Поль Валери. Эвпалинос, или Архитектор (Отрывок).
Эвпалинос. Ну так слушай... Я не совсем представляю, как объяснить тебе то, что не ясно и мне самому... О Федр, когда я вынашиваю в себе здание (все равно — богам оно предназначено или же человеку), когда я любовно ищу его форму, стремясь построить предмет, который бы радовал взгляд, обращался к мысли, удовлетворял чувству меры и всевозможным условностям... скажу тебе странную вещь: мне кажется, что мое тело по-своему в этом участвует... Пойми меня. Наше тело — изумительный инструмент, но я убеждаюсь, что смертные, которые все им располагают, в полной мере его не используют. Все, что они в нем черпают, — это боль, наслаждение и необходимые действия, в числе которых и акт самой жизни. То они с ним сливаются, то на время о нем забывают: и, порою — животные, порою — чистые духи, они сами не ведают, какие всеобщие связи в себе содержат и из какого чудесного состоят начала. А ведь через него они сопричастны тому, что видят и осязают: они — камни, они — деревья; ощущениями, дыханием они обмениваются с материей, в которую погружены. Они проникают в нее, и они ею проникнуты; они весомы — и подъемлют тяжести; они движутся — и несут в себе добродетели и пороки; и, когда они погружаются в грезы или туманные сны, они перенимают природу струящихся вод, уподобляются праху и тучам...Порою же они полнятся и разражаются молниями!..
Однако душа их, в сущности, не умеет использовать это естество, с которым она соседствует и которое она пронизывает. То она слишком спешит, то запаздывает, как будто стремится избегнуть живого мгновения. Оно приносит ей сотрясения и толчки, заставляя ее уходить в себя и скрываться в своей пустоте, где она окружает себя туманами. Но я поступаю иначе; наученный своими ошибками, я произношу с полной ясностью, я мысленно повторяю с каждой зарей:
"О мое тело — ты, что ежемгновенно напоминаешь мне о том складе моей натуры, о той гармонии твоих органов, о тех строгих пропорциях твоих частей, которые тебя живят и позволяют тебе утвердиться в круговороте вещей, — исполнись моих трудов, поведай мне глухо веленья природы, поделись со мною великим искусством, каким ты проникнуто и какому ты следуешь: искусством противостоять бегу дней и справляться с превратностями. Дай обрести в твоей цельности сознание истинно сущего; просвети, напитай, укрепи мои мысли. Как бы ты ни было эфемерно, мои видения во сто крат эфемерней. Ты живешь чуть дольше нашей фантазии; ты платишься за мои поступки, и ты искупаешь мои ослепления. Живое орудие жизни, ты для всех нас единый предмет, сопоставимый с вселенной. Ты всегда пребываешь в фокусе ее сферы, о двойственный центр созерцания всего звездного неба! Ты истинная мера сущего, тогда как в душе своей я нахожу лишь его обличье. Она знает его столь поверхностно, что в своей заносчивости готова подчас причислить его к своим грезам; она сомневается в солнце... Влюбленная в свои зыбкие порождения, она мнит себя созданной для неисчислимых реальностей; она воображает существованье иных миров; ты, однако, ее вразумляешь и держишь ее, как якорь — корабль...
Вкусив твоего вдохновения, моя мысль, о милое тело, не устанет отныне взывать к тебе, как и ты, я надеюсь, будешь дарить ее своими силами, своими внушениями и своими множественными пристрастиями. Ибо мы с тобой нашли наконец возможность сплотиться, и нерасторжимый узел наших различий должен стать нашим общим детищем. Мы занимались каждый своим. Ты жило, я грезил. Мои безбрежные грезы завершались неизмеримым бессилием. Но это творение, которое я замыслил теперь и которое без нашей воли немыслимо, — пусть оно вынудит нас сочетаться и возникнет из самих наших уз! Но это тело и этот дух: это неодолимо живое присутствие и это зиждущее отсутствие, которые спорят о своем первородстве и которые следует наконец примирить, это конечное и это бесконечное, которые мы привносим каждый по-своему, — необходимо теперь слить их в некоем стройном порядке; и ежели волей богов
они действуют сообща, ежели они обмениваются сообразностью и изяществом, красотой и долговечностью, линиями дополняя движения и мыслями — числа, значит, они обрели свое истинное отношение, свое действительное бытие. Пусть же они сойдутся, пусть найдут общий язык в материи моего искусства! Камни и силы, контуры и массы, свет и тени, искусные соподчинения, иллюзии перспективы и реальные тяжести — таковы продукты их тесных сношений, чьим прибытком да будет в итоге немеркнущее сокровище, которое я зову Совершенством!"
