Продолжение. Рашбац.
Рабби Михель Опоцкер
Прошло еще несколько дней, и хасид, который взялся доставить Шмуэль-Бецалеля в Опоцк, сообщил юноше, что завтра они отправляются в дорогу. Накануне отъезда хасиды собрались в синагоге, чтобы проводить Шмуэль-Бецалеля и благословить его. Со смешанными чувствами покидал он Свенцяны. Его сердце наполняли одновременно и радость, и грусть.
Когда лошади тронулись в путь, и повозка затряслась по пыльной проселочной дороге, Шмуэль-Бецалель стал умолять своего провожатого, чтобы тот взял его с собой в Любавичи, настолько сильным было его желание увидеть Ребе. Хасид категорически отказался. «Решать такие вопросы — не в моей власти, это решает община, — ответил он и, улыбнувшись, добавил: — Ну и кроме того, как мне кажется, тебе все же лучше для начала некоторое время провести в доме у рабби Михеля. Визит в Любавичи нужно заработать». «Хотя бы ненадолго!.. — продолжал упрашивать юноша, — я пробуду там ровно столько, сколько пробудете вы, а на обратном пути вы завезете меня в Опоцк!..» Хасид покачал головой: «Прямая дорога — самая лучшая. Не стоит делать такой крюк. Тебе нужно в Опоцк и я тебя привезу в Опоцк».
В Опоцк они прибыли за три дня до праздника Пурим. Рабби Михель приветствовал гостей традиционным «Шолом Алейхем» и спросил, глядя на Шмуэль-Бецалеля: «Так это и есть одна из тех душ, „которую вы приобрели“ в Свенцянах? Очень хорошо!»
Рабби Михель встретил Шмуэль-Бецалеля тепло и радушно и сразу же приступил к делу. Для начала он объяснил своему гостю, что такое — учение хасидизма. Это — исключительно сложная система духовного служения, и чтобы преуспеть в ее изучении, человеку необходима помощь Сыше. В одиночку здесь не справится. Главная же особенность этого служения заключается в правдивости, в истинности всего, что делаешь. Нельзя здесь ни перехитрить себя, ни обмануть. Рабби Михель рассказал Шмуэль-Бецалелю о новом подходе к учению Баал-Шем-Това, начало которому положил Алтер Ребе. Юноша слушал своего нового учителя и чувствовал, что Тору ему преподносят, словно будущему прозелиту. И от этого желание стать истинным хасидом разгоралось в его сердце еще сильнее.
Сам рабби Михель вел уединенный образ жизни. Он проводил почти все свое время на чердаке, где изучал Тору и молился. Никто не имел права подниматься туда, кроме его нового ученика. Как это ни выглядело странным в глазах юноши, но Рабби Михель ни разу не бывал в Любавичах. Единственным Ребе, с которым он встречался, был Алтер Ребе. Четыре часа рабби Михель провел с Ребе, находясь в Лиозно, и после этого никого из Ребе больше не посещал.
«Мне не подняться до их уровня, — говорил рабби Михель, — и им — не ограничить своего сияния, чтобы опуститься до моего уровня. Но Алтер Ребе знал, как это делать…»
Если кому-нибудь из хасидов, направлявшемуся в Любавичи, случалось проезжать Опоцк, рабби Михель встречал этого человека и провожал его несколько верст. За исключением этих случаев, он никогда не покидал свой дом.
Несмотря на свои обширные и глубокие познания в Торе, рабби Михель отказывался от позиции раввина города. Он вообще старался как можно реже вступать в разговоры, избегал общения и вел, как уже было сказано, замкнутый образ жизни, всецело посвятив себя учебе и молитве.
Подготовка
Шмуэль-Бецалель провел в доме рабби Михеля полтора года, изучая под бдительным его присмотром открытую часть Торы и хасидизм. Благодаря этой учебе юноша научился постигать самые, на первый взгляд, абстрактные концепции хасидизма.
Но вот наступил день, когда рабби Михель сообщил юноше, что не желает больше видеть его у себя дома в качестве ученика. «Никакой пользы от дальнейшего пребывания здесь ты не приобретешь, лишь потеряешь время, — сказал рабби Михель и добавил: — Пора отправляться в Любавичи».
