Любавичи
Дорога в Любавичи заняла … месяц(а), поскольку Шмуэль-Бецалель решил добираться пешком. Множество деревень и местечек прошел юноша, прежде чем дошел до Добромысля, предпоследнего пункта в своем путешествии. Накануне первого дня первого месяца Адара, в четверг, юноша покинул и этот город, а к вечеру добрался до местечка Березовня, которое находилось от Любавичей в семи верстах. Здесь Шмуэль-Бецалель остановился на ночлег в ближайшей корчме. Спать он пошел рано, договорившись с трактирщиком, что тот разбудит его после полуночи, предварительно разузнав, кто из постояльцев тоже следует в Любавичи.
Около часа ночи трактирщик разбудил юношу. Нашелся попутчик, мясник по профессии, который планировал быть в Любавичих задолго до рассвета. Вместе они отправились в путь.
Кода Шмуэль-Бецалель вошел в Любавичи, было еще темно. Попутчик показал ему синагогу и ушел по своим делам. Шмуэль-Бецалель осторожно вошел внутрь. В синагоге уже находилось несколько молодых людей, занятых изучением Торы. Увидев вошедшего, они поприветствовали его и спросили, откуда он пришел. Разговора, однако, не получилось. Шмуэль-Бецалель на приветствие и вопросы отвечать не стал. Он прошел в угол синагоги, где стояла печка, и сел на ближайшую к ней скамейку. Продрогший и уставший, юноша согрелся и уснул.
Разбудил его чей-то голос, громко произносивший имя учителя. Шмуэль-Бецалель поспешно вскочил на ноги. «Кто здесь с письмом от Михеля Опоцкера?» — прокричал тот же голос. «Я!» — выкрикнул Шмуэль-Бецалель, выбираясь из угла. «Что ж ты молчишь? — спросил седобородый старик, сердито глядя на юношу. — Я звал трижды!.. Ступай за мной. Ребе хочет видеть тебя».
Страх охватил юношу, мысли смешались. Неужели встреча с Ребе произойдет сейчас? Неужели наступил тот момент, которого он так долго ждал? Не чересчур ли быстро?.. Старик молча смотрел на юношу тем же сердитым взглядом и было видно, что он недоволен поведением Шмуэль-Бецалеля.
Ребе
Комната Ребе оказалась очень просторной. Вдоль стен стояли полки с книгами — до самого потолка. Сам Ребе сидел за большим столом, на котором лежали книги, записки и письма, стояло несколько кружек с монетами и две зажженные свечи. «Почему ты не послушался своего учителя? — сразу же спросил Ребе, глядя на вошедшего юношу. — Он ведь запретил тебе заглядывать в письмо».
Шмуэль-Бецалель почувствовал, что еще немного — и потеряет сознание. Взгляд Ребе проникал насквозь, до самого сердца. Но что он мог ответить?..
…Письмо рабби Михеля юноша бережно хранил внутри сюртука, осознавая важность порученной ему миссии. Ослушаться учителя он боялся, понимая, что написанное кроет в себе какую-то великую тайну, смысл которой доступен лишь Ребе и особо приближенным к нему хасидам. И в то же время искушение было слишком велико. В один из дней путешествия юноша не удержался и развернул письмо.
К своему величайшему изумлению Шмуэль-Бецалель ничего прочитать не смог. Лист оказался абсолютно чистым!..
…Вручив дрожащей рукой письмо Ребе, Шмуэль-Бецалель не выдержал столь сильного потрясения и заплакал. Страха и растерянности больше не было. Лишь одна мысль пульсировала в голове: «Рожденный миснагедом должен очиститься, прежде чем стать хасидом»…
…Прошел день, наступил вечер, а с ним — святая суббота. После вечерней молитвы хасиды не стали расходиться. Шмуэль-Бецалель поинтересовался, почему никто не уходит домой. Ему ответили, что все ждут Ребе.
