Если помните, вчера выкладывал свой текст, как он вышел на сайте ТАСС. Но из-за ограничения по знакам текст сильно сократили. Сегодня, с разрешения редактора публикую полную версию, какой я ее написал.
Люди, которым было не все равно
Вот уже двенадцать лет существует проект "Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера", сохраняющий памятники русской старины – древние деревянные церкви, часовни, крестьянские дома – на его счету почти 130 деревянных построек, в которых были проведены противоаварийные и консервационные работы. Однако всего этого могло бы и не быть, если бы не два человека – жители далекой деревни Ворзогоры в Архангельской области Александр Порфирьевич Слепинин и его жена Изабелла Ефимовна. Своими руками без сколько-нибудь значимой финансовой помощи они сделали, казалось бы, невозможное - спасли от разрушения храм XVII века рядом со своим домом, до которого больше 60 лет никому не было дела и вдохновили других заняться сохранением памятников, которые могли погибнуть под воздействием времени и человеческого равнодушия.
Как церковь купола теряла
Деревня Ворзогоры находится в буквальном смысле на краю света – она раскинулась на живописных холмах на берегу Белого моря. Чтобы добраться до нее, нужно проехать больше двухсот километров от Архангельска до переправы через реку Онега, а затем еще около часа прыгать по кочкам на разбитой грунтовой дороге. В самих Ворзогорах сегодня прописаны около ста человек, но, как говорят здесь, "зимуют" лишь двадцать. Шансов на то, что деревянный храм Николая Чудотворца XVII века постройки, стоящий в стремительно пустеющей деревне, сохранится, было совсем немного, вернее, шанс был всего один, и его имя – Александр Порфирьевич Слепинин.
Судьбы Александра Порфирьевича и храма оказались удивительным образом переплетены, хотя Слепинин на протяжении всей жизни не был религиозным человеком и крестился лишь в середине 2000-х годов.
Александр Порфирьевич Слепинин родился в 1933 году в Ворзогорах. Его отец был сослан на берег Белого моря из Курской губернии. "Я уже был третьим ребенком в семье, папа был ссыльный из Курской губернии, сослан был туда царем. В центральной России тогда шло революционное движение, сожгли имение помещика, и крестьяне его попросили, дескать, возьми вину на себя, ты неженатый, ты молодой, а у нас семьи. Папа по глупости согласился, говорит, один во всем виноват. Совершился суд, и приговорили его к каторге на Дальний Север", - рассказывает дядя Саша.
Вскоре после рождения Александра Порфирьевича церковь Николая Чудотворца едва не была уничтожена в рамках борьбы с пережитками прошлого. "Она была обезглавлена – собрались комсомольцы, один смельчак, Желобов его была фамилия, забрался [на крышу], и стал подрубать главки топориком, а внизу люди с песнями, частушками: комсомольцы за веревку тянут, главки на землю падают. И в это время, хоть верь, хоть не верь, получилось так, что дом Желобова загорелся. Он с высоты это видит, спустился и побежал к дому, видно, внутри у него было что-то припрятано, он внутрь забежал, да уже и не вышел… теперь ему поставлен камень наш природный, северный у церкви на кладбище и красиво вырублено имя и инициалы", - рассказал дядя Саша.
Так церковь лишилась трех из пяти своих деревянных главок. Тем не менее, сам сруб устоял, и в нем сделали склад. Колокольне со временем тоже нашли применение – в войну в Ворзогорах стояли пограничники, которые должны были защитить район Онеги от немцев, если те решат десантироваться на берегу. На старинной колокольне у солдат был наблюдательный пункт. Юный Саша Слепинин тогда помогал красноармейцам, таскал в окопе тачку с мишенью во время учебных стрельб, носил записки к ворзогорским девушкам. Не раз бывал и на колокольне.
"Я вырос здесь в этом месте, около церкви, около заставы. Пограничная застава была десять лет, стояли, наблюдали за морем – повезло этим ребяткам, ни убитых, ни раненых. Я им помогал, как мог – носил записки любовные девочкам – тогда не было телефонов. Как-то раз часовой вечером поздно машет рукой и тихонько кричит, чтобы я зашел к нему на колокольню. Там он знакомит меня с оружием – у него винтовка Мосина, и у меня была такая же пересверленная, папа купил, солдат просит, чтобы я сводил их на охоту, мы и пошли, но у меня лучше получалось – они если попадают в птицу, птица разлетается на мелкие кусочки", - вспоминает Слепинин.
