Ко дню рождения друга [id380592|Ксен Буржская]
Дорогие дамы и господа, друзья и враги, минуту внимания - приглашаю садиться. У нас с друзьями есть такая традиция: каждый год (в день, когда и монах женился, и палка стреляет, Амалия отпускает себе накопившиеся за год грехи) я сажусь на пол, беру айфон, открываю заметки, пишу Ксюше плохие стихи
(ну, как могу так пишу,
как села так села).
*** Тут, понимаете, такое дело: вообще, поэтом
в нашем прошлом домашнем партнёрстве являюсь не я, а эта -
и не напрасно! Прочтите «снаружи Шопен играет» - Ксюша пишет так сложно и так прекрасно).
«Так сложно и так прекрасно, - пишет Ксюша, - нам раньше жилось в Москве», - пишет Ксюша, лёжа в зеленой траве, на жёлтом песке, обдуваемая мистралем, заедая словами скрипящий багет. Я встаю в комментариях, я отвечаю: «Нет! Ты забыла, но ты была очень маленькой, очень злой, очень раненной, очень несчастной, если тебя схватить и трясти / обнять / облить водой / запереть / отпустить - одно и то же ты говорила и говорила:
«Ах, только бы только Мальвина меня полюбила».
Теперь ты стала большой (не очень) и доброй (не очень), здоровой, счастливой, и если тебя схватить и трясти / обнять / облить виски-кола / бросить в траву - ты хохочешь и повторяешь одно и то же:
«Я так люблю Москву!»
Так отдыхает творчество от мучений,
Ни единого ямба за три с половиной не произведя:
Я люблю, что теперь ты почти не пишешь стихотворений.
Я видела, как они изнутри рвали тебя -
И изорвали, теперь ты в перья и в клочья -
Эти выкрасила в малиновые, те уложила в мех, в смех и снег, и в берет, и в карманы, и в леопардовое очень,
И ходишь красивая, модная, в светящихся кедах, наряднее всех.
Так, прилетая в Москву, постоянно ходишь
То в Якиторию, то в музей, то в кино.
Я люблю знать и помнить твою историю:
Ты уехала - я дружу тебя всё равно,
Я кружу тебя, а нет, это пони пошли по кругу и сошли с него здесь:
Посмотри - всё, о чём мы мечтали друг другу (кроме моих детей) у нас уже есть.
Так отдыхает творчество от мучений,
Ни хорея единого в три с половиной не произведя,
Я люблю, что ты уехала за границу:
Без сомнений, границы всегда раздражали тебя.
Дом Корбюзье и вино, толерантность, свобода слова vs
Павелецкая, Белорусская и Арбат.
В том, что ты не избавилась и избавилась от былого,
Никто, кроме тебя, не прав и не виноват -
Аллилуйя! Ангелы полетели с пересадками через три страницы - я зайду поцеловать тебя на неделе (сама не верю, что в феврале это случится).
Пока ты там воплотила свои надежды
Одну за другой, как в той телепрограмме,
Зоя сама выбирает себе одежду,
В которой выглядит как селебрити в твоём инстаграме.
В иллюминаторе как в бокале плещется Средиземное,
Башни Москва-Сити изгибаются спинами.
Я люблю иногда смотреть в необыкновенное
Солнце в глазах полюбившей тебя Мальвины.
С днём рождения, Кремличек
Фото: [id134649|Володiя Шадрин]
Дорогие дамы и господа, друзья и враги, минуту внимания - приглашаю садиться. У нас с друзьями есть такая традиция: каждый год (в день, когда и монах женился, и палка стреляет, Амалия отпускает себе накопившиеся за год грехи) я сажусь на пол, беру айфон, открываю заметки, пишу Ксюше плохие стихи
(ну, как могу так пишу,
как села так села).
*** Тут, понимаете, такое дело: вообще, поэтом
в нашем прошлом домашнем партнёрстве являюсь не я, а эта -
и не напрасно! Прочтите «снаружи Шопен играет» - Ксюша пишет так сложно и так прекрасно).