Прошло около получаса и в зал синагоги вошли несколько человек, внешний вид, одежда и осанка которых не вызывала сомнений в том, что вошедшие пользуются здесь особым почетом и уважением. Люди эти, как выяснил Шмуэль-Бецалель, оказались сыновьями Ребе. Они заняли место около возвышения. Следом за ними вошли несколько почтенного вида хасидов. Они поднялись на возвышение.
Собравшиеся в синагоге еще теснее столпились вокруг бимы. Напряжение ожидания передалось и Шмуэль-Бецалелю. Сердце его учащенно забилось. Он не обращал ни малейшего внимания на то, что его то и дело толкают и наступают на ноги. Юноша, словно завороженный смотрел на дверь.
Вдруг толпа распалась на две половины, образуя широкий проход. В зал вошел Ребе. Он был одет в субботние одежды — шелковый белый сюртук и белый штраймл, отороченный мехом. Ребе поднялся на биму, сел в кресло и мгновенно наступила тишина.
«Когда деньгами будешь ссужать...», — начал Ребе свою речь стихом из Торы и продолжил: — Слово кесеф («серебро») соотносится с душой, ибо душа постоянно желает и стремится (косеф) вознестись к высотам. Об этом говорит нам Тора: «...дух человека возносится ввысь». «Человек» (адам) указывает на души Израиля, как сказано: «Вы (Израиль) называетесь „адам“». Душа, как и деньги, дается человеку «взаймы». Написано: «Дни сотоворены...», то есть, отпущено определенное число дней, которое каждый человек должен прожить. И если один день упущен — упущено одно одеяние...»
Слова Ребе потрясли Шмуэль-Бецалеля до глубины души, и он ощутил небывалый духовный подъем. Завершив свою беседу, Ребе вышел, вслед за ним вышли его сыновья. Хасиды тоже стали постепенно расходиться, обсуждая только что услышанное учение. Шмуэль-Бецалель был приглашен в дом реб Довида Церкеса, одного из местных жителей. Там же он и остался ночевать.
После субботы Шмуэль-Бецалель попытался добиться встречи с Ребе, но прислужник, рабби Хаим-Дов, категорически отказал юноше.
Спустя несколько дней Шмуэль-Бецалель познакомился с рабби Йеудой-Лейбом, средним сыном Ребе, и тот пообещал походатайствовать за юношу. Слово свое он сдержал, и вскоре Шмуэль-Бецалель встретился с Ребе второй раз.
…Рабби Шмуэль-Бецалель никогда и никому не рассказывал, о чем Ребе говорил с ним в тот день. Лишь слегка приоткрывая завесу тайны, он вспоминал: «Ребе сказал мне: „Ты умеешь учиться. Учись в моей йешиве вместе теми, кто там учится сейчас“. Тогда я заплакал и воскликнул: „Но Ребе! Я пришел сюда, чтобы научиться молитве!..“» Здесь рабби Шмуэль-Бецалель останавливался и не желал рассказывать, что ему ответил Ребе...
На следующий после аудиенции день один из прислужников Ребе отыскал Шмуэль-Бецалеля и передал, что, согласно распоряжению Ребе, юноше, как студенту йешивы, назначается еженедельное содержание в размере сорока копеек, и вручил ему первую выплату…
Испытание
Два года Шмуэль-Бецалель провел в Любавичах, всецело погруженный в учебу и молитву. Он сдружился со всеми сыновьями Ребе, и в особенности — с рабби Йеудой-Лейбом и рабби Шмуэлем.
По совету рабби Йеуды-Лейба Шмуэль-Бецалель посватался в женихи к дочери одного из местных зажиточных хасидов, и вскоре в Любавичах праздновали свадьбу. Тесть взялся поддерживать молодую пару на протяжении семи лет, предоставив Шмуэль-Бецалелю возможность продолжать свою учебу.
Семь лет Шмуэль-Бецалель изучал открытую часть Торы и хасидизм. Продвинуться в учебе ему чрезвычайно помог рабби Шмуэль, младший из сыновей Ребе. Рабби Шмуэль повторял со Шмуэль-Бецалелем все беседы Ребе и часто сообщал какие-то детали, которые слышал от Ребе лишь он.
