мякоть кокоса, чернослив, абсолю почек черной смородины, кристаллизированный персик, корица, абсолю семян амбретты, дамасская роза, бурбонская герань, масло австралийского сандала, экстракт дубового мха, масло яванского ветивера, древесные оттенки, экстракт ванили, белый мускус
Август, царственный август, в нем пахнет обреченным развратом римской роскоши; лето клонится к земле уставшими днями, налитыми жарой и духотой равнодушных гроз. От амбиций июня ничего не остается, наступает время, полнящееся фантазмами, вымученными грезами, от галлюцинаций их отличает лишь очевидная неправдоподобность ткани воображаемого. Всякие рамки, пределы,границы стягиваются к полуденной лени и сну до вечерних фонарей. Кажется, что август древнее самого времени. И что же изможденные чувства, что же наполненные,переполненные чувства? Еда перестает быть восторгом, музыка окутывает звуками,неотличимыми от излишеств фантазий, воспоминания о бархатной свежести ночных ласк скользят в свободном падении, наступает время созерцания, требующее деликатности ощущений и глубины оттенков. Достаточно усилия по различению тонкости, чтобы не зарасти этой буйной зеленью, отяжелелой под дождевыми каплями, достаточно простого движения к удовольствию, чтобы не обратиться в этот хаотический поток образов .
Liasons Dangereuses открывает мою неделю. Тонкость и прочность;так должен пахнуть скользящий шелк. Персиковая нежность обезоруживает страсть,высокие ноты присандаленного мускуса чисты и дают эту прочность нитей. Опасные связи опасны тем, что почти неотличимы от нежной мягкости ванильного шелка, от робкого голоса скрипки, от шепотных глупостей. Такой цепью сковать может лишь женщина, знающая в совершенстве это боевое искусство - не обольщения, но удержания. Смородиновые прелюдии остались в июне, июльские розы были страстны до изнеможения – в июле; место времени после оргии - это август с изнеженнымн утром персиков, … и август в "опасных связях" излишне деликатен для моих еще подростковых движений.
Время этого аромата - ранние сумерки или раннее утро, но утро не невинное, но утро женственное, такое утро, когда, кажется, знаешь всякую тайну живого движения. Этот утренний нарциссизм (не без отзвуков нарциссов на моей коже), которым мягкими касаниями кистей любовались импрессионисты , и тут же ренессансные четкие линии взглядов и этот персиковый шелк, способный обездвижить при умелом обращении.
Это не коммуникативный парфюм; это абсолютный женственный нарциссизм, с акцентом на присутствии, впрочем, не замкнутом на себе: этот аромат ловит замирающее ощущение обездвижения первой лаской, приходящей откуда-то из-за спины.
Когда мускусная настойчивость сдается персиковому обаянию,аромат отступается от своего названия, он парит, едва различимый и тонкий, как туман, стелящийся над теплой землей. Теперь аромат зовет, чтобы его вдыхали намеренно. Я люблю обновлять аромат примерно на этой стадии раскрытия, оживлять его новыми каплями, напоминать о его первоначальном вкусе, чтобы отзвучавшие ноты сливались с теми, что звучат в полную силу эфирных молекул. Гармоническое сочетание свидетельствует о достоинстве аромата; если же возникает диссонанс любого толка, искривления поверхности или неприятное ощущение головоболелой тревоги - значит, парфюм соткан как-то не так, значит, где-то допущена лакуна.Я люблю, чтобы каждый элемент был связан с каждым элементом гибкими связями,которые позволяли бы бесчисленное число оттеночных комбинаций. Но это же Kilian, и под этим именем если не шедевры, то - безусловно - класс, причем высокий. Полагаю, что Kilian способен облагородить любое время и любое состояние.
Итак, открытие августа произошло "Опасными связями", и если дело фантазии - устроить очаровывающее вступление, то благородство аромата задается способностью покидать сцену. Liasons Dangereuses удаляется по всем правилам -не успев надоесть, не оставляя приторных шлейфов, не забывая туфелек на лестнице ольфакторной памяти: какие Золушки, когда мы говорим о благочестивых куртизанках высшего сословия.
Август, царственный август, в нем пахнет обреченным развратом римской роскоши; лето клонится к земле уставшими днями, налитыми жарой и духотой равнодушных гроз. От амбиций июня ничего не остается, наступает время, полнящееся фантазмами, вымученными грезами, от галлюцинаций их отличает лишь очевидная неправдоподобность ткани воображаемого. Всякие рамки, пределы,границы стягиваются к полуденной лени и сну до вечерних фонарей. Кажется, что август древнее самого времени. И что же изможденные чувства, что же наполненные,переполненные чувства? Еда перестает быть восторгом, музыка окутывает звуками,неотличимыми от излишеств фантазий, воспоминания о бархатной свежести ночных ласк скользят в свободном падении, наступает время созерцания, требующее деликатности ощущений и глубины оттенков. Достаточно усилия по различению тонкости, чтобы не зарасти этой буйной зеленью, отяжелелой под дождевыми каплями, достаточно простого движения к удовольствию, чтобы не обратиться в этот хаотический поток образов .