Пожар и первый ремонт
Вскоре судьбы Александра Порфирьевича и церкви ненадолго разошлись. Еще подростком Александр Порфирьевич уехал из деревни – его отправили на Кольский полуостров на рыболовецкое судно. Добирался он поездом, а денег у него из колхоза было только на билет. Впрочем, освоился он быстро – капитана и всех членов команды сразу запомнил и приступил к своим обязанностям, которые оказались неожиданными.
"Мне сказали - ты будешь поваром, а я видел, как мама варит суп – больше я никаких [кулинарных] наук не проходил. Мы были голодные, холодные, отопление - буржуйка, а моряки почему-то называли "комелек" и надо, чтобы водка была к каждому обеду, хлеба не надо, а водку надо, и яйца еще собирали на скалах. Как-то дают мне команду – свари нам уху по балкам, а я не слыхал, что такое уха по балкам – дома варили уху с картошкой – вода и картошка, и рыба. А там картошки нет – там надо свежую печень трески, только что добытую, мелко-мелко нарубить, и как каша получается уха – жирная, вкусная – это называется уха по балкам", - рассказывает Слепинин.
Затем была служба в армии на Урале и возвращение назад в Ворзогоры. Александр Порфирьевич женился на молодой учительнице Изабелле Ефимовне, с которой живет и по сей день. Они построили дом, все там же - у церкви. Впрочем, на разбитый и заброшенный памятник старины Александр Порфирьевич тогда еще не обращал особого внимания, но все изменил пожар.
"Маленькие пацаны случайно подожгли колокольню - курили там наверху. Пожарной машине не хватало мощности подать струю на верхотуру, и все люди сбежались, понимают, что беда, стали цепочкой ведра подавать. Потушили, я усталый, как собака, пришел домой, лег – а ночью стучатся в дверь родители этих ребят и кричат, что я убил их детей, спрашивают, где закопал, обещали, что если не найдут, то и меня закопают. В это время с рыбалки шел человек, услышал разговор и сказал, что видел следы на мокром песке, на отливе. Мы побежали, бежим километр, другой, третий – на берегу стоит избушка, пацаны там в обнимку спят все испуганные – родители радуются, что Слепинин их детей не убил, не закопал, правда никто не пришел извиняться потом", - рассказывает Александр Порфирьевич.
После этого эпизода Слепинин, все еще некрещеный, решает заняться церковью – то дверцу приколотит, то доску поменяет, хотя нельзя сказать, чтобы односельчане разделяли его беспокойство за культурное наследие. Для большинства из них это был только склад. Впрочем, Александру Порфирьевичу было не привыкать к отсутствию признания. Даже когда он спас десятерых односельчан, включая председателя колхоза, с баржи во время шторма.
"Все провожающие спрятались в кусты, никто не желает спасать ни председателя (колхоза), ни родственников своих. Я рыбацкую лодку стащил в море и покатил туда спасать людей, волны были такие, что не видно ничего – добрался я до баржи, постучал веслом, шкипер вышел – ура, говорит, спасение пришло. И начали опускаться в лодку, ложатся на дно лодки - последняя мать-героиня опустилась с ребеночком. На следующий день Изабелла меня одела нарядно – иду я, навстречу мне председатель, которого я спас: посмотрел на меня и спросил, куда я так вырядился, и матом на меня самым грязным", - вспоминает Александр Порфирьевич.
Второе рождение храма
В 1970-е годы Слепинин вновь покидает родные Ворзогоры – дети подросли, пошли в школу в райцентре, туда и переехала вся семья. Вернулись назад Александр Порфирьевич и Изабелла Ефимовна только в 1990-е, когда вышли на пенсию. "Пока мы там, в городе, жили – тут все разломали: колокольня была как решето, у колокольни совсем не было верха, все переломали, все разгромлено", - вспоминает Изабелла Ефимовна.