Когда семилетний срок истек, Шмуэль-Бецалель принялся за поиски работы. После некоторых раздумий, он решил заняться торговлей книгами. Это дело принесло ему неплохую прибыль, покрыв все необходимые расходы по дому. А вскоре у рабби Шмуэль-Бецалеля, наконец, родился сын.
Казалось, наступил момент долгожданного покоя.
Однако, испытания, выпавшие на долю рабби Шмуэль-Бецалеля, еще не закончились. Мальчику едва успел исполниться год, как он внезапно заболел. Болезнь протекала очень тяжело, и рабби Шмуэль-Бецалель поспешил к Ребе за благословением. Войдя в кабинет, он протянул Ребе записку с просьбой о выздоровлении и, не сдержавшись, заплакал. «Положи на стол», — сказал Ребе.
Хасиды уже знали, что если Ребе не берет записку в руки, а просить положить ее на стол, это — не к добру. Знал об этом и рабби Шмуэль-Бецалель. «Слишком поздно», — тихо произнес Ребе. Вернувшись домой, рабби Шмуэль-Бецалель узнал, что мальчик умер…
Записка
Прошло десять лет. В середине 5626 (1866) г. Ребе поручил рабби Шмуэль-Бецалелю важную и ответственную работу: напечатать книги «Тора Ор» и «Ликутей Тора» с примечаниями, — и отправил его в Житомир. По дороге Ребе велел ему остановиться в Меджибуже и посетить могилу рабби Исроэля Баал-Шем-Това. Ребе также вручил ему записку, которую он должен был прочитать, находясь на этом священном месте.
Множество чудес произошло с рабби Шмуэлем-Бецалелем, пока он был в пути, и он чувствовал, что Ребе всегда находится рядом с ним. Прибыв в Меджибуж и придя на могилу Баал-Шем-Това, рабби Шмуэль-Бецалель испытал необыкновенное вдохновение. Он вдруг осознал, что прибыл сюда не просто для того, чтобы выполнить просьбу Ребе, а для того, чтобы вымолить у Всевышнего милосердия для самого себя. Содержание записки лишь подтвердило чувства рабби Шмуэль-Бецалеля, и он заплакал. Ребе ходатайствовал за него, просил, чтобы Всевышний даровал рабби Шмуэль-Бецалелю долгую и спокойную жизнь, истинную радость от всех его детей, которые преуспеют в изучении Торы и будут благочестивыми и набожными евреями...
Печальная весть настигла рабби Шмуэль-Бецалеля уже в Житомире: 13 Нисана Ребе скончался.
До праздника Шавуот и далее рабби Шмуэль-Бецалель оставался в Житомире. Лишь в месяце Элул он отправился домой, в Любавичи, чтобы провести там осенние праздники.
Во главе хасидов встал рабби Шмуэль, младший сын Ребе. Он же и поручил в 5629 (1869) г. рабби Шмуэль-Бецалелю посланническую миссию. Рабби Шмуэль-Бецалель должен был объезжать города и местечки, где находились хасидские общины, собирать пожертвования для благотворительных фондов, учрежденных Ребе, пересказывать последние беседы Ребе и передавать его особые указания. С этим поручением рабби Шмуэль-Бецалель побывал в Минске, Витебске, Чернигове, Полтаве и других городах Белоруссии и Украины.
© www.moshiach.ru
Дорога в Любавичи заняла … месяц(а), поскольку Шмуэль-Бецалель решил добираться пешком. Множество деревень и местечек прошел юноша, прежде чем дошел до Добромысля, предпоследнего пункта в своем путешествии. Накануне первого дня первого месяца Адара, в четверг, юноша покинул и этот город, а к вечеру добрался до местечка Березовня, которое находилось от Любавичей в семи верстах. Здесь Шмуэль-Бецалель остановился на ночлег в ближайшей корчме. Спать он пошел рано, договорившись с трактирщиком, что тот разбудит его после полуночи, предварительно разузнав, кто из постояльцев тоже следует в Любавичи.
Около часа ночи трактирщик разбудил юношу. Нашелся попутчик, мясник по профессии, который планировал быть в Любавичих задолго до рассвета. Вместе они отправились в путь.