Liasons Dangereuses открывает мою неделю. Тонкость и прочность;так должен пахнуть скользящий шелк. Персиковая нежность обезоруживает страсть,высокие ноты присандаленного мускуса чисты и дают эту прочность нитей. Опасные связи опасны тем, что почти неотличимы от нежной мягкости ванильного шелка, от робкого голоса скрипки, от шепотных глупостей. Такой цепью сковать может лишь женщина, знающая в совершенстве это боевое искусство - не обольщения, но удержания. Смородиновые прелюдии остались в июне, июльские розы были страстны до изнеможения – в июле; место времени после оргии - это август с изнеженнымн утром персиков, … и август в "опасных связях" излишне деликатен для моих еще подростковых движений.
Время этого аромата - ранние сумерки или раннее утро, но утро не невинное, но утро женственное, такое утро, когда, кажется, знаешь всякую тайну живого движения. Этот утренний нарциссизм (не без отзвуков нарциссов на моей коже), которым мягкими касаниями кистей любовались импрессионисты , и тут же ренессансные четкие линии взглядов и этот персиковый шелк, способный обездвижить при умелом обращении.
Это не коммуникативный парфюм; это абсолютный женственный нарциссизм, с акцентом на присутствии, впрочем, не замкнутом на себе: этот аромат ловит замирающее ощущение обездвижения первой лаской, приходящей откуда-то из-за спины.
Когда мускусная настойчивость сдается персиковому обаянию,аромат отступается от своего названия, он парит, едва различимый и тонкий, как туман, стелящийся над теплой землей. Теперь аромат зовет, чтобы его вдыхали намеренно. Я люблю обновлять аромат примерно на этой стадии раскрытия, оживлять его новыми каплями, напоминать о его первоначальном вкусе, чтобы отзвучавшие ноты сливались с теми, что звучат в полную силу эфирных молекул. Гармоническое сочетание свидетельствует о достоинстве аромата; если же возникает диссонанс любого толка, искривления поверхности или неприятное ощущение головоболелой тревоги - значит, парфюм соткан как-то не так, значит, где-то допущена лакуна.Я люблю, чтобы каждый элемент был связан с каждым элементом гибкими связями,которые позволяли бы бесчисленное число оттеночных комбинаций. Но это же Kilian, и под этим именем если не шедевры, то - безусловно - класс, причем высокий. Полагаю, что Kilian способен облагородить любое время и любое состояние.
Итак, открытие августа произошло "Опасными связями", и если дело фантазии - устроить очаровывающее вступление, то благородство аромата задается способностью покидать сцену. Liasons Dangereuses удаляется по всем правилам -не успев надоесть, не оставляя приторных шлейфов, не забывая туфелек на лестнице ольфакторной памяти: какие Золушки, когда мы говорим о благочестивых куртизанках высшего сословия.
coconut pulp, prunes, abscess of blackcurrant buds, crystallized peach, cinnamon, ambrette absolutes, damask rose, Bourbon geranium, sandalwood oil of Australia, oak moss extract, javan vetiver oil, wood shades, vanilla extract, white musk
Augustus, regal Augustus, it smells like doomed debauchery of Roman luxury; the summer is drooping to the ground by tired days, filled with heat and dull indifferent thunderstorms. Nothing remains of the ambitions of June; a time comes, filled with fantasies, forced by dreams, only the obvious improbability of the fabric of the imaginary distinguishes them from hallucinations. All sorts of frames, limits, boundaries to the midday laziness and sleep until the evening lights. It seems that August is more ancient than time itself. And what about exhausted feelings, what are filled, overflowing feelings? Food ceases to be delight, music envelops with sounds indistinguishable from the excesses of fantasy, memories of the velvety freshness of night caresses glide in a free fall, there comes a time of contemplation requiring delicacy of sensations and depth of shades. Enough efforts to distinguish subtlety, so as not to overgrow with this lush green, heavy under raindrops, just a simple movement to pleasure, so as not to turn into this chaotic stream of images.
Liasons Dangereuses opens my week. Subtlety and durability, so should slipping silk smell. Peach tenderness disarms passion, high notes of attached musk are pure and give this strength to threads. Dangerous connections are dangerous because they are almost indistinguishable from the gentle softness of vanilla silk, from the timid voice of a violin, from whispering nonsense. Only a woman who perfectly knows this martial art can hold such a chain - not seduction, but retention. Currant preludes remained in June, July roses were passionate to exhaustion - in July; the place of time after the orgy is August with the peaches pampered in the morning, ... and August in "dangerous connections" is too delicate for my still teenage movements.