Когда Шмуэль-Бецалель услышал слова учителя, сердце его учащенно забилось, а на глазах выступили слезы. Долгожданный момент наступил. И все же изучение хасидизма на протяжении долгого периода времени не прошло для юноши бесследно. Разум возобладал над чувствами, и Шмуэль-Бецалель спокойно ответил, что готов отправляться в Любавичи прямо сегодня, но прежде рабби Михель должен научить его, что, в первую очередь, нужно спросить у Ребе, как вести себя и о чем говорить. Рабби Михель согласился и ответил на все вопросы ученика.
Поскольку уже наступил месяц Элул, Шмуэль-Бецалель решил провести предстоящие праздники с учителем, а уж потом отправляться в путь. Дни эти были наполнены трепетом предстоящего путешествия, тревогой и радостью одновременно.
Когда праздники прошли, Шмуэль-Бецалель начал собираться в дорогу. …месяца он интенсивно повторял изученное, в то же время постигая новое, тщательно анализировал свои мысли, чувства и поступки, настраиваясь на великую встречу, которой уже столько времени ожидал.
Прощаясь со своим учеником, рабби Михель благословил его словами Торы и вручил сложенный втрое лист бумаги. «Это письмо ты должен передать Ребе во время первой встречи, — произнес он и строго добавил: — Не смей даже заглядывать туда!..»
© www.moshiach.ru
Рабби Михель Опоцкер
Прошло еще несколько дней, и хасид, который взялся доставить Шмуэль-Бецалеля в Опоцк, сообщил юноше, что завтра они отправляются в дорогу. Накануне отъезда хасиды собрались в синагоге, чтобы проводить Шмуэль-Бецалеля и благословить его. Со смешанными чувствами покидал он Свенцяны. Его сердце наполняли одновременно и радость, и грусть.
Когда лошади тронулись в путь, и повозка затряслась по пыльной проселочной дороге, Шмуэль-Бецалель стал умолять своего провожатого, чтобы тот взял его с собой в Любавичи, настолько сильным было его желание увидеть Ребе. Хасид категорически отказался. «Решать такие вопросы — не в моей власти, это решает община, — ответил он и, улыбнувшись, добавил: — Ну и кроме того, как мне кажется, тебе все же лучше для начала некоторое время провести в доме у рабби Михеля. Визит в Любавичи нужно заработать». «Хотя бы ненадолго!.. — продолжал упрашивать юноша, — я пробуду там ровно столько, сколько пробудете вы, а на обратном пути вы завезете меня в Опоцк!..» Хасид покачал головой: «Прямая дорога — самая лучшая. Не стоит делать такой крюк. Тебе нужно в Опоцк и я тебя привезу в Опоцк».
В Опоцк они прибыли за три дня до праздника Пурим. Рабби Михель приветствовал гостей традиционным «Шолом Алейхем» и спросил, глядя на Шмуэль-Бецалеля: «Так это и есть одна из тех душ, „которую вы приобрели“ в Свенцянах? Очень хорошо!»
Рабби Михель встретил Шмуэль-Бецалеля тепло и радушно и сразу же приступил к делу. Для начала он объяснил своему гостю, что такое — учение хасидизма. Это — исключительно сложная система духовного служения, и чтобы преуспеть в ее изучении, человеку необходима помощь Сыше. В одиночку здесь не справится. Главная же особенность этого служения заключается в правдивости, в истинности всего, что делаешь. Нельзя здесь ни перехитрить себя, ни обмануть. Рабби Михель рассказал Шмуэль-Бецалелю о новом подходе к учению Баал-Шем-Това, начало которому положил Алтер Ребе. Юноша слушал своего нового учителя и чувствовал, что Тору ему преподносят, словно будущему прозелиту. И от этого желание стать истинным хасидом разгоралось в его сердце еще сильнее.
