"Молодой Михалков экранизирует будто бы не рассказы Чехова, а единственный его афоризм: «Люди ходят, пьют чай, а в это время жизнь рушится». «Неоконченная пьеса» — это, с одной стороны, блистательный капустник: Калягин, Михалков, Богатырев, Табаков — весь цвет позднесоветской актерской школы — ходят гоголем, сверкают глазами, произносят блистательные благоглупости и подражают брачному крику марала. А с другой — это многофигурная драма, за которой видится универсальная схема русской жизни, где стремление осчастливить человечество приведет в лучшем случае к вечерам за чаем в провинциальном захолустье, где беседы о благотворности труда лишь оттеняют отупляющее безделье, где все те же персонажи в сменяющихся декорациях ведут из века в век все тот же разговор: идти ли в народ, спасать ли народ — или не подавать руки чумазым. Полунамеками, полутонами, легким авторским дыханием Михалков создал лучшую чеховскую экранизацию — и фильм на все времена, в котором расхожие понятия, что на газетно-журнальном языке называются «кризисом среднего возраста» или «судьбами России», вдруг оборачиваются шепотом в темном углу под лестницей или рассветным туманом над речной отмелью, и лучше, и точнее о главных в жизни вещах, кажется, умри — не скажешь."
“Young Mikhalkov filmed as if not Chekhov’s stories, but his only aphorism:“ People walk, drink tea, and at that time life is crumbling. ”“ An unfinished play ”is, on the one hand, a brilliant skit: Kalyagin, Mikhalkov, Bogatyrev, Tabakov, the whole color of the late Soviet acting school, walks naked, sparkles with his eyes, pronounces brilliant nonsense and imitates the marital cry of maral. tea in the provincial backwoods, where conversations about the virtues of work only overshadow the stupid idleness, where all the same characters in changing scenery lead the same conversation from century to century: whether to go to the people, to save the people - or not to shake hands with a grimy. in halftones, light authorial breath Mikhalkov created the best Chekhov film adaptation - and a film for all time, in which there are commonplace notions of what a newspaper The main language is called the “middle-aged crisis” or “the fate of Russia,” they suddenly turn into a whisper in a dark corner under a staircase or a dawn fog over a riverbank, and it seems that you can’t die better or more precisely about the main things in life. ”
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анастасия Андриянова-Яновская
