке, которая на всех остальных казалась неподобающе несерьезной (...маленькой Ксении свернутый пополам армейский трёхугольник со звездою во лбу казался апогеем сказочного фольклора, большой фанатской которого я являлась лет этак до восьми)... - на тебе этот головной убор, знаменующий принадлежность к морским войскам, казался мне символом достоинства, доблести и почета.
я помню твои сдержанные кивки мягкого одобрения, помню запах, помню твои погоны. эту вечную улыбку в глазах - ты мог дарить свет, до дрожи пронизывающий нутро, дарить им тепло, которое всегда сквозило во взгляде, наделяя меня этой энергией любимых до боли зелёных глаз.
не знаю, где я взяла эту фотографию. точнее, я помню все: перед очередным семестром на чужбине я залезла в твой пустующий, пахнущий дорогим парфюмом, древом и книгами кабинет и долго перебирала снятые в далёких девяностых слайды на какой-то чудо аппарат, ведомый в управлении лишь тебе.
там было много воспоминаний. я сортировала их, как сегодня чувства и эмоции сортирует детектор лжи. я, крепко сжав их в ладошки, подносила их к настольной лампе.
так я и выбрала ее - единственную фотографию, на которой ты запечатлён юным, двадцатилетним. университет я закончила в двадцать ровно, получив швейцарский диплом с отличием.
позже такие же признаки отличия в виде погонов появились на моих плечах в двадцать шесть: ровно два года назад. я ценила их больше, чем работу, статус и репутацию.
мне всегда думалось, верилось и казалось, что ты смотришь на меня свысока - и, конечно же, улыбаешься, поддерживая и подмигивая. мне даже частенько снилось, как ты смеёшься над очередным моим промахом, приговаривая тёплым голосом: «не ссы, Маруся, прорвёмся». чувство юмора не было твоим коньком - оно было твоим конем, на которым ты умело, как горный воин, выезжал из спальни каждое утро.
и весь день был пропитан счастьем: «ничто не вечно, ничто не рухнет, все поправимо». я забыла эту священную формулу без тебя. я живу каждый день, говоря себе: «мы вечные, и даже если мир рухнет - с меня не убудет».
убуд на Бали наверное отсюда взял своё название - в этих магических джунглях далекой Индонезии, где мы даже успели побывать всей семьёй, ничто не убывает - лишь прибывает.
я помню, как мы проходили бесконечную канатную дорогу на пути к рафтингу, и за нами плелись вездесущие на Бали торговцы временем: «купите слона, его выточил из дерева мой отец».
на тебе была смешная панама, прикрывающая от лучей, и чёрный рюкзак с самым необходимым: аптечка, паспорта, деньги.
у тебя не было отчетливого намерения купить всех этих слонов, жаб, жирафов, ты просто развлекался, пока мы вместе одолевали путь: «мужчина, сто баксов - наша последняя цена», - и это спустя тысячу километров.
а ты, с улыбкой держась за покачивающиеся поручни из канатов, страховал меня сзади и как песню твердил им «уан доллар онли».
закончилось все, конечно же, полным фиаско со стороны продавцов. изморенные, умирающие от жары, они готовы были уже подарить нам этих слонов, только бы перестать следовать за единственным из туристов, кто отважился поддержать с ними разговор.
и вот мы уже у парома с надувными цветными лодками, и ты расплачиваешься за все двадцаткой: тебе отдают корову, быка, слона; самодельные фрески, которые позже будут висеть повсюду, благоухающие балийской свободой духа. фигура старика, ловящего рыбу, которую мама при переезде оставила в кабинете: он казался ей суровым, недобрым, а мама мнительная.
я так тебя помню, что каждый день просыпаюсь и засыпаю с твоей улыбкой. нам не страшен серый волк! но жить, ставши волком, и выть по-волчьи - вот он, явственный выбор каждого. я не волк, папа. и ты не волк. ты человечище. у нас с тобой безлимитище :)
а если серьёзно, то я не стану таким же волком, па. я буду гордой волчицей, которая точно знает, что даже маугли можно приручить, обласкав теплом. различать октавы, ноты, тела, запахи и сезоны; нюхом взяв очередную крепость, едва ли приблизившись к ней, выводить из погреба, подземелья всех пленных волков, не боясь волкодавов.
жажда беседы с волхвом - но где тут найти такого? нет, па, как ни старайся, мужиком мне не стать. но оставаясь собой, я точно знаю - ты есть, ты рядом.
из самых запутанных, изощренных дебрей судьбы ты всегда выводишь меня - интуитивно, нежно, без криков.
сколько бы ни убеждали меня люди, религии, документы. я знаю, что ты со мною. знание - вещь бездонная.