Отдыхающие растаскивали останки памятника архитектуры буквально на растопку, вспоминают Слепинины. "Приедут пьяницы, говорят, что приехали отдыхать, обрывают доски, обшивку у церкви и колокольни, разжигают костер. [Если им что-то сказать], отвечают, чтобы не мешали им отдыхать", - вспоминает Александр Порфирьевич.
Но когда дни старого храма были уже сочтены, когда денег в деревне ни у кого не было, Слепинины взялись за его восстановление: "Если бы я не спасал тогда церковь, теперь бы ее и не было бы уже, разгромили бы все, а ведь если бы не было бы церквей, не было бы и деревни. Клич бросили собрать деньги – кто сколько мог приносили – кто 500 рублей, кто 10, кто 20 рублей, - вспоминает Александр Порфирьевич, - с малыми ребятками деревенскими я пошел в лес, взяли мы топоры, чтобы сделать леса, надо было нарубить толстых стволов, высушить их. Учил их пилить вдоль и поперек бревна, строгать, гвоздики собирать, кто-то из них потом хорошим мастером стал".
Изабелла Ефимовна тем временем составляла проект, чтобы получить финансирование на восстановление памятника. "Когда колхоз распался, сделали Территориальное общественное самоуправление (ТОС), я была в ТОСе тогда. Нам сказали – надо сделать проект, могут нам денег выделить немного, - я и говорю, давайте сделаем проект на колокольню, обсудили это дело, я составила проект, нам дали 20 тысяч рублей – но пять тысяч взяли за смету, потом одна наша женщина потеряла все накладные. В результате привезли только воз горбыля и четыре бруса", - рассказывает Изабелла Ефимовна.
Впрочем, вспоминают они, самым сложным тогда было не отсутствие денег и не аварийное состояние, в которое пришла церковь.
"Самым сложным было, чтобы не разломали сегодня то, что вчера сделал: я сделаю – все поломают – перила, ограждения. Я вызываю милиционера из города, а он спрашивает, какие проблемы, я объясняю, что вчера сделал в церкви что-то, а мне все сломали, он мне отвечает: "а кто тебе вообще поручил охранять церковь?" Однажды ночью
Люди, которым было не все равно
Вот уже двенадцать лет существует проект "Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера", сохраняющий памятники русской старины – древние деревянные церкви, часовни, крестьянские дома – на его счету почти 130 деревянных построек, в которых были проведены противоаварийные и консервационные работы. Однако всего этого могло бы и не быть, если бы не два человека – жители далекой деревни Ворзогоры в Архангельской области Александр Порфирьевич Слепинин и его жена Изабелла Ефимовна. Своими руками без сколько-нибудь значимой финансовой помощи они сделали, казалось бы, невозможное - спасли от разрушения храм XVII века рядом со своим домом, до которого больше 60 лет никому не было дела и вдохновили других заняться сохранением памятников, которые могли погибнуть под воздействием времени и человеческого равнодушия.
Как церковь купола теряла
Деревня Ворзогоры находится в буквальном смысле на краю света – она раскинулась на живописных холмах на берегу Белого моря. Чтобы добраться до нее, нужно проехать больше двухсот километров от Архангельска до переправы через реку Онега, а затем еще около часа прыгать по кочкам на разбитой грунтовой дороге. В самих Ворзогорах сегодня прописаны около ста человек, но, как говорят здесь, "зимуют" лишь двадцать. Шансов на то, что деревянный храм Николая Чудотворца XVII века постройки, стоящий в стремительно пустеющей деревне, сохранится, было совсем немного, вернее, шанс был всего один, и его имя – Александр Порфирьевич Слепинин.
Судьбы Александра Порфирьевича и храма оказались удивительным образом переплетены, хотя Слепинин на протяжении всей жизни не был религиозным человеком и крестился лишь в середине 2000-х годов.
Александр Порфирьевич Слепинин родился в 1933 году в Ворзогорах. Его отец был сослан на берег Белого моря из Курской губернии. "Я уже был третьим ребенком в семье, папа был ссыльный из Курской губернии, сослан был туда царем. В центральной России тогда шло революционное движение, сожгли имение помещика, и крестьяне его попросили, дескать, возьми вину на себя, ты неженатый, ты молодой, а у нас семьи. Папа по глупости согласился, говорит, один во всем виноват. Совершился суд, и приговорили его к каторге на Дальний Север", - рассказывает дядя Саша.