Сам рабби Михель вел уединенный образ жизни. Он проводил почти все свое время на чердаке, где изучал Тору и молился. Никто не имел права подниматься туда, кроме его нового ученика. Как это ни выглядело странным в глазах юноши, но Рабби Михель ни разу не бывал в Любавичах. Единственным Ребе, с которым он встречался, был Алтер Ребе. Четыре часа рабби Михель провел с Ребе, находясь в Лиозно, и после этого никого из Ребе больше не посещал.
«Мне не подняться до их уровня, — говорил рабби Михель, — и им — не ограничить своего сияния, чтобы опуститься до моего уровня. Но Алтер Ребе знал, как это делать…»
Если кому-нибудь из хасидов, направлявшемуся в Любавичи, случалось проезжать Опоцк, рабби Михель встречал этого человека и провожал его несколько верст. За исключением этих случаев, он никогда не покидал свой дом.
Несмотря на свои обширные и глубокие познания в Торе, рабби Михель отказывался от позиции раввина города. Он вообще старался как можно реже вступать в разговоры, избегал общения и вел, как уже было сказано, замкнутый образ жизни, всецело посвятив себя учебе и молитве.
Подготовка
Шмуэль-Бецалель провел в доме рабби Михеля полтора года, изучая под бдительным его присмотром открытую часть Торы и хасидизм. Благодаря этой учебе юноша научился постигать самые, на первый взгляд, абстрактные концепции хасидизма.
Но вот наступил день, когда рабби Михель сообщил юноше, что не желает больше видеть его у себя дома в качестве ученика. «Никакой пользы от дальнейшего пребывания здесь ты не приобретешь, лишь потеряешь время, — сказал рабби Михель и добавил: — Пора отправляться в Любавичи».
Когда Шмуэль-Бецалель услышал слова учителя, сердце его учащенно забилось, а на глазах выступили слезы. Долгожданный момент наступил. И все же изучение хасидизма на протяжении долгого периода времени не прошло для юноши бесследно. Разум возобладал над чувствами, и Шмуэль-Бецалель спокойно ответил, что готов отправляться в Любавичи прямо сегодня, но прежде рабби Михель должен научить его, что, в первую очередь, нужно спросить у Ребе, как вести себя и о чем говорить. Рабби Михель согласился и ответил на все вопросы ученика.
Поскольку уже наступил месяц Элул, Шмуэль-Бецалель решил провести предстоящие праздники с учителем, а уж потом отправляться в путь. Дни эти были наполнены трепетом предстоящего путешествия, тревогой и радостью одновременно.
Когда праздники прошли, Шмуэль-Бецалель начал собираться в дорогу. …месяца он интенсивно повторял изученное, в то же время постигая новое, тщательно анализировал свои мысли, чувства и поступки, настраиваясь на великую встречу, которой уже столько времени ожидал.
Прощаясь со своим учеником, рабби Михель благословил его словами Торы и вручил сложенный втрое лист бумаги. «Это письмо ты должен передать Ребе во время первой встречи, — произнес он и строго добавил: — Не смей даже заглядывать туда!..»
© www.moshiach.ru
To be continued. Rashbats.
Rabbi Michel Opocker
A few more days passed, and the Hasid, who undertook to deliver Shmuel-Betzalel to Opock, informed the young man that they were leaving for tomorrow. On the eve of departure, the Hasidim gathered in the synagogue to conduct Shmuel-Betzalel and bless him. With mixed feelings, he left Sventsyany. His heart was filled with joy and sadness at the same time.
When the horses started off, and the wagon shook along a dusty country road, Shmuel-Betsalel began to beg his guide to take him with him to Lubavitchi, his desire to see the Rebbe was so strong. Hasid categorically refused. “It is not in my power to decide such issues, the community decides,” he replied, and smiling, added: “Well, besides, it seems to me that you still better to spend some time in Rabbi Michel’s house for a start.” A visit to Lubavitchi needs to be earned. ” “At least for a short time! ..” the young man continued to beg, “I will stay there as long as you stay, and on the way back you will bring me to Opock! ..” Hasid shook his head: “The direct road is the best. Do not make such a hook. You need to go to Opozk and I will bring you to Opozk. ”
They arrived in Opock three days before the holiday of Purim. Rabbi Michel greeted the guests with the traditional “Sholem Aleichem” and asked, looking at Shmuel-Betzalel: “So this is one of those souls that you acquired in Sventsian? Very well!"