Кода Шмуэль-Бецалель вошел в Любавичи, было еще темно. Попутчик показал ему синагогу и ушел по своим делам. Шмуэль-Бецалель осторожно вошел внутрь. В синагоге уже находилось несколько молодых людей, занятых изучением Торы. Увидев вошедшего, они поприветствовали его и спросили, откуда он пришел. Разговора, однако, не получилось. Шмуэль-Бецалель на приветствие и вопросы отвечать не стал. Он прошел в угол синагоги, где стояла печка, и сел на ближайшую к ней скамейку. Продрогший и уставший, юноша согрелся и уснул.
Разбудил его чей-то голос, громко произносивший имя учителя. Шмуэль-Бецалель поспешно вскочил на ноги. «Кто здесь с письмом от Михеля Опоцкера?» — прокричал тот же голос. «Я!» — выкрикнул Шмуэль-Бецалель, выбираясь из угла. «Что ж ты молчишь? — спросил седобородый старик, сердито глядя на юношу. — Я звал трижды!.. Ступай за мной. Ребе хочет видеть тебя».
Страх охватил юношу, мысли смешались. Неужели встреча с Ребе произойдет сейчас? Неужели наступил тот момент, которого он так долго ждал? Не чересчур ли быстро?.. Старик молча смотрел на юношу тем же сердитым взглядом и было видно, что он недоволен поведением Шмуэль-Бецалеля.
Ребе
Комната Ребе оказалась очень просторной. Вдоль стен стояли полки с книгами — до самого потолка. Сам Ребе сидел за большим столом, на котором лежали книги, записки и письма, стояло несколько кружек с монетами и две зажженные свечи. «Почему ты не послушался своего учителя? — сразу же спросил Ребе, глядя на вошедшего юношу. — Он ведь запретил тебе заглядывать в письмо».
Шмуэль-Бецалель почувствовал, что еще немного — и потеряет сознание. Взгляд Ребе проникал насквозь, до самого сердца. Но что он мог ответить?..
…Письмо рабби Михеля юноша бережно хранил внутри сюртука, осознавая важность порученной ему миссии. Ослушаться учителя он боялся, понимая, что написанное кроет в себе какую-то великую тайну, смысл которой доступен лишь Ребе и особо приближенным к нему хасидам. И в то же время искушение было слишком велико. В один из дней путешествия юноша не удержался и развернул письмо.
К своему величайшему изумлению Шмуэль-Бецалель ничего прочитать не смог. Лист оказался абсолютно чистым!..
…Вручив дрожащей рукой письмо Ребе, Шмуэль-Бецалель не выдержал столь сильного потрясения и заплакал. Страха и растерянности больше не было. Лишь одна мысль пульсировала в голове: «Рожденный миснагедом должен очиститься, прежде чем стать хасидом»…
…Прошел день, наступил вечер, а с ним — святая суббота. После вечерней молитвы хасиды не стали расходиться. Шмуэль-Бецалель поинтересовался, почему никто не уходит домой. Ему ответили, что все ждут Ребе.
Прошло около получаса и в зал синагоги вошли несколько человек, внешний вид, одежда и осанка которых не вызывала сомнений в том, что вошедшие пользуются здесь особым почетом и уважением. Люди эти, как выяснил Шмуэль-Бецалель, оказались сыновьями Ребе. Они заняли место около возвышения. Следом за ними вошли несколько почтенного вида хасидов. Они поднялись на возвышение.
Собравшиеся в синагоге еще теснее столпились вокруг бимы. Напряжение ожидания передалось и Шмуэль-Бецалелю. Сердце его учащенно забилось. Он не обращал ни малейшего внимания на то, что его то и дело толкают и наступают на ноги. Юноша, словно завороженный смотрел на дверь.
Вдруг толпа распалась на две половины, образуя широкий проход. В зал вошел Ребе. Он был одет в субботние одежды — шелковый белый сюртук и белый штраймл, отороченный мехом. Ребе поднялся на биму, сел в кресло и мгновенно наступила тишина.