никто ещё не соотнес алгоритмы давления человеческой крови со скоростью и потенциалом убийства пули, никто не сравнил человека с Богом. никто знать не знает воочию и физически, что бог есть такое - если люди и веруют, они боятся и уповают, без тени залежи и сомнений.
я не буду такой, как все, па. ты учил меня быть собой. ты всегда говорил: «во что веришь - то и есть». а ещё «борись, пока слышишь, как бьется твоё сердце». и веришь нет - оно ещё бьется. только вот, как говорит Ассаи, «сердце не может биться и бить». (c)
я помню твои сдержанные кивки мягкого одобрения, помню запах, помню твои погоны. эту вечную улыбку в глазах - ты мог дарить свет, до дрожи пронизывающий нутро, дарить им тепло, которое всегда сквозило во взгляде, наделяя меня этой энергией любимых до боли зелёных глаз.
не знаю, где я взяла эту фотографию. точнее, я помню все: перед очередным семестром на чужбине я залезла в твой пустующий, пахнущий дорогим парфюмом, древом и книгами кабинет и долго перебирала снятые в далёких девяностых слайды на какой-то чудо аппарат, ведомый в управлении лишь тебе.
там было много воспоминаний. я сортировала их, как сегодня чувства и эмоции сортирует детектор лжи. я, крепко сжав их в ладошки, подносила их к настольной лампе.
так я и выбрала ее - единственную фотографию, на которой ты запечатлён юным, двадцатилетним. университет я закончила в двадцать ровно, получив швейцарский диплом с отличием.
позже такие же признаки отличия в виде погонов появились на моих плечах в двадцать шесть: ровно два года назад. я ценила их больше, чем работу, статус и репутацию.
мне всегда думалось, верилось и казалось, что ты смотришь на меня свысока - и, конечно же, улыбаешься, поддерживая и подмигивая. мне даже частенько снилось, как ты смеёшься над очередным моим промахом, приговаривая тёплым голосом: «не ссы, Маруся, прорвёмся». чувство юмора не было твоим коньком - оно было твоим конем, на которым ты умело, как горный воин, выезжал из спальни каждое утро.
и весь день был пропитан счастьем: «ничто не вечно, ничто не рухнет, все поправимо». я забыла эту священную формулу без тебя. я живу каждый день, говоря себе: «мы вечные, и даже если мир рухнет - с меня не убудет».
убуд на Бали наверное отсюда взял своё название - в этих магических джунглях далекой Индонезии, где мы даже успели побывать всей семьёй, ничто не убывает - лишь прибывает.
я помню, как мы проходили бесконечную канатную дорогу на пути к рафтингу, и за нами плелись вездесущие на Бали торговцы временем: «купите слона, его выточил из дерева мой отец».
на тебе была смешная панама, прикрывающая от лучей, и чёрный рюкзак с самым необходимым: аптечка, паспорта, деньги.
у тебя не было отчетливого намерения купить всех этих слонов, жаб, жирафов, ты просто развлекался, пока мы вместе одолевали путь: «мужчина, сто баксов - наша последняя цена», - и это спустя тысячу километров.
а ты, с улыбкой держась за покачивающиеся поручни из канатов, страховал меня сзади и как песню твердил им «уан доллар онли».
закончилось все, конечно же, полным фиаско со стороны продавцов. изморенные, умирающие от жары, они готовы были уже подарить нам этих слонов, только бы перестать следовать за единственным из туристов, кто отважился поддержать с ними разговор.
и вот мы уже у парома с надувными цветными лодками, и ты расплачиваешься за все двадцаткой: тебе отдают корову, быка, слона; самодельные фрески, которые позже будут висеть повсюду, благоухающие балийской свободой духа. фигура старика, ловящего рыбу, которую мама при переезде оставила в кабинете: он казался ей суровым, недобрым, а мама мнительная.
я так тебя помню, что каждый день просыпаюсь и засыпаю с твоей улыбкой. нам не страшен серый волк! но жить, ставши волком, и выть по-волчьи - вот он, явственный выбор каждого. я не волк, папа. и ты не волк. ты человечище. у нас с тобой безлимитище :)
а если серьёзно, то я не стану таким же волком, па. я буду гордой волчицей, которая точно знает, что даже маугли можно приручить, обласкав теплом. различать октавы, ноты, тела, запахи и сезоны; нюхом взяв очередную крепость, едва ли приблизившись к ней, выводить из погреба, подземелья всех пленных волков, не боясь волкодавов.
жажда беседы с волхвом - но где тут найти такого? нет, па, как ни старайся, мужиком мне не стать. но оставаясь собой, я точно знаю - ты есть, ты рядом.