The time of this fragrance is early twilight or early morning, but morning is not innocent, but morning is feminine, such a morning when, it seems, you know every secret of the living movement. This morning narcissism (not without echoes of daffodils on my skin), which the impressionists admired with soft touches of brushes, and right there renaissance lines of views and this peach silk, which can immobilize with skillful handling.
This is not a communicative perfume; it is an absolute feminine narcissism, with an emphasis on the presence, however, not closed on itself: this fragrance catches the dying sensation of immobilization with the first caress coming from somewhere behind your back.
When musky perseverance gives in to peach charm, the aroma recedes from its name, it soars, barely perceptible and thin, like a mist creeping over the warm earth. Now the fragrance is calling for intentional breathing. I like to update the fragrance at about this stage of disclosure, to revive it with new drops, to remind of its original taste, so that the sounded notes merge with those that sound in full force of the etheric molecules. The harmonic combination testifies to the dignity of the fragrance; if there is a dissonance of any kind, a curvature of the surface or an unpleasant sensation of gigantic anxiety, then the perfume is woven somehow wrong, it means that a lacuna is allowed somewhere. I love that each element is associated with each element with flexible connections that would allow countless tint combinations. But this is Kilian, and under this name, if not masterpieces, then - certainly - a class, and a high one. I believe that Kilian is able to ennoble any time and any state.
So, the opening of August has happened with Dangerous Liaisons, and if it’s a matter of fantasy to make a charming introduction, the nobility of the fragrance is determined by the ability to leave the stage. Liasons Dangereuses are removed according to all the rules - without having had time to get bored, not leaving the sugary loops, not forgetting the shoes on the stairs of the olfactory memory: what are Cinderella when we are talking about pious upper class courtesans.
Augustus, regal Augustus, it smells like doomed debauchery of Roman luxury; the summer is drooping to the ground by tired days, filled with heat and dull indifferent thunderstorms. Nothing remains of the ambitions of June; a time comes, filled with fantasies, forced by dreams, only the obvious improbability of the fabric of the imaginary distinguishes them from hallucinations. All sorts of frames, limits, boundaries to the midday laziness and sleep until the evening lights. It seems that August is more ancient than time itself. And what about exhausted feelings, what are filled, overflowing feelings? Food ceases to be delight, music envelops with sounds indistinguishable from the excesses of fantasy, memories of the velvety freshness of night caresses glide in a free fall, there comes a time of contemplation requiring delicacy of sensations and depth of shades. Enough efforts to distinguish subtlety, so as not to overgrow with this lush green, heavy under raindrops, just a simple movement to pleasure, so as not to turn into this chaotic stream of images.
Liasons Dangereuses opens my week. Subtlety and durability, so should slipping silk smell. Peach tenderness disarms passion, high notes of attached musk are pure and give this strength to threads. Dangerous connections are dangerous because they are almost indistinguishable from the gentle softness of vanilla silk, from the timid voice of a violin, from whispering nonsense. Only a woman who perfectly knows this martial art can hold such a chain - not seduction, but retention. Currant preludes remained in June, July roses were passionate to exhaustion - in July; the place of time after the orgy is August with the peaches pampered in the morning, ... and August in "dangerous connections" is too delicate for my still teenage movements.
The time of this fragrance is early twilight or early morning, but morning is not innocent, but morning is feminine, such a morning when, it seems, you know every secret of the living movement. This morning narcissism (not without echoes of daffodils on my skin), which the impressionists admired with soft touches of brushes, and right there renaissance lines of views and this peach silk, which can immobilize with skillful handling.
This is not a communicative perfume; it is an absolute feminine narcissism, with an emphasis on the presence, however, not closed on itself: this fragrance catches the dying sensation of immobilization with the first caress coming from somewhere behind your back.
When musky perseverance gives in to peach charm, the aroma recedes from its name, it soars, barely perceptible and thin, like a mist creeping over the warm earth. Now the fragrance is calling for intentional breathing. I like to update the fragrance at about this stage of disclosure, to revive it with new drops, to remind of its original taste, so that the sounded notes merge with those that sound in full force of the etheric molecules. The harmonic combination testifies to the dignity of the fragrance; if there is a dissonance of any kind, a curvature of the surface or an unpleasant sensation of gigantic anxiety, then the perfume is woven somehow wrong, it means that a lacuna is allowed somewhere. I love that each element is associated with each element with flexible connections that would allow countless tint combinations. But this is Kilian, and under this name, if not masterpieces, then - certainly - a class, and a high one. I believe that Kilian is able to ennoble any time and any state.
So, the opening of August has happened with Dangerous Liaisons, and if it’s a matter of fantasy to make a charming introduction, the nobility of the fragrance is determined by the ability to leave the stage. Liasons Dangereuses are removed according to all the rules - without having had time to get bored, not leaving the sugary loops, not forgetting the shoes on the stairs of the olfactory memory: what are Cinderella when we are talking about pious upper class courtesans.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Katarina Ll