«Когда деньгами будешь ссужать...», — начал Ребе свою речь стихом из Торы и продолжил: — Слово кесеф («серебро») соотносится с душой, ибо душа постоянно желает и стремится (косеф) вознестись к высотам. Об этом говорит нам Тора: «...дух человека возносится ввысь». «Человек» (адам) указывает на души Израиля, как сказано: «Вы (Израиль) называетесь „адам“». Душа, как и деньги, дается человеку «взаймы». Написано: «Дни сотоворены...», то есть, отпущено определенное число дней, которое каждый человек должен прожить. И если один день упущен — упущено одно одеяние...»
Слова Ребе потрясли Шмуэль-Бецалеля до глубины души, и он ощутил небывалый духовный подъем. Завершив свою беседу, Ребе вышел, вслед за ним вышли его сыновья. Хасиды тоже стали постепенно расходиться, обсуждая только что услышанное учение. Шмуэль-Бецалель был приглашен в дом реб Довида Церкеса, одного из местных жителей. Там же он и остался ночевать.
После субботы Шмуэль-Бецалель попытался добиться встречи с Ребе, но прислужник, рабби Хаим-Дов, категорически отказал юноше.
Спустя несколько дней Шмуэль-Бецалель познакомился с рабби Йеудой-Лейбом, средним сыном Ребе, и тот пообещал походатайствовать за юношу. Слово свое он сдержал, и вскоре Шмуэль-Бецалель встретился с Ребе второй раз.
…Рабби Шмуэль-Бецалель никогда и никому не рассказывал, о чем Ребе говорил с ним в тот день. Лишь слегка приоткрывая завесу тайны, он вспоминал: «Ребе сказал мне: „Ты умеешь учиться. Учись в моей йешиве вместе теми, кто там учится сейчас“. Тогда я заплакал и воскликнул: „Но Ребе! Я пришел сюда, чтобы научиться молитве!..“» Здесь рабби Шмуэль-Бецалель останавливался и не желал рассказывать, что ему ответил Ребе...
На следующий после аудиенции день один из прислужников Ребе отыскал Шмуэль-Бецалеля и передал, что, согласно распоряжению Ребе, юноше, как студенту йешивы, назначается еженедельное содержание в размере сорока копеек, и вручил ему первую выплату…
Испытание
Два года Шмуэль-Бецалель провел в Любавичах, всецело погруженный в учебу и молитву. Он сдружился со всеми сыновьями Ребе, и в особенности — с рабби Йеудой-Лейбом и рабби Шмуэлем.
По совету рабби Йеуды-Лейба Шмуэль-Бецалель посватался в женихи к дочери одного из местных зажиточных хасидов, и вскоре в Любавичах праздновали свадьбу. Тесть взялся поддерживать молодую пару на протяжении семи лет, предоставив Шмуэль-Бецалелю возможность продолжать свою учебу.
Семь лет Шмуэль-Бецалель изучал открытую часть Торы и хасидизм. Продвинуться в учебе ему чрезвычайно помог рабби Шмуэль, младший из сыновей Ребе. Рабби Шмуэль повторял со Шмуэль-Бецалелем все беседы Ребе и часто сообщал какие-то детали, которые слышал от Ребе лишь он.
Когда семилетний срок истек, Шмуэль-Бецалель принялся за поиски работы. После некоторых раздумий, он решил заняться торговлей книгами. Это дело принесло ему неплохую прибыль, покрыв все необходимые расходы по дому. А вскоре у рабби Шмуэль-Бецалеля, наконец, родился сын.
Казалось, наступил момент долгожданного покоя.
Однако, испытания, выпавшие на долю рабби Шмуэль-Бецалеля, еще не закончились. Мальчику едва успел исполниться год, как он внезапно заболел. Болезнь протекала очень тяжело, и рабби Шмуэль-Бецалель поспешил к Ребе за благословением. Войдя в кабинет, он протянул Ребе записку с просьбой о выздоровлении и, не сдержавшись, заплакал. «Положи на стол», — сказал Ребе.