из самых запутанных, изощренных дебрей судьбы ты всегда выводишь меня - интуитивно, нежно, без криков.
сколько бы ни убеждали меня люди, религии, документы. я знаю, что ты со мною. знание - вещь бездонная.
никто ещё не соотнес алгоритмы давления человеческой крови со скоростью и потенциалом убийства пули, никто не сравнил человека с Богом. никто знать не знает воочию и физически, что бог есть такое - если люди и веруют, они боятся и уповают, без тени залежи и сомнений.
я не буду такой, как все, па. ты учил меня быть собой. ты всегда говорил: «во что веришь - то и есть». а ещё «борись, пока слышишь, как бьется твоё сердце». и веришь нет - оно ещё бьется. только вот, как говорит Ассаи, «сердце не может биться и бить». (c)
I had your portrait hanging over a desk in Switzerland. in a funny military cap-hat, which seemed unseemly unserious to everyone else (... little Xenia rolled in half army triangle with a star in her forehead seemed like the apogee of fairy-tale folklore, which I was a big fan of until eight years) ... the headdress, which marks belonging to the naval forces, seemed to me a symbol of dignity, valor and honor.
I remember your restrained nods of soft approval, I remember the smell, I remember your epaulets. this eternal smile in the eyes - you could give light, piercing gut to the tremor, give them the warmth that always showed in my eyes, endowing me with this energy of my beloved green eyes.
I do not know where I took this photo. more precisely, I remember everything: before the next semester in a foreign land, I climbed into your empty office, smelling of expensive perfume, tree and books, and spent a long time looking through slides taken in the distant nineties for some kind of miracle machine, which was managed only by you.
there were a lot of memories. I sorted them, as today the feelings and emotions are sorted by a lie detector. I, tightly clutching them in my hands, brought them to the desk lamp.
so I chose her - the only photograph in which you were captured as a young, twenty year old. I graduated from university at twenty exactly, receiving a Swiss diploma with honors.
Later, the same signs of differences in the form of shoulder straps appeared on my shoulders at twenty-six: exactly two years ago. I appreciated them more than work, status and reputation.
I always thought, believed and it seemed that you look down on me - and, of course, you smile, supporting and winking. I even often dreamed of how you laugh at my next blunder, saying in a warm voice: “Don't worry, Marus, break through.” a sense of humor was not your fad - it was your horse, on which you skillfully, like a mountain warrior, went out of the bedroom every morning.
and was filled with happiness all day long: “nothing lasts forever, nothing collapses, everything is reparable”. I forgot this sacred formula without you. I live every day, telling myself: "we are eternal, and even if the world collapses, it will not lose me."
ubud to Bali probably took its name from here - in this magical jungle of faraway Indonesia, where we even managed to spend time with the whole family, nothing diminishes - it just arrives.
I remember how we passed the endless cableway on the way to rafting, and time traders everywhere in Bali followed us: “buy an elephant, my father carved it out of the tree”.
you were wearing a funny panama covering from the rays, and a black backpack with the most necessary: first-aid kit, passports, money.
you didn’t have a clear intention to buy all these elephants, toads, giraffes, you just had fun while we were on our way: “a man, a hundred bucks is our last price” - and this is a thousand kilometers later.
and you, with a smile holding on to the rocking handrails of the ropes, insured me from behind and as the song kept saying “one dollar onli” to them.
all ended, of course, a complete fiasco by the sellers. izmorennye, dying from the heat, they were ready to give us these elephants, if only to stop following the only of the tourists who dared to keep up the conversation with them.
and now we are at the ferry with inflatable colored boats, and you are paying for all the twenty: they give you a cow, a bull, an elephant; home-made murals, which later will hang everywhere, fragrant with Balinese freedom of spirit. the figure of the old man fishing, which her mother left behind in the study when moving: he seemed harsh, unkind to her, and her mother was suspicious.
I remember you so that I wake up every day and fall asleep with your smile. we are not afraid of the gray wolf! but to live, having become a wolf, and howling like a wolf - here it is, everyone's clear choice. I'm not a wolf, dad. and you are not a wolf. you are human we have no limit with you :)
but seriously, I will not be the same wolf, na. I will be a proud she-wolf, who knows for sure that even Mowgli can be tamed by warming. distinguish between octaves, notes, bodies, odors and seasons; taking the next fortress with a scent, hardly approaching it, remove all the wolves from the cellar from the cellar without fear of wolfhounds.
thirst for conversation with the sorcerer - but where is there to find such? no, pa, no matter how hard you try, I will not become a peasant. but remaining myself, I know for sure - you are, you are near.
