Нет ничего милей и проще
протертых, сношенных одежд.
Теперь во мне намного больше
воспоминаний, чем надежд.
Мои растоптанные туфли,
мои родные башмаки!
В вас ноги никогда не пухли,
вы были быстры и легки.
В вас бегал я довольно бойко,
быть в ногу с веком поспевал.
Сапожник обновлял набойки,
и снова я бежал, бежал.
В моем круговороте прошлом
вы мне служили как могли:
сгорали об асфальт подошвы,
крошились в лужах и в пыли.
На вас давил я тяжким весом,
вы шли дорогою потерь.
И мне знакома жизнь под прессом,
знакома прежде и теперь.
Потом замедлилась походка —
брели мы, шаркали, плелись…
Теперь нам не догнать молодку,
сошла на нет вся наша жизнь.
Вы ныне жалкие ошметки,
и ваш хозяин подустал.
Он раньше на ходу подметки,
но не чужие, правда, рвал.
Вы скособочены и кривы,
и безобразны, и жутки,
но, как и я, покамест живы,
хоть стерлись напрочь каблуки.
Жаль, человека на колодку
нельзя напялить, как башмак,
сменить набойку иль подметку,
или подклеить кое-как.
Нет ничего милей и проще
потертых, сношенных вещей,
и, словно старенький старьевщик,
смотрю вперед я без затей.
протертых, сношенных одежд.
Теперь во мне намного больше
воспоминаний, чем надежд.
Мои растоптанные туфли,
мои родные башмаки!
В вас ноги никогда не пухли,
вы были быстры и легки.
В вас бегал я довольно бойко,
быть в ногу с веком поспевал.
Сапожник обновлял набойки,
и снова я бежал, бежал.
В моем круговороте прошлом
вы мне служили как могли:
сгорали об асфальт подошвы,
крошились в лужах и в пыли.
На вас давил я тяжким весом,
вы шли дорогою потерь.
И мне знакома жизнь под прессом,
знакома прежде и теперь.
Потом замедлилась походка —
брели мы, шаркали, плелись…
Теперь нам не догнать молодку,
сошла на нет вся наша жизнь.
Вы ныне жалкие ошметки,
и ваш хозяин подустал.
Он раньше на ходу подметки,
но не чужие, правда, рвал.
Вы скособочены и кривы,
и безобразны, и жутки,
но, как и я, покамест живы,
хоть стерлись напрочь каблуки.
Жаль, человека на колодку
нельзя напялить, как башмак,
сменить набойку иль подметку,
или подклеить кое-как.
Нет ничего милей и проще
потертых, сношенных вещей,
и, словно старенький старьевщик,
смотрю вперед я без затей.
There is nothing sweeter and simpler
worn, worn clothes.
Now I have a lot more
memories than hopes.
My trampled shoes
my dear shoes!
Your legs have never swelled
you were quick and easy.
I ran pretty briskly at you,
keep up with the eyelid kept up.
The shoemaker updated the heels,
and again I ran, ran.
In my cycle past
you served me as best you could:
soles burned on asphalt
crumbled in puddles and dust.
I pressed on you with a heavy weight,
You walked the road of loss.
And I know life under the press,
familiar before and now.
Then the gait slowed down -
we wandered, shuffled, trudged ...
Now we don’t catch up with the youngsters,
our whole life has come to naught.
You are now pathetic little things
and your master is tired.
He used to be out on the outsole
but not strangers, however, tore.
You are crooked and crooked
and ugly and creepy
but, like me, for the time being alive,
even the heels were completely worn out.
Sorry man on the block
you can’t get on like a shoe
change heel pad or outsole
or glue it somehow.
There is nothing sweeter and simpler
worn, worn things
and, like an old junkman,
I look forward without a hitch.
worn, worn clothes.
Now I have a lot more
memories than hopes.
My trampled shoes
my dear shoes!
Your legs have never swelled
you were quick and easy.
I ran pretty briskly at you,
keep up with the eyelid kept up.
The shoemaker updated the heels,
and again I ran, ran.
In my cycle past
you served me as best you could:
soles burned on asphalt
crumbled in puddles and dust.
I pressed on you with a heavy weight,
You walked the road of loss.
And I know life under the press,
familiar before and now.
Then the gait slowed down -
we wandered, shuffled, trudged ...
Now we don’t catch up with the youngsters,
our whole life has come to naught.
You are now pathetic little things
and your master is tired.
He used to be out on the outsole
but not strangers, however, tore.
You are crooked and crooked
and ugly and creepy
but, like me, for the time being alive,
even the heels were completely worn out.
Sorry man on the block
you can’t get on like a shoe
change heel pad or outsole
or glue it somehow.
There is nothing sweeter and simpler
worn, worn things
and, like an old junkman,
I look forward without a hitch.
У записи 7 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Веселов