Хасиды уже знали, что если Ребе не берет записку в руки, а просить положить ее на стол, это — не к добру. Знал об этом и рабби Шмуэль-Бецалель. «Слишком поздно», — тихо произнес Ребе. Вернувшись домой, рабби Шмуэль-Бецалель узнал, что мальчик умер…
Записка
Прошло десять лет. В середине 5626 (1866) г. Ребе поручил рабби Шмуэль-Бецалелю важную и ответственную работу: напечатать книги «Тора Ор» и «Ликутей Тора» с примечаниями, — и отправил его в Житомир. По дороге Ребе велел ему остановиться в Меджибуже и посетить могилу рабби Исроэля Баал-Шем-Това. Ребе также вручил ему записку, которую он должен был прочитать, находясь на этом священном месте.
Множество чудес произошло с рабби Шмуэлем-Бецалелем, пока он был в пути, и он чувствовал, что Ребе всегда находится рядом с ним. Прибыв в Меджибуж и придя на могилу Баал-Шем-Това, рабби Шмуэль-Бецалель испытал необыкновенное вдохновение. Он вдруг осознал, что прибыл сюда не просто для того, чтобы выполнить просьбу Ребе, а для того, чтобы вымолить у Всевышнего милосердия для самого себя. Содержание записки лишь подтвердило чувства рабби Шмуэль-Бецалеля, и он заплакал. Ребе ходатайствовал за него, просил, чтобы Всевышний даровал рабби Шмуэль-Бецалелю долгую и спокойную жизнь, истинную радость от всех его детей, которые преуспеют в изучении Торы и будут благочестивыми и набожными евреями...
Печальная весть настигла рабби Шмуэль-Бецалеля уже в Житомире: 13 Нисана Ребе скончался.
До праздника Шавуот и далее рабби Шмуэль-Бецалель оставался в Житомире. Лишь в месяце Элул он отправился домой, в Любавичи, чтобы провести там осенние праздники.
Во главе хасидов встал рабби Шмуэль, младший сын Ребе. Он же и поручил в 5629 (1869) г. рабби Шмуэль-Бецалелю посланническую миссию. Рабби Шмуэль-Бецалель должен был объезжать города и местечки, где находились хасидские общины, собирать пожертвования для благотворительных фондов, учрежденных Ребе, пересказывать последние беседы Ребе и передавать его особые указания. С этим поручением рабби Шмуэль-Бецалель побывал в Минске, Витебске, Чернигове, Полтаве и других городах Белоруссии и Украины.
© www.moshiach.ru
Lyubavichi
The road to Lubavitchi took ... month (s), since Shmuel-Betsalel decided to get on foot. The youth went through many villages and towns before he reached Dobromysl, the penultimate point of his journey. On the eve of the first day of the first month of Adar, on Thursday, the young man left this city, and in the evening he reached the town of Berezovnya, which was seven miles from the Lyubavichy. Here Shmuel-Betsalel stayed for the night in the nearest inn. He went to bed early, having agreed with the innkeeper that he would wake him after midnight, having previously found out which of the guests also follows in Lubavichi.
At about one in the morning the innkeeper woke the young man. There was a fellow traveler, a butcher by profession, who planned to be in Lubavichy long before dawn. Together they hit the road.
Coda Shmuel-Betsalel entered Lubavitchi, it was still dark. A fellow traveler showed him a synagogue and went about his business. Shmuel-Bezalel carefully entered. There were already several young people in the synagogue, studying the Torah. Seeing the person coming in, they greeted him and asked where he came from. The conversation, however, did not work out. Shmuel-Bezalel did not answer the greeting and questions. He went to the corner of the synagogue, where the stove stood, and sat on the bench nearest to her. Shy and tired, the young man warmed himself and fell asleep.
A voice woke him up, loudly pronouncing the name of the teacher. Shmuel-Bezalel hurriedly jumped to his feet. “Who is here with a letter from Michel Opocker?” Shouted the same voice. "I AM!" - shouted Shmuel-Bezalel, getting out of the corner. “Why are you silent? The gray-bearded old man asked, looking angrily at the young man. “I called three times! .. Follow me.” The Rebbe wants to see you. ”
Fear seized the young man, thoughts mixed. Will the meeting with the Rebbe happen now? Has the moment that he had been waiting for so long come? Is it not too fast? .. The old man silently looked at the young man with the same angry look and it was evident that he was dissatisfied with the behavior of Shmuel-Betzalel.