Rabbi Michel greeted Shmuel-Betzalel warmly and cordially, and immediately set to work. To begin with, he explained to his guest what the teaching of Hasidism is. This is an extremely complex system of spiritual service, and to succeed in studying it, a person needs the help of Sisha. Alone can’t do it here. The main feature of this ministry is the truthfulness, the truth of everything you do. Here you can neither outsmart yourself nor deceive you. Rabbi Michel told Shmuel-Betsalel about a new approach to the teachings of the Baal Shem Tov, which was launched by Alter Rebbe. The young man listened to his new teacher and felt that the Torah was being presented to him, as if to a future proselyt. And from this the desire to become a true Hasid inflamed in his heart even more.
Rabbi Michel himself led a secluded lifestyle. He spent most of his time in the attic, where he studied the Torah and prayed. No one had the right to go up there, except for his new student. No matter how strange it looked in the eyes of the young man, but Rabbi Michel had never been to Lubavitcher. The only Rebbe he met was Alter Rebbe. Rabbi Michel spent four hours with the Rebbe while in Liozno, and after that he did not visit anyone else from the Rebbe.
“I cannot rise to their level,” said Rabbi Michel, “and they cannot limit their radiance in order to descend to my level.” But Alter Rebbe knew how to do it ... "
If someone from the Hasidim who was heading to Lubavitchi happened to pass through Opock, Rabbi Michel met this man and escorted him several miles. Except in these cases, he never left his home.
Despite his extensive and deep knowledge of the Torah, Rabbi Michel refused the position of rabbi of the city. He generally tried to enter into conversations as little as possible, avoided communication and led, as has already been said, a closed lifestyle, devoting himself entirely to study and prayer.
Training
Shmuel-Betzalel spent one and a half years in the house of Rabbi Michel, studying the open part of the Torah and Hasidism under his watchful eye. Thanks to this study, the young man learned to comprehend the most, at first glance, abstract concepts of Hasidism.
But then the day came when Rabbi Michel told the young man that he no longer wanted to see him at home as a student. “You will not gain any benefit from your further stay here, you will only lose time,” said Rabbi Michel and added: “It’s time to go to Lubavitcher.”
When Shmuel-Betzalel heard the words of the teacher, his heart was beating fast, and tears appeared in his eyes. The long-awaited moment has arrived. Nevertheless, the study of Hasidism over a long period of time did not pass without a trace for the young man. Reason prevailed over feelings, and Shmuel-Betzalel calmly replied that he was ready to go to Lubavitchi today, but before that Rabbi Michel had to teach him that, first of all, you need to ask the Rebbe how to behave and what to talk about. Rabbi Michel agreed and answered all the student's questions.
Since the month of Elul had already arrived, Shmuel-Betsalel decided to spend the upcoming holidays with the teacher, and only then hit the road. These days were filled with the thrill of the upcoming trip, anxiety and joy at the same time.
When the holidays were over, Shmuel-Bezalel began to gather on the road. ... of the month, he intensively repeated what was learned, at the same time comprehending the new, carefully analyzing his thoughts, feelings and actions, tuning in to the great meeting that he had been waiting for so long.
Saying goodbye to his student, Rabbi Michel blessed him with the words of the Torah and handed a triple folded sheet of paper. “You must give this letter to the Rebbe during the first meeting,” he said and strictly added: “Don’t you dare even stop by
Rabbi Michel Opocker
A few more days passed, and the Hasid, who undertook to deliver Shmuel-Betzalel to Opock, informed the young man that they were leaving for tomorrow. On the eve of departure, the Hasidim gathered in the synagogue to conduct Shmuel-Betzalel and bless him. With mixed feelings, he left Sventsyany. His heart was filled with joy and sadness at the same time.
