РАЗМАЗНЯ
На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.
— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите... Ну-с... Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц...
— По сорока...
— Нет, по тридцати... У меня записано... Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну-с, прожили вы два месяца...
— Два месяца и пять дней...
— Ровно два месяца... У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей... Вычесть девять воскресений... вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только... да три праздника...
Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но... ни слова!..
— Три праздника... Долой, следовательно, двенадцать рублей... Четыре дня Коля был болен и не было занятий... Вы занимались с одной только Варей... Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда... Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть... останется... гм... сорок один рубль... Верно?
Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова!..
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля... Чашка стоит дороже, она фамильная, но... бог с вами! Где наше не пропадало? Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок... Долой десять... Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять... Десятого января вы взяли у меня десять рублей...
— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.
— Но у меня записано!
— Ну, пусть... хорошо.
— Из сорока одного вычесть двадцать семь — останется четырнадцать...
Оба глаза наполнились слезами... На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля... Больше не брала...
— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три, останется одиннадцать... Вот вам ваши деньги, милейшая! Три... три, три... один и один... Получите-с!
И я подал ей одиннадцать рублей... Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
— Merci, — прошептала она.
Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
— За что же merci? — спросил я.
— За деньги...
— Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?
— В других местах мне и вовсе не давали...
— Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам... Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вон они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: «Можно!»
Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла... Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!
Источник: http://chehov.niv.ru/chehov/text/razmaznya.htm
На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.
— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите... Ну-с... Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц...
— По сорока...
— Нет, по тридцати... У меня записано... Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну-с, прожили вы два месяца...
— Два месяца и пять дней...
— Ровно два месяца... У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей... Вычесть девять воскресений... вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только... да три праздника...
Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но... ни слова!..
— Три праздника... Долой, следовательно, двенадцать рублей... Четыре дня Коля был болен и не было занятий... Вы занимались с одной только Варей... Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда... Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть... останется... гм... сорок один рубль... Верно?
Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова!..
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля... Чашка стоит дороже, она фамильная, но... бог с вами! Где наше не пропадало? Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок... Долой десять... Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять... Десятого января вы взяли у меня десять рублей...
— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.
— Но у меня записано!
— Ну, пусть... хорошо.
— Из сорока одного вычесть двадцать семь — останется четырнадцать...
Оба глаза наполнились слезами... На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля... Больше не брала...
— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три, останется одиннадцать... Вот вам ваши деньги, милейшая! Три... три, три... один и один... Получите-с!
И я подал ей одиннадцать рублей... Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
— Merci, — прошептала она.
Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
— За что же merci? — спросил я.
— За деньги...
— Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?
— В других местах мне и вовсе не давали...
— Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам... Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вон они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: «Можно!»
Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла... Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!
Источник: http://chehov.niv.ru/chehov/text/razmaznya.htm
SUSPENSION
The other day I invited my governess of my children, Julia Vasilievna, to my office. It was necessary to count.
- Sit down, Julia Vasilievna! I told her. - Let's get counted. You probably need money, and you’re so ceremonial that you don’t ask yourself ... Well, sir ... We agreed on thirty rubles a month ...
- Forty ...
- No, thirty ... I have written ... I always paid thirty governesses. Well, you lived for two months ...
- Two months and five days ...
“Exactly two months ... It’s written so with me.” It follows you, then, sixty rubles ... Subtract nine Sundays ... you didn’t study with Kolya on Sundays, but walked only ... and three holidays ...
Yulia Vasilievna broke out and fidgeted, but ... not a word! ..
- Three holidays ... Down, therefore, twelve rubles ... Four days Kolya was sick and had no classes ... You studied with Varya alone ... For three days you had toothaches, and my wife allowed you not to do after dinner ... Twelve and seven - nineteen. Subtract ... it remains ... um ... forty-one rubles ... Is that right?
Julia Vasilievna's left eye turned red and filled with moisture. Her chin trembled. She coughed nervously, started to blow her nose, but - not a word! ..
- On New Year's Eve, you broke a tea cup with a saucer. Down with two rubles ... A cup is more expensive, it is family, but ... God be with you! Where ours didn’t disappear? Then, sir, according to your oversight, Kolya climbed a tree and tore his frock coat ... Down with ten ... The maid also stole shoes from Varya from your oversight. You have to look after everything. You get a salary. So, then, down with another five ... On January 10, you took ten rubles from me ...
“I didn’t take it,” whispered Yulia Vasilievna.