The Rebbe
The Rebbe's room was very spacious. Shelves of books stood along the walls, all the way to the ceiling. The Rebbe himself was sitting at a large table on which lay books, notes and letters, there were several mugs with coins and two lighted candles. “Why didn’t you obey your teacher? - immediately asked the Rebbe, looking at the young man who entered. “He forbade you to look in the letter.”
Shmuel-Bezalel felt that a little more - and lose consciousness. The eyes of the Rebbe penetrated right through to the heart. But what could he answer? ..
... the young man carefully kept the letter of Rabbi Michel inside the coat, realizing the importance of the mission entrusted to him. He was afraid to disobey the teacher, realizing that what was written conceals some great secret, the meaning of which is accessible only to the Rebbe and Hasidim who are especially close to him. And at the same time, the temptation was too great. On one of the days of the journey, the young man could not resist and unfolded the letter.
To his greatest amazement, Shmuel-Bezalel could not read anything. The sheet turned out to be completely clean! ..
... Handing the letter to the Rebbe with a trembling hand, Shmuel-Betzalel could not stand such a strong shock and burst into tears. Fear and confusion were no more. Only one thought throbbed in his head: “A born misnad must be cleansed before becoming a Hasid” ...
... A day has passed, evening has come, and with it - holy Saturday. After evening prayers, the Hasidim did not disperse. Shmuel-Bezalel asked why no one was going home. He was told that everyone was waiting for the Rebbe.
About half an hour passed and a few people entered the synagogue hall, whose appearance, clothing and posture did not cause any doubt that those who entered here enjoyed special honor and respect. These people, as Shmuel-Betzalel found out, turned out to be the sons of the Rebbe. They took a seat near the dais. Behind them came a few venerable kind of Hasidim. They climbed the dais.
Those gathered in the synagogue crowded around the bima even more closely. The tension of expectation was transmitted to Shmuel-Bezalel. His heart began to beat fast. He paid no attention to the fact that he was being pushed and stepping on his feet. The young man, as if spellbound, was looking at the door.
Suddenly the crowd split into two halves, forming a wide passage. The Rebbe entered the room. He was wearing Saturday robes — a silk white frock-coat and a white trim trimmed with fur. The Rebbe climbed onto the bima, sat in a chair, and silence instantly fell.
“When you will lend money ...”, the Rebbe began his speech with a verse from the Torah and continued: “The word kesef (“ silver ”) refers to the soul, for the soul constantly wants and strives (kosef) to ascend to the heights. This is what the Torah tells us: "... the spirit of man rises up." "Man" (Adam) points to the souls of Israel, as it is said: "You (Israel) are called" Adam "." The soul, like money, is given to a person on loan. It is written: “Days are scattered ...”, that is, a certain number of days has been released that each person must live. And if one day is lost, one garment is lost ... "
The words of the Rebbe shocked Shmuel-Bezalel to the depths of his soul, and he felt an unprecedented spiritual upsurge. Concluding his conversation, the Rebbe went out, followed by his son
The road to Lubavitchi took ... month (s), since Shmuel-Betsalel decided to get on foot. The youth went through many villages and towns before he reached Dobromysl, the penultimate point of his journey. On the eve of the first day of the first month of Adar, on Thursday, the young man left this city, and in the evening he reached the town of Berezovnya, which was seven miles from the Lyubavichy. Here Shmuel-Betsalel stayed for the night in the nearest inn. He went to bed early, having agreed with the innkeeper that he would wake him after midnight, having previously found out which of the guests also follows in Lubavichi.
At about one in the morning the innkeeper woke the young man. There was a fellow traveler, a butcher by profession, who planned to be in Lubavichy long before dawn. Together they hit the road.