Эвпалинос. Ну так слушай... Я не совсем представляю, как объяснить тебе то, что не ясно и мне самому... О Федр, когда я вынашиваю в себе здание (все равно — богам оно предназначено или же человеку), когда я любовно ищу его форму, стремясь построить предмет, который бы радовал взгляд, обращался к мысли, удовлетворял чувству меры и всевозможным условностям... скажу тебе странную вещь: мне кажется, что мое тело по-своему в этом участвует... Пойми меня. Наше тело — изумительный инструмент, но я убеждаюсь, что смертные, которые все им располагают, в полной мере его не используют. Все, что они в нем черпают, — это боль, наслаждение и необходимые действия, в числе которых и акт самой жизни. То они с ним сливаются, то на время о нем забывают: и, порою — животные, порою — чистые духи, они сами не ведают, какие всеобщие связи в себе содержат и из какого чудесного состоят начала. А ведь через него они сопричастны тому, что видят и осязают: они — камни, они — деревья; ощущениями, дыханием они обмениваются с материей, в которую погружены. Они проникают в нее, и они ею проникнуты; они весомы — и подъемлют тяжести; они движутся — и несут в себе добродетели и пороки; и, когда они погружаются в грезы или туманные сны, они перенимают природу струящихся вод, уподобляются праху и тучам...Порою же они полнятся и разражаются молниями!..
Однако душа их, в сущности, не умеет использовать это естество, с которым она соседствует и которое она пронизывает. То она слишком спешит, то запаздывает, как будто стремится избегнуть живого мгновения. Оно приносит ей сотрясения и толчки, заставляя ее уходить в себя и скрываться в своей пустоте, где она окружает себя туманами. Но я поступаю иначе; наученный своими ошибками, я произношу с полной ясностью, я мысленно повторяю с каждой зарей:
"О мое тело — ты, что ежемгновенно напоминаешь мне о том складе моей натуры, о той гармонии твоих органов, о тех строгих пропорциях твоих частей, которые тебя живят и позволяют тебе утвердиться в круговороте вещей, — исполнись моих трудов, поведай мне глухо веленья природы, поделись со мною великим искусством, каким ты проникнуто и какому ты следуешь: искусством противостоять бегу дней и справляться с превратностями. Дай обрести в твоей цельности сознание истинно сущего; просвети, напитай, укрепи мои мысли. Как бы ты ни было эфемерно, мои видения во сто крат эфемерней. Ты живешь чуть дольше нашей фантазии; ты платишься за мои поступки, и ты искупаешь мои ослепления. Живое орудие жизни, ты для всех нас единый предмет, сопоставимый с вселенной. Ты всегда пребываешь в фокусе ее сферы, о двойственный центр созерцания всего звездного неба! Ты истинная мера сущего, тогда как в душе своей я нахожу лишь его обличье. Она знает его столь поверхностно, что в своей заносчивости готова подчас причислить его к своим грезам; она сомневается в солнце... Влюбленная в свои зыбкие порождения, она мнит себя созданной для неисчислимых реальностей; она воображает существованье иных миров; ты, однако, ее вразумляешь и держишь ее, как якорь — корабль...