«Так сложно и так прекрасно, - пишет Ксюша, - нам раньше жилось в Москве», - пишет Ксюша, лёжа в зеленой траве, на жёлтом песке, обдуваемая мистралем, заедая словами скрипящий багет. Я встаю в комментариях, я отвечаю: «Нет! Ты забыла, но ты была очень маленькой, очень злой, очень раненной, очень несчастной, если тебя схватить и трясти / обнять / облить водой / запереть / отпустить - одно и то же ты говорила и говорила:
«Ах, только бы только Мальвина меня полюбила».
Теперь ты стала большой (не очень) и доброй (не очень), здоровой, счастливой, и если тебя схватить и трясти / обнять / облить виски-кола / бросить в траву - ты хохочешь и повторяешь одно и то же:
«Я так люблю Москву!»
Так отдыхает творчество от мучений,
Ни единого ямба за три с половиной не произведя:
Я люблю, что теперь ты почти не пишешь стихотворений.
Я видела, как они изнутри рвали тебя -
И изорвали, теперь ты в перья и в клочья -
Эти выкрасила в малиновые, те уложила в мех, в смех и снег, и в берет, и в карманы, и в леопардовое очень,
И ходишь красивая, модная, в светящихся кедах, наряднее всех.
Так, прилетая в Москву, постоянно ходишь
То в Якиторию, то в музей, то в кино.
Я люблю знать и помнить твою историю:
Ты уехала - я дружу тебя всё равно,
Я кружу тебя, а нет, это пони пошли по кругу и сошли с него здесь:
Посмотри - всё, о чём мы мечтали друг другу (кроме моих детей) у нас уже есть.
Так отдыхает творчество от мучений,
Ни хорея единого в три с половиной не произведя,
Я люблю, что ты уехала за границу:
Без сомнений, границы всегда раздражали тебя.
Дом Корбюзье и вино, толерантность, свобода слова vs
Павелецкая, Белорусская и Арбат.
В том, что ты не избавилась и избавилась от былого,
Никто, кроме тебя, не прав и не виноват -
Аллилуйя! Ангелы полетели с пересадками через три страницы - я зайду поцеловать тебя на неделе (сама не верю, что в феврале это случится).
Пока ты там воплотила свои надежды
Одну за другой, как в той телепрограмме,
Зоя сама выбирает себе одежду,
В которой выглядит как селебрити в твоём инстаграме.
В иллюминаторе как в бокале плещется Средиземное,
Башни Москва-Сити изгибаются спинами.
Я люблю иногда смотреть в необыкновенное
Солнце в глазах полюбившей тебя Мальвины.
С днём рождения, Кремличек
Фото: [id134649|Володiя Шадрин]
To the friend’s birthday [id380592 | Xen Bourgeois]
Dear ladies and gentlemen, friends and enemies, a moment of attention - I invite you to sit down. My friends and I have such a tradition: every year (on the day when the monk got married and the stick shoots, Amalia takes away the sins accumulated over the year) I sit on the floor, take an iPhone, open notes, write bad poems to Ksyusha
(well, how can I write like that
how sat down so sat down).
*** Here, you see, such a thing: in general, a poet
in my past home partnership, it’s not me, but this one -
and not in vain! Read “Chopin is playing outside” - Ksyusha writes so hard and so beautiful).
“It is so difficult and so beautiful,” writes Ksenia, “we used to live in Moscow,” Ksenia writes, lying in the green grass, on the yellow sand, blown by the mistral, seizing the creaking baguette with words. I get up in the comments, I reply: “No! You forgot, but you were very small, very angry, very wounded, very unhappy, if you were seized and shook / hugged / doused with water / locked / released - the same thing you said and said:
"Ah, if only Malvina would love me."
Now you have become big (not very) and kind (not very), healthy, happy, and if you grab and shake / hug / pour whiskey-cola / throw into the grass - you laugh and repeat the same thing:
“I love Moscow so much!”
This is how creativity rests from torment,
Not a single iamba in three and a half without producing:
I love that now you hardly write poems.