Вскоре после рождения Александра Порфирьевича церковь Николая Чудотворца едва не была уничтожена в рамках борьбы с пережитками прошлого. "Она была обезглавлена – собрались комсомольцы, один смельчак, Желобов его была фамилия, забрался [на крышу], и стал подрубать главки топориком, а внизу люди с песнями, частушками: комсомольцы за веревку тянут, главки на землю падают. И в это время, хоть верь, хоть не верь, получилось так, что дом Желобова загорелся. Он с высоты это видит, спустился и побежал к дому, видно, внутри у него было что-то припрятано, он внутрь забежал, да уже и не вышел… теперь ему поставлен камень наш природный, северный у церкви на кладбище и красиво вырублено имя и инициалы", - рассказал дядя Саша.
Так церковь лишилась трех из пяти своих деревянных главок. Тем не менее, сам сруб устоял, и в нем сделали склад. Колокольне со временем тоже нашли применение – в войну в Ворзогорах стояли пограничники, которые должны были защитить район Онеги от немцев, если те решат десантироваться на берегу. На старинной колокольне у солдат был наблюдательный пункт. Юный Саша Слепинин тогда помогал красноармейцам, таскал в окопе тачку с мишенью во время учебных стрельб, носил записки к ворзогорским девушкам. Не раз бывал и на колокольне.
"Я вырос здесь в этом месте, около церкви, около заставы. Пограничная застава была десять лет, стояли, наблюдали за морем – повезло этим ребяткам, ни убитых, ни раненых. Я им помогал, как мог – носил записки любовные девочкам – тогда не было телефонов. Как-то раз часовой вечером поздно машет рукой и тихонько кричит, чтобы я зашел к нему на колокольню. Там он знакомит меня с оружием – у него винтовка Мосина, и у меня была такая же пересверленная, папа купил, солдат просит, чтобы я сводил их на охоту, мы и пошли, но у меня лучше получалось – они если попадают в птицу, птица разлетается на мелкие кусочки", - вспоминает Слепинин.
Пожар и первый ремонт
Вскоре судьбы Александра Порфирьевича и церкви ненадолго разошлись. Еще подростком Александр Порфирьевич уехал из деревни – его отправили на Кольский полуостров на рыболовецкое судно. Добирался он поездом, а денег у него из колхоза было только на билет. Впрочем, освоился он быстро – капитана и всех членов команды сразу запомнил и приступил к своим обязанностям, которые оказались неожиданными.
"Мне сказали - ты будешь поваром, а я видел, как мама варит суп – больше я никаких [кулинарных] наук не проходил. Мы были голодные, холодные, отопление - буржуйка, а моряки почему-то называли "комелек" и надо, чтобы водка была к каждому обеду, хлеба не надо, а водку надо, и яйца еще собирали на скалах. Как-то дают мне команду – свари нам уху по балкам, а я не слыхал, что такое уха по балкам – дома варили уху с картошкой – вода и картошка, и рыба. А там картошки нет – там надо свежую печень трески, только что добытую, мелко-мелко нарубить, и как каша получается уха – жирная, вкусная – это называется уха по балкам", - рассказывает Слепинин.
Затем была служба в армии на Урале и возвращение назад в Ворзогоры. Александр Порфирьевич женился на молодой учительнице Изабелле Ефимовне, с которой живет и по сей день. Они построили дом, все там же - у церкви. Впрочем, на разбитый и заброшенный памятник старины Александр Порфирьевич тогда еще не обращал особого внимания, но все изменил пожар.
"Маленькие пацаны случайно подожгли колокольню - курили там наверху. Пожарной машине не хватало мощности подать струю на верхотуру, и все люди сбежались, понимают, что беда, стали цепочкой ведра подавать. Потушили, я усталый, как собака, пришел домой, лег – а ночью стучатся в дверь родители этих ребят и кричат, что я убил их детей, спрашивают, где закопал, обещали, что если не найдут, то и меня закопают. В это время с рыбалки шел человек, услышал разговор и сказал, что видел следы на мокром песке, на отливе. Мы побежали, бежим километр, другой, третий – на берегу стоит избушка, пацаны там в обнимку спят все испуганные – родители радуются, что Слепинин их детей не убил, не закопал, правда никто не пришел извиняться потом", - рассказывает Александр Порфирьевич.