- But I have it written down!
- Well, let ... good.
- Subtract twenty-seven from forty-one - fourteen will remain ...
Both eyes were filled with tears ... Sweat appeared on a long, pretty nose. Poor girl!
“I just took it,” she said in a trembling voice. - I took three rubles from your wife ... I didn’t take anymore ...
- Yes? You see, it’s not written down with me! Down from fourteen three, eleven will remain ... Here you have your money, dear! Three ... three, three ... one and one ... Get it, sir!
And I gave her eleven rubles ... She took it and put it in her pocket with trembling fingers.
“Merci,” she whispered.
I jumped up and walked around the room. Anger gripped me.
- What is merci for? I asked.
- For money...
“But I robbed you, hell, robbed you!” After all, I stole from you! What is merci for?
- In other places they didn’t give me anything at all ...
- They didn’t? And no wonder! I joked with you, I gave you a cruel lesson ... I will give you all your eighty! There they are cooked in an envelope for you! But how can one be so sour? Why don't you protest? Why are you silent? Is it possible in this world not to be toothy? Is it possible to be such a mess?
She smiled sourly, and I read on her face: “You can!”
I asked her for forgiveness for the cruel lesson and gave her, to her great surprise, all eighty. She shyly shied and went out ... I looked after her and thought: it is easy to be strong in this world!
Source: http://chehov.niv.ru/chehov/text/razmaznya.htm
The other day I invited my governess of my children, Julia Vasilievna, to my office. It was necessary to count.
- Sit down, Julia Vasilievna! I told her. - Let's get counted. You probably need money, and you’re so ceremonial that you don’t ask yourself ... Well, sir ... We agreed on thirty rubles a month ...
- Forty ...
- No, thirty ... I have written ... I always paid thirty governesses. Well, you lived for two months ...
- Two months and five days ...
“Exactly two months ... It’s written so with me.” It follows you, then, sixty rubles ... Subtract nine Sundays ... you didn’t study with Kolya on Sundays, but walked only ... and three holidays ...
Yulia Vasilievna broke out and fidgeted, but ... not a word! ..
- Three holidays ... Down, therefore, twelve rubles ... Four days Kolya was sick and had no classes ... You studied with Varya alone ... For three days you had toothaches, and my wife allowed you not to do after dinner ... Twelve and seven - nineteen. Subtract ... it remains ... um ... forty-one rubles ... Is that right?
Julia Vasilievna's left eye turned red and filled with moisture. Her chin trembled. She coughed nervously, started to blow her nose, but - not a word! ..
- On New Year's Eve, you broke a tea cup with a saucer. Down with two rubles ... A cup is more expensive, it is family, but ... God be with you! Where ours didn’t disappear? Then, sir, according to your oversight, Kolya climbed a tree and tore his frock coat ... Down with ten ... The maid also stole shoes from Varya from your oversight. You have to look after everything. You get a salary. So, then, down with another five ... On January 10, you took ten rubles from me ...
“I didn’t take it,” whispered Yulia Vasilievna.
- But I have it written down!
- Well, let ... good.
- Subtract twenty-seven from forty-one - fourteen will remain ...
Both eyes were filled with tears ... Sweat appeared on a long, pretty nose. Poor girl!
“I just took it,” she said in a trembling voice. - I took three rubles from your wife ... I didn’t take anymore ...
- Yes? You see, it’s not written down with me! Down from fourteen three, eleven will remain ... Here you have your money, dear! Three ... three, three ... one and one ... Get it, sir!
And I gave her eleven rubles ... She took it and put it in her pocket with trembling fingers.
“Merci,” she whispered.
I jumped up and walked around the room. Anger gripped me.
- What is merci for? I asked.
- For money...
“But I robbed you, hell, robbed you!” After all, I stole from you! What is merci for?
- In other places they didn’t give me anything at all ...
- They didn’t? And no wonder! I joked with you, I gave you a cruel lesson ... I will give you all your eighty! There they are cooked in an envelope for you! But how can one be so sour? Why don't you protest? Why are you silent? Is it possible in this world not to be toothy? Is it possible to be such a mess?
She smiled sourly, and I read on her face: “You can!”
I asked her for forgiveness for the cruel lesson and gave her, to her great surprise, all eighty. She shyly shied and went out ... I looked after her and thought: it is easy to be strong in this world!
Source: http://chehov.niv.ru/chehov/text/razmaznya.htm
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Шрамм