Coda Shmuel-Betsalel entered Lubavitchi, it was still dark. A fellow traveler showed him a synagogue and went about his business. Shmuel-Bezalel carefully entered. There were already several young people in the synagogue, studying the Torah. Seeing the person coming in, they greeted him and asked where he came from. The conversation, however, did not work out. Shmuel-Bezalel did not answer the greeting and questions. He went to the corner of the synagogue, where the stove stood, and sat on the bench nearest to her. Shy and tired, the young man warmed himself and fell asleep.
A voice woke him up, loudly pronouncing the name of the teacher. Shmuel-Bezalel hurriedly jumped to his feet. “Who is here with a letter from Michel Opocker?” Shouted the same voice. "I AM!" - shouted Shmuel-Bezalel, getting out of the corner. “Why are you silent? The gray-bearded old man asked, looking angrily at the young man. “I called three times! .. Follow me.” The Rebbe wants to see you. ”
Fear seized the young man, thoughts mixed. Will the meeting with the Rebbe happen now? Has the moment that he had been waiting for so long come? Is it not too fast? .. The old man silently looked at the young man with the same angry look and it was evident that he was dissatisfied with the behavior of Shmuel-Betzalel.
The Rebbe
The Rebbe's room was very spacious. Shelves of books stood along the walls, all the way to the ceiling. The Rebbe himself was sitting at a large table on which lay books, notes and letters, there were several mugs with coins and two lighted candles. “Why didn’t you obey your teacher? - immediately asked the Rebbe, looking at the young man who entered. “He forbade you to look in the letter.”
Shmuel-Bezalel felt that a little more - and lose consciousness. The eyes of the Rebbe penetrated right through to the heart. But what could he answer? ..
... the young man carefully kept the letter of Rabbi Michel inside the coat, realizing the importance of the mission entrusted to him. He was afraid to disobey the teacher, realizing that what was written conceals some great secret, the meaning of which is accessible only to the Rebbe and Hasidim who are especially close to him. And at the same time, the temptation was too great. On one of the days of the journey, the young man could not resist and unfolded the letter.
To his greatest amazement, Shmuel-Bezalel could not read anything. The sheet turned out to be completely clean! ..
... Handing the letter to the Rebbe with a trembling hand, Shmuel-Betzalel could not stand such a strong shock and burst into tears. Fear and confusion were no more. Only one thought throbbed in his head: “A born misnad must be cleansed before becoming a Hasid” ...
... A day has passed, evening has come, and with it - holy Saturday. After evening prayers, the Hasidim did not disperse. Shmuel-Bezalel asked why no one was going home. He was told that everyone was waiting for the Rebbe.
About half an hour passed and a few people entered the synagogue hall, whose appearance, clothing and posture did not cause any doubt that those who entered here enjoyed special honor and respect. These people, as Shmuel-Betzalel found out, turned out to be the sons of the Rebbe. They took a seat near the dais. Behind them came a few venerable kind of Hasidim. They climbed the dais.
Those gathered in the synagogue crowded around the bima even more closely. The tension of expectation was transmitted to Shmuel-Bezalel. His heart began to beat fast. He paid no attention to the fact that he was being pushed and stepping on his feet. The young man, as if spellbound, was looking at the door.
Suddenly the crowd split into two halves, forming a wide passage. The Rebbe entered the room. He was wearing Saturday robes — a silk white frock-coat and a white trim trimmed with fur. The Rebbe climbed onto the bima, sat in a chair, and silence instantly fell.
“When you will lend money ...”, the Rebbe began his speech with a verse from the Torah and continued: “The word kesef (“ silver ”) refers to the soul, for the soul constantly wants and strives (kosef) to ascend to the heights. This is what the Torah tells us: "... the spirit of man rises up." "Man" (Adam) points to the souls of Israel, as it is said: "You (Israel) are called" Adam "." The soul, like money, is given to a person on loan. It is written: “Days are scattered ...”, that is, a certain number of days has been released that each person must live. And if one day is lost, one garment is lost ... "
The words of the Rebbe shocked Shmuel-Bezalel to the depths of his soul, and he felt an unprecedented spiritual upsurge. Concluding his conversation, the Rebbe went out, followed by his son
У записи 6 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Хаим Толочинский