You always lead me out of the most tangled, sophisticated wilds of fates — intuitively, gently, without screams.
no matter how much people, religions, documents convince me. I know that you are with me. knowledge is a bottomless thing.
no one has yet correlated the algorithms of pressure of human blood with the speed and potential of killing a bullet, no one has compared a person with God. no one knows with their own eyes and physically what God is - if people believe, they fear and trust, without a shadow of deposit and doubt.
I will not be like everyone else, pa. you taught me to be me. you always said: “what you believe is what it is”. and still "fight, until you hear how your heart beats." and believe not - it is still beating. only here, as assai says, “the heart cannot
I remember your restrained nods of soft approval, I remember the smell, I remember your epaulets. this eternal smile in the eyes - you could give light, piercing gut to the tremor, give them the warmth that always showed in my eyes, endowing me with this energy of my beloved green eyes.
I do not know where I took this photo. more precisely, I remember everything: before the next semester in a foreign land, I climbed into your empty office, smelling of expensive perfume, tree and books, and spent a long time looking through slides taken in the distant nineties for some kind of miracle machine, which was managed only by you.
there were a lot of memories. I sorted them, as today the feelings and emotions are sorted by a lie detector. I, tightly clutching them in my hands, brought them to the desk lamp.
so I chose her - the only photograph in which you were captured as a young, twenty year old. I graduated from university at twenty exactly, receiving a Swiss diploma with honors.
Later, the same signs of differences in the form of shoulder straps appeared on my shoulders at twenty-six: exactly two years ago. I appreciated them more than work, status and reputation.
I always thought, believed and it seemed that you look down on me - and, of course, you smile, supporting and winking. I even often dreamed of how you laugh at my next blunder, saying in a warm voice: “Don't worry, Marus, break through.” a sense of humor was not your fad - it was your horse, on which you skillfully, like a mountain warrior, went out of the bedroom every morning.
and was filled with happiness all day long: “nothing lasts forever, nothing collapses, everything is reparable”. I forgot this sacred formula without you. I live every day, telling myself: "we are eternal, and even if the world collapses, it will not lose me."
ubud to Bali probably took its name from here - in this magical jungle of faraway Indonesia, where we even managed to spend time with the whole family, nothing diminishes - it just arrives.
I remember how we passed the endless cableway on the way to rafting, and time traders everywhere in Bali followed us: “buy an elephant, my father carved it out of the tree”.
you were wearing a funny panama covering from the rays, and a black backpack with the most necessary: first-aid kit, passports, money.
you didn’t have a clear intention to buy all these elephants, toads, giraffes, you just had fun while we were on our way: “a man, a hundred bucks is our last price” - and this is a thousand kilometers later.
and you, with a smile holding on to the rocking handrails of the ropes, insured me from behind and as the song kept saying “one dollar onli” to them.
all ended, of course, a complete fiasco by the sellers. izmorennye, dying from the heat, they were ready to give us these elephants, if only to stop following the only of the tourists who dared to keep up the conversation with them.
and now we are at the ferry with inflatable colored boats, and you are paying for all the twenty: they give you a cow, a bull, an elephant; home-made murals, which later will hang everywhere, fragrant with Balinese freedom of spirit. the figure of the old man fishing, which her mother left behind in the study when moving: he seemed harsh, unkind to her, and her mother was suspicious.
I remember you so that I wake up every day and fall asleep with your smile. we are not afraid of the gray wolf! but to live, having become a wolf, and howling like a wolf - here it is, everyone's clear choice. I'm not a wolf, dad. and you are not a wolf. you are human we have no limit with you :)
but seriously, I will not be the same wolf, na. I will be a proud she-wolf, who knows for sure that even Mowgli can be tamed by warming. distinguish between octaves, notes, bodies, odors and seasons; taking the next fortress with a scent, hardly approaching it, remove all the wolves from the cellar from the cellar without fear of wolfhounds.
thirst for conversation with the sorcerer - but where is there to find such? no, pa, no matter how hard you try, I will not become a peasant. but remaining myself, I know for sure - you are, you are near.
You always lead me out of the most tangled, sophisticated wilds of fates — intuitively, gently, without screams.
no matter how much people, religions, documents convince me. I know that you are with me. knowledge is a bottomless thing.
no one has yet correlated the algorithms of pressure of human blood with the speed and potential of killing a bullet, no one has compared a person with God. no one knows with their own eyes and physically what God is - if people believe, they fear and trust, without a shadow of deposit and doubt.
I will not be like everyone else, pa. you taught me to be me. you always said: “what you believe is what it is”. and still "fight, until you hear how your heart beats." and believe not - it is still beating. only here, as assai says, “the heart cannot
У записи 31 лайков,
2 репостов,
1171 просмотров.
2 репостов,
1171 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ксения Никитина