When the horses started off, and the wagon shook along a dusty country road, Shmuel-Betsalel began to beg his guide to take him with him to Lubavitchi, his desire to see the Rebbe was so strong. Hasid categorically refused. “It is not in my power to decide such issues, the community decides,” he replied, and smiling, added: “Well, besides, it seems to me that you still better to spend some time in Rabbi Michel’s house for a start.” A visit to Lubavitchi needs to be earned. ” “At least for a short time! ..” the young man continued to beg, “I will stay there as long as you stay, and on the way back you will bring me to Opock! ..” Hasid shook his head: “The direct road is the best. Do not make such a hook. You need to go to Opozk and I will bring you to Opozk. ”
They arrived in Opock three days before the holiday of Purim. Rabbi Michel greeted the guests with the traditional “Sholem Aleichem” and asked, looking at Shmuel-Betzalel: “So this is one of those souls that you acquired in Sventsian? Very well!"
Rabbi Michel greeted Shmuel-Betzalel warmly and cordially, and immediately set to work. To begin with, he explained to his guest what the teaching of Hasidism is. This is an extremely complex system of spiritual service, and to succeed in studying it, a person needs the help of Sisha. Alone can’t do it here. The main feature of this ministry is the truthfulness, the truth of everything you do. Here you can neither outsmart yourself nor deceive you. Rabbi Michel told Shmuel-Betsalel about a new approach to the teachings of the Baal Shem Tov, which was launched by Alter Rebbe. The young man listened to his new teacher and felt that the Torah was being presented to him, as if to a future proselyt. And from this the desire to become a true Hasid inflamed in his heart even more.
Rabbi Michel himself led a secluded lifestyle. He spent most of his time in the attic, where he studied the Torah and prayed. No one had the right to go up there, except for his new student. No matter how strange it looked in the eyes of the young man, but Rabbi Michel had never been to Lubavitcher. The only Rebbe he met was Alter Rebbe. Rabbi Michel spent four hours with the Rebbe while in Liozno, and after that he did not visit anyone else from the Rebbe.
“I cannot rise to their level,” said Rabbi Michel, “and they cannot limit their radiance in order to descend to my level.” But Alter Rebbe knew how to do it ... "
If someone from the Hasidim who was heading to Lubavitchi happened to pass through Opock, Rabbi Michel met this man and escorted him several miles. Except in these cases, he never left his home.
Despite his extensive and deep knowledge of the Torah, Rabbi Michel refused the position of rabbi of the city. He generally tried to enter into conversations as little as possible, avoided communication and led, as has already been said, a closed lifestyle, devoting himself entirely to study and prayer.
Training
Shmuel-Betzalel spent one and a half years in the house of Rabbi Michel, studying the open part of the Torah and Hasidism under his watchful eye. Thanks to this study, the young man learned to comprehend the most, at first glance, abstract concepts of Hasidism.
But then the day came when Rabbi Michel told the young man that he no longer wanted to see him at home as a student. “You will not gain any benefit from your further stay here, you will only lose time,” said Rabbi Michel and added: “It’s time to go to Lubavitcher.”
When Shmuel-Betzalel heard the words of the teacher, his heart was beating fast, and tears appeared in his eyes. The long-awaited moment has arrived. Nevertheless, the study of Hasidism over a long period of time did not pass without a trace for the young man. Reason prevailed over feelings, and Shmuel-Betzalel calmly replied that he was ready to go to Lubavitchi today, but before that Rabbi Michel had to teach him that, first of all, you need to ask the Rebbe how to behave and what to talk about. Rabbi Michel agreed and answered all the student's questions.
Since the month of Elul had already arrived, Shmuel-Betsalel decided to spend the upcoming holidays with the teacher, and only then hit the road. These days were filled with the thrill of the upcoming trip, anxiety and joy at the same time.
When the holidays were over, Shmuel-Bezalel began to gather on the road. ... of the month, he intensively repeated what was learned, at the same time comprehending the new, carefully analyzing his thoughts, feelings and actions, tuning in to the great meeting that he had been waiting for so long.
Saying goodbye to his student, Rabbi Michel blessed him with the words of the Torah and handed a triple folded sheet of paper. “You must give this letter to the Rebbe during the first meeting,” he said and strictly added: “Don’t you dare even stop by
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Хаим Толочинский