После этого эпизода Слепинин, все еще некрещеный, решает заняться церковью – то дверцу приколотит, то доску поменяет, хотя нельзя сказать, чтобы односельчане разделяли его беспокойство за культурное наследие. Для большинства из них это был только склад. Впрочем, Александру Порфирьевичу было не привыкать к отсутствию признания. Даже когда он спас десятерых односельчан, включая председателя колхоза, с баржи во время шторма.
"Все провожающие спрятались в кусты, никто не желает спасать ни председателя (колхоза), ни родственников своих. Я рыбацкую лодку стащил в море и покатил туда спасать людей, волны были такие, что не видно ничего – добрался я до баржи, постучал веслом, шкипер вышел – ура, говорит, спасение пришло. И начали опускаться в лодку, ложатся на дно лодки - последняя мать-героиня опустилась с ребеночком. На следующий день Изабелла меня одела нарядно – иду я, навстречу мне председатель, которого я спас: посмотрел на меня и спросил, куда я так вырядился, и матом на меня самым грязным", - вспоминает Александр Порфирьевич.
Второе рождение храма
В 1970-е годы Слепинин вновь покидает родные Ворзогоры – дети подросли, пошли в школу в райцентре, туда и переехала вся семья. Вернулись назад Александр Порфирьевич и Изабелла Ефимовна только в 1990-е, когда вышли на пенсию. "Пока мы там, в городе, жили – тут все разломали: колокольня была как решето, у колокольни совсем не было верха, все переломали, все разгромлено", - вспоминает Изабелла Ефимовна.
Отдыхающие растаскивали останки памятника архитектуры буквально на растопку, вспоминают Слепинины. "Приедут пьяницы, говорят, что приехали отдыхать, обрывают доски, обшивку у церкви и колокольни, разжигают костер. [Если им что-то сказать], отвечают, чтобы не мешали им отдыхать", - вспоминает Александр Порфирьевич.
Но когда дни старого храма были уже сочтены, когда денег в деревне ни у кого не было, Слепинины взялись за его восстановление: "Если бы я не спасал тогда церковь, теперь бы ее и не было бы уже, разгромили бы все, а ведь если бы не было бы церквей, не было бы и деревни. Клич бросили собрать деньги – кто сколько мог приносили – кто 500 рублей, кто 10, кто 20 рублей, - вспоминает Александр Порфирьевич, - с малыми ребятками деревенскими я пошел в лес, взяли мы топоры, чтобы сделать леса, надо было нарубить толстых стволов, высушить их. Учил их пилить вдоль и поперек бревна, строгать, гвоздики собирать, кто-то из них потом хорошим мастером стал".
Изабелла Ефимовна тем временем составляла проект, чтобы получить финансирование на восстановление памятника. "Когда колхоз распался, сделали Территориальное общественное самоуправление (ТОС), я была в ТОСе тогда. Нам сказали – надо сделать проект, могут нам денег выделить немного, - я и говорю, давайте сделаем проект на колокольню, обсудили это дело, я составила проект, нам дали 20 тысяч рублей – но пять тысяч взяли за смету, потом одна наша женщина потеряла все накладные. В результате привезли только воз горбыля и четыре бруса", - рассказывает Изабелла Ефимовна.
Впрочем, вспоминают они, самым сложным тогда было не отсутствие денег и не аварийное состояние, в которое пришла церковь.
"Самым сложным было, чтобы не разломали сегодня то, что вчера сделал: я сделаю – все поломают – перила, ограждения. Я вызываю милиционера из города, а он спрашивает, какие проблемы, я объясняю, что вчера сделал в церкви что-то, а мне все сломали, он мне отвечает: "а кто тебе вообще поручил охранять церковь?" Однажды ночью
If you remember, yesterday I posted my text as it appeared on the TASS website. But due to character restrictions, the text was greatly reduced. Today, with the permission of the editor, I publish the full version as I wrote it.