Вкусив твоего вдохновения, моя мысль, о милое тело, не устанет отныне взывать к тебе, как и ты, я надеюсь, будешь дарить ее своими силами, своими внушениями и своими множественными пристрастиями. Ибо мы с тобой нашли наконец возможность сплотиться, и нерасторжимый узел наших различий должен стать нашим общим детищем. Мы занимались каждый своим. Ты жило, я грезил. Мои безбрежные грезы завершались неизмеримым бессилием. Но это творение, которое я замыслил теперь и которое без нашей воли немыслимо, — пусть оно вынудит нас сочетаться и возникнет из самих наших уз! Но это тело и этот дух: это неодолимо живое присутствие и это зиждущее отсутствие, которые спорят о своем первородстве и которые следует наконец примирить, это конечное и это бесконечное, которые мы привносим каждый по-своему, — необходимо теперь слить их в некоем стройном порядке; и ежели волей богов
они действуют сообща, ежели они обмениваются сообразностью и изяществом, красотой и долговечностью, линиями дополняя движения и мыслями — числа, значит, они обрели свое истинное отношение, свое действительное бытие. Пусть же они сойдутся, пусть найдут общий язык в материи моего искусства! Камни и силы, контуры и массы, свет и тени, искусные соподчинения, иллюзии перспективы и реальные тяжести — таковы продукты их тесных сношений, чьим прибытком да будет в итоге немеркнущее сокровище, которое я зову Совершенством!"
Paul Valerie. Eupalinos, or Architect (Excerpt).
Eupalinos. Well, listen ... I don’t have any idea how to explain to you something that is not clear to myself either ... Oh Fedr, when I bear the building in myself (anyway, it is intended for the gods or for a person) when I am lovingly looking for its shape, trying to build an object that would please the eye, turned to thought, satisfied the sense of proportion and all kinds of conventions ... I’ll tell you a strange thing: it seems to me that my body takes part in this in its own way ... Understand me. Our body is an amazing tool, but I am convinced that the mortals who all have it do not fully use it. All that they draw in it is pain, pleasure and necessary actions, including the act of life itself. Either they merge with him, then they forget about him for a while: and, sometimes - animals, sometimes - pure spirits, they themselves don’t know what universal connections they contain and from which miraculous beginnings they consist. But through him they are involved in what they see and touch: they are stones, they are trees; they exchange sensations, breath with the matter into which they are immersed. They penetrate it, and they penetrate it; they are weighty - and lift weights; they move - and carry within themselves virtues and vices; and when they are immersed in dreams or foggy dreams, they adopt the nature of streaming waters, are likened to dust and clouds ... Sometimes they become full and burst with lightning! ..
However, their soul, in essence, does not know how to use this nature, with which it is adjacent and which it permeates. Either she is in a hurry, now she is late, as if she is trying to avoid a living moment. It brings her tremors and tremors, forcing her to retreat into herself and hide in her void, where she surrounds herself with fogs. But I do otherwise; taught by my mistakes, I pronounce with complete clarity, I mentally repeat from each dawn:
“O my body — you reminding me of that stock of my nature every moment, of that harmony of your organs, of the strict proportions of your parts that live you and allow you to establish yourself in the cycle of things - do my work, tell me deafly of nature, share with me the great art that you are imbued with and what you follow: the art of resisting the run of days and coping with vicissitudes. Let me gain in your integrity the consciousness of the true being; enlighten, nourish, strengthen my thoughts. No matter how ephemeral you are, mine visions are a hundred times ephemeral. You live a little longer than our imagination; you pay for my actions and you atone for my blindings. A living instrument of life, you are for us all a single object comparable to the universe. You are always in the focus of its sphere, oh dual the center of contemplation of the whole starry sky! You are the true measure of existence, while in my soul I find only his guise. She knows him so superficially that she is sometimes ready in her arrogance rank him among his dreams; she doubts the sun ... In love with her unsteady creatures, she imagines herself created for innumerable realities; she imagines the existence of other worlds; however, you admonish her and hold her like an anchor - a ship ...