I saw them tear you from the inside
And tore, now you're feathers and shreds -
I painted these in raspberry, they laid them in fur, in laughter and snow, and in beret, and in pockets, and in leopard very,
And you go beautiful, fashionable, in luminous sneakers, more elegant than all.
So, when flying to Moscow, you always go
Now in Yakitoria, then in a museum, then in a movie.
I love to know and remember your story:
You left - I'm friends you anyway
I am circling you, but no, this pony went in a circle and left him here:
Look - we already have everything that we dreamed of for each other (except for my children).
This is how creativity rests from torment,
Not a single chorea in three and a half without producing,
I love that you went abroad:
No doubt borders have always annoyed you.
Corbusier House and wine, tolerance, freedom of speech vs
Paveletskaya, Belorusskaya and Arbat.
That you didn’t get rid and got rid of the past,
No one except you is right and not guilty -
Hallelujah! Angels flew with transplants through three pages - I will come to kiss you in a week (I myself do not believe that this will happen in February).
While you have realized your hopes there
One after the other, like in that TV show,
Zoe herself chooses her clothes,
In which it looks like celebrity in your instagram.
In the porthole, like in a glass, the Mediterranean splashes,
Moscow City towers bend their backs.
I like to look sometimes in unusual
The sun in the eyes of your loved Malvina.
Happy Birthday, Kremlin
Photo: [id134649 | Volodya Shadrin]
Dear ladies and gentlemen, friends and enemies, a moment of attention - I invite you to sit down. My friends and I have such a tradition: every year (on the day when the monk got married and the stick shoots, Amalia takes away the sins accumulated over the year) I sit on the floor, take an iPhone, open notes, write bad poems to Ksyusha
(well, how can I write like that
how sat down so sat down).
*** Here, you see, such a thing: in general, a poet
in my past home partnership, it’s not me, but this one -
and not in vain! Read “Chopin is playing outside” - Ksyusha writes so hard and so beautiful).
“It is so difficult and so beautiful,” writes Ksenia, “we used to live in Moscow,” Ksenia writes, lying in the green grass, on the yellow sand, blown by the mistral, seizing the creaking baguette with words. I get up in the comments, I reply: “No! You forgot, but you were very small, very angry, very wounded, very unhappy, if you were seized and shook / hugged / doused with water / locked / released - the same thing you said and said:
"Ah, if only Malvina would love me."
Now you have become big (not very) and kind (not very), healthy, happy, and if you grab and shake / hug / pour whiskey-cola / throw into the grass - you laugh and repeat the same thing:
“I love Moscow so much!”
This is how creativity rests from torment,
Not a single iamba in three and a half without producing:
I love that now you hardly write poems.
I saw them tear you from the inside
And tore, now you're feathers and shreds -
I painted these in raspberry, they laid them in fur, in laughter and snow, and in beret, and in pockets, and in leopard very,
And you go beautiful, fashionable, in luminous sneakers, more elegant than all.
So, when flying to Moscow, you always go
Now in Yakitoria, then in a museum, then in a movie.
I love to know and remember your story:
You left - I'm friends you anyway
I am circling you, but no, this pony went in a circle and left him here:
Look - we already have everything that we dreamed of for each other (except for my children).
This is how creativity rests from torment,
Not a single chorea in three and a half without producing,
I love that you went abroad:
No doubt borders have always annoyed you.
Corbusier House and wine, tolerance, freedom of speech vs
Paveletskaya, Belorusskaya and Arbat.
That you didn’t get rid and got rid of the past,
No one except you is right and not guilty -
Hallelujah! Angels flew with transplants through three pages - I will come to kiss you in a week (I myself do not believe that this will happen in February).
While you have realized your hopes there
One after the other, like in that TV show,
Zoe herself chooses her clothes,
In which it looks like celebrity in your instagram.
In the porthole, like in a glass, the Mediterranean splashes,
Moscow City towers bend their backs.
I like to look sometimes in unusual
The sun in the eyes of your loved Malvina.
Happy Birthday, Kremlin
Photo: [id134649 | Volodya Shadrin]
У записи 9 лайков,
0 репостов,
1592 просмотров.
0 репостов,
1592 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Радмила Хакова