People who cared
For the past twelve years, the project “The Common Affair: Revival of Wooden Temples of the North” has been in place, preserving the monuments of Russian antiquity - ancient wooden churches, chapels, peasant houses - almost 130 wooden structures were built on it, in which emergency and conservation work was carried out. However, all this could not have happened if not for two people - the inhabitants of the distant village of Vorzogory in the Arkhangelsk region, Alexander Porfirevich Slepinin and his wife Isabella Efimovna. With their own hands, without any significant financial assistance, they did the seemingly impossible - they saved the 17th-century temple near their home from destruction, which no one had been interested in for more than 60 years, and inspired others to preserve monuments that could die under the influence of time. and human indifference.
How the church of the dome was losing
The village of Vorzogory is literally on the edge of the world - it is located on the picturesque hills on the shores of the White Sea. To get to it, you need to drive more than two hundred kilometers from Arkhangelsk to the crossing of the Onega River, and then for about an hour to jump over bumps on a broken dirt road. About one hundred people are registered in Vorzogora today, but, as they say here, only twenty "winter". The chances that the wooden church of Nicholas the Wonderworker of the 17th century, standing in a rapidly empty village, will remain, there was very little, or rather, there was only one chance, and his name was Alexander Porfirievich Slepinin.
The fate of Alexander Porfiryevich and the temple were surprisingly intertwined, although Slepinin was not a religious person throughout his life and was baptized only in the mid-2000s.
Alexander Porfirievich Slepinin was born in 1933 in Vorzogory. His father was exiled to the White Sea from the Kursk province. “I was already the third child in the family, dad was an exiled from the Kursk province, he was exiled to the tsar. In central Russia there was a revolutionary movement, the estate of the landowner was burned, and the peasants asked him, they say, take the blame on yourself, you are unmarried, you are young and we have families. Papa stupidly agreed, he says, he’s the only one to blame. A court was committed and sentenced to hard labor in the Far North, "says Uncle Sasha.
Soon after the birth of Alexander Porfiryevich, the Church of St. Nicholas the Wonderworker was almost destroyed as part of the fight against the remnants of the past. “She was beheaded - Komsomol members gathered, one daredevil, Zhelobov had his last name, climbed [onto the roof], and began to chop the heads with an hatchet, and below people with songs and ditties: Komsomol members pull the rope, the heads fall to the ground. And at this time , even if you believe, though not believe, it turned out that the Zhelobov’s house caught fire, he sees it from a height, went down and ran to the house, it’s clear that there was something hidden inside him, he ran inside, but he didn’t go out ... now he was given our natural stone, the north one at the church in the cemetery and the name and initials were beautifully cut out, ”said Uncle Sasha.
So the church lost three of its five wooden heads. Nevertheless, the log house itself resisted, and a warehouse was built in it. Over time, the bell tower also found application - border guards stood in the war in Vorzogory, who were supposed to protect the Onega area from the Germans if they decided to land on the shore. On the old bell tower, the soldiers had an observation post. Young Sasha Slepinin then helped the Red Army men, dragged a wheelbarrow with a target in the trench during training firing, wore notes to the Vorzogorsk girls. I’ve been to the bell tower more than once.
"I grew up here in this place, near the church, near the outpost. The border outpost was ten years old, stood, watched the sea - these guys were lucky, neither dead nor wounded. I helped them as I could - carried notes of love to girls - then not there were telephones. One day, one hour late in the evening, waving his hand and shouting quietly for me to go to his bell tower. There he introduces me to the weapon - he has a Mosin rifle, and I had the same turned over, dad bought it, the soldier asks so I took them on a hunt, we went, but it worked better for me - if they get into a bird, the bird shatters into small pieces, "Slepinin recalls.
Fire and first repair
Soon the fates of Alexander Porfiryevich and the church parted for a short while. As a teenager, Alexander Porfiryevich left the village - he was sent to the Kola Peninsula on a fishing vessel. He traveled by train, and he only had money for the ticket from the collective farm. However, he quickly got used to it - he immediately remembered the captain and all team members and proceeded to his duties, which turned out to be unexpected.