Having tasted your inspiration, my thought, oh dear body, will not tire from now on crying out to you, just as you, I hope, will give it on your own, with your suggestions and with your many passions. For you and I finally found the opportunity to unite, and the indissoluble knot of our differences should become our common brainchild. We were doing each his own. You lived, I dreamed. My vast dreams ended in immeasurable impotence. But this is a creation that I have conceived now and which is unthinkable without our will - may it force us to combine and emerge from our very bonds! But this body and this spirit: this is an irresistible living presence and this imposing absence, which argue about their birthright and which must finally be reconciled, this finite and this infinite, which we bring in our own way, now we need to merge them in a certain harmonious order ; and if the will of the gods
they act together, if they exchange coherence and grace, beauty and durability, supplementing lines with movements and thoughts - numbers, which means they have found their true attitude, their real being. May they converge, may they find a common language in the matter of my art! Stones and forces, contours and masses, light and shadows, skillful subordination, illusions of perspective and real burdens - these are the products of their close relations, whose profit will be in the end an unfading treasure, which I call Perfection! "
Eupalinos. Well, listen ... I don’t have any idea how to explain to you something that is not clear to myself either ... Oh Fedr, when I bear the building in myself (anyway, it is intended for the gods or for a person) when I am lovingly looking for its shape, trying to build an object that would please the eye, turned to thought, satisfied the sense of proportion and all kinds of conventions ... I’ll tell you a strange thing: it seems to me that my body takes part in this in its own way ... Understand me. Our body is an amazing tool, but I am convinced that the mortals who all have it do not fully use it. All that they draw in it is pain, pleasure and necessary actions, including the act of life itself. Either they merge with him, then they forget about him for a while: and, sometimes - animals, sometimes - pure spirits, they themselves don’t know what universal connections they contain and from which miraculous beginnings they consist. But through him they are involved in what they see and touch: they are stones, they are trees; they exchange sensations, breath with the matter into which they are immersed. They penetrate it, and they penetrate it; they are weighty - and lift weights; they move - and carry within themselves virtues and vices; and when they are immersed in dreams or foggy dreams, they adopt the nature of streaming waters, are likened to dust and clouds ... Sometimes they become full and burst with lightning! ..
However, their soul, in essence, does not know how to use this nature, with which it is adjacent and which it permeates. Either she is in a hurry, now she is late, as if she is trying to avoid a living moment. It brings her tremors and tremors, forcing her to retreat into herself and hide in her void, where she surrounds herself with fogs. But I do otherwise; taught by my mistakes, I pronounce with complete clarity, I mentally repeat from each dawn:
“O my body — you reminding me of that stock of my nature every moment, of that harmony of your organs, of the strict proportions of your parts that live you and allow you to establish yourself in the cycle of things - do my work, tell me deafly of nature, share with me the great art that you are imbued with and what you follow: the art of resisting the run of days and coping with vicissitudes. Let me gain in your integrity the consciousness of the true being; enlighten, nourish, strengthen my thoughts. No matter how ephemeral you are, mine visions are a hundred times ephemeral. You live a little longer than our imagination; you pay for my actions and you atone for my blindings. A living instrument of life, you are for us all a single object comparable to the universe. You are always in the focus of its sphere, oh dual the center of contemplation of the whole starry sky! You are the true measure of existence, while in my soul I find only his guise. She knows him so superficially that she is sometimes ready in her arrogance rank him among his dreams; she doubts the sun ... In love with her unsteady creatures, she imagines herself created for innumerable realities; she imagines the existence of other worlds; however, you admonish her and hold her like an anchor - a ship ...
Having tasted your inspiration, my thought, oh dear body, will not tire from now on crying out to you, just as you, I hope, will give it on your own, with your suggestions and with your many passions. For you and I finally found the opportunity to unite, and the indissoluble knot of our differences should become our common brainchild. We were doing each his own. You lived, I dreamed. My vast dreams ended in immeasurable impotence. But this is a creation that I have conceived now and which is unthinkable without our will - may it force us to combine and emerge from our very bonds! But this body and this spirit: this is an irresistible living presence and this imposing absence, which argue about their birthright and which must finally be reconciled, this finite and this infinite, which we bring in our own way, now we need to merge them in a certain harmonious order ; and if the will of the gods
they act together, if they exchange coherence and grace, beauty and durability, supplementing lines with movements and thoughts - numbers, which means they have found their true attitude, their real being. May they converge, may they find a common language in the matter of my art! Stones and forces, contours and masses, light and shadows, skillful subordination, illusions of perspective and real burdens - these are the products of their close relations, whose profit will be in the end an unfading treasure, which I call Perfection! "
У записи 3 лайков,
7 репостов,
465 просмотров.
7 репостов,
465 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Олег Задорожный