"I was told - you will be a cook, and I saw my mother cooking soup - I didn’t go through any [culinary] sciences anymore. We were hungry, cold, heating a potbelly stove, and for some reason the sailors called it" a comet "and it was necessary that vodka was
People who cared
For the past twelve years, the project “The Common Affair: Revival of Wooden Temples of the North” has been in place, preserving the monuments of Russian antiquity - ancient wooden churches, chapels, peasant houses - almost 130 wooden structures were built on it, in which emergency and conservation work was carried out. However, all this could not have happened if not for two people - the inhabitants of the distant village of Vorzogory in the Arkhangelsk region, Alexander Porfirevich Slepinin and his wife Isabella Efimovna. With their own hands, without any significant financial assistance, they did the seemingly impossible - they saved the 17th-century temple near their home from destruction, which no one had been interested in for more than 60 years, and inspired others to preserve monuments that could die under the influence of time. and human indifference.
How the church of the dome was losing
The village of Vorzogory is literally on the edge of the world - it is located on the picturesque hills on the shores of the White Sea. To get to it, you need to drive more than two hundred kilometers from Arkhangelsk to the crossing of the Onega River, and then for about an hour to jump over bumps on a broken dirt road. About one hundred people are registered in Vorzogora today, but, as they say here, only twenty "winter". The chances that the wooden church of Nicholas the Wonderworker of the 17th century, standing in a rapidly empty village, will remain, there was very little, or rather, there was only one chance, and his name was Alexander Porfirievich Slepinin.
The fate of Alexander Porfiryevich and the temple were surprisingly intertwined, although Slepinin was not a religious person throughout his life and was baptized only in the mid-2000s.
Alexander Porfirievich Slepinin was born in 1933 in Vorzogory. His father was exiled to the White Sea from the Kursk province. “I was already the third child in the family, dad was an exiled from the Kursk province, he was exiled to the tsar. In central Russia there was a revolutionary movement, the estate of the landowner was burned, and the peasants asked him, they say, take the blame on yourself, you are unmarried, you are young and we have families. Papa stupidly agreed, he says, he’s the only one to blame. A court was committed and sentenced to hard labor in the Far North, "says Uncle Sasha.
Soon after the birth of Alexander Porfiryevich, the Church of St. Nicholas the Wonderworker was almost destroyed as part of the fight against the remnants of the past. “She was beheaded - Komsomol members gathered, one daredevil, Zhelobov had his last name, climbed [onto the roof], and began to chop the heads with an hatchet, and below people with songs and ditties: Komsomol members pull the rope, the heads fall to the ground. And at this time , even if you believe, though not believe, it turned out that the Zhelobov’s house caught fire, he sees it from a height, went down and ran to the house, it’s clear that there was something hidden inside him, he ran inside, but he didn’t go out ... now he was given our natural stone, the north one at the church in the cemetery and the name and initials were beautifully cut out, ”said Uncle Sasha.
So the church lost three of its five wooden heads. Nevertheless, the log house itself resisted, and a warehouse was built in it. Over time, the bell tower also found application - border guards stood in the war in Vorzogory, who were supposed to protect the Onega area from the Germans if they decided to land on the shore. On the old bell tower, the soldiers had an observation post. Young Sasha Slepinin then helped the Red Army men, dragged a wheelbarrow with a target in the trench during training firing, wore notes to the Vorzogorsk girls. I’ve been to the bell tower more than once.
"I grew up here in this place, near the church, near the outpost. The border outpost was ten years old, stood, watched the sea - these guys were lucky, neither dead nor wounded. I helped them as I could - carried notes of love to girls - then not there were telephones. One day, one hour late in the evening, waving his hand and shouting quietly for me to go to his bell tower. There he introduces me to the weapon - he has a Mosin rifle, and I had the same turned over, dad bought it, the soldier asks so I took them on a hunt, we went, but it worked better for me - if they get into a bird, the bird shatters into small pieces, "Slepinin recalls.
Fire and first repair
Soon the fates of Alexander Porfiryevich and the church parted for a short while. As a teenager, Alexander Porfiryevich left the village - he was sent to the Kola Peninsula on a fishing vessel. He traveled by train, and he only had money for the ticket from the collective farm. However, he quickly got used to it - he immediately remembered the captain and all team members and proceeded to his duties, which turned out to be unexpected.
"I was told - you will be a cook, and I saw my mother cooking soup - I didn’t go through any [culinary] sciences anymore. We were hungry, cold, heating a potbelly stove, and for some reason the sailors called it" a comet "and it was necessary that vodka was
У записи 4 лайков,
1 репостов,
408 просмотров.
1 репостов,
408 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Константин Крылов
