Герман Гессе.Гертруда.
Да. У вас болезнь, которая, к сожалению, теперь в моде и которую ежедневно встречаешь у интеллигентных людей. Врачи, конечно, ничего об этом не знают. Она сродни moral insanity, ее можно назвать также индивидуализмом или воображаемым одиночеством. Современные книги полны этим. В вас вселилась фантазия, будто вы одиноки, ни один человек вами не интересуется, ни один человек вас не понимает. Разве это не так?
— Приблизительно да, — с удивлением признал я.
— Вот видите. Тому, в ком уже сидит эта болезнь, достаточно нескольких разочарований, чтобы он поверил, будто между ним и другими людьми не существует вообще никаких отношений, разве что недоразумения, и что каждый человек, в сущности, шагает по жизни в абсолютном одиночестве, что ему никогда не стать по- настоящему понятным для других, нечего с ними делить и невозможно
иметь что-либо общее. Бывает даже, что такие больные становятся высокомерными и считают всех прочих, здоровых людей, которые способны еще понимать или любить друг друга, за стадных животных. Если бы эта болезнь стала всеобщей, человечество неминуемо вымерло бы. Но она встречается только в Центральной Европе и только в высших сословиях. У молодых людей она излечима, ее относят даже к числу неизбежных в молодости болезней роста.
Его назидательный, чуть иронически окрашенный тон немного раздражал меня. Когда он увидел, что я не улыбаюсь и не делаю попыток защищаться, на лице его опять появилось горестно-доброе выражение.
— Простите, — ласково сказал он. — У вас сама болезнь, а не распространенная карикатура на нее. Но средство для ее лечения действительно существует. Ведь это одно воображение, что нет мостов между «я» и «ты», что каждый идет своим путем, одинокий и непонятый. Наоборот — то общее, что есть между людьми, гораздо значительней и важнее, чем то, что у каждого отдельного человека свое и чем он отличается от других.
— Возможно, — сказал я. — Но что пользы мне это знать? Я не философ, и мое страдание состоит не в том, что я не могу найти истину. Я не стремлюсь быть мудрецом и мыслителем, а просто хочу найти возможность жить немножко спокойней и легче.
— Так попробуйте! Не надо штудировать книги и строить теории. Но пока вы больны, вы должны верить врачу. Будете верить?
— С удовольствием попробую.
— Хорошо. Если б вы были больны только физически и врач посоветовал бы вам принимать ванны, или пить лекарство, или поехать к морю, то вы, возможно, и не поняли бы, почему то или иное средство должно вам помочь, но непременно послушались бы и попробовали его применить. Поступите точно так же с тем, что я вам посоветую! Научитесь какое-то время больше думать о других, чем о себе! Это единственный путь к спасению.
— Но как же мне это сделать? Каждый ведь думает прежде всего о себе.
— Это вам надо преодолеть. Вы должны выработать в себе некоторое равнодушие к собственному благополучию. Должны научиться думать: что за важность во мне самом! Для этого годится только одно средство — вы должны научиться любить кого- то так, чтобы благо этого человека было для вас важнее вашего собственного. Я отнюдь не имею в виду, что вам надо влюбиться! Совсем наоборот!
— Понимаю. Но на ком же мне попробовать?
— Начните с близких — с друзей, родных. У вас есть мать. Она понесла тяжелую утрату, чувствует себя одинокой и нуждается в утешении. Заботьтесь о ней, не оставляйте ее и попытайтесь стать ей в чем-то полезным!
— Мы не очень хорошо понимаем друг друга — я и моя мать. Едва ли это получится.
— Да, если вашей доброй воли на это не хватит, то, конечно, не получится! Старая песня о непонятости! Не надо все время думать о том, что тот или этот не вполне вас понимают и, может быть, не вполне к вам справедливы! Вы должны сперва сами попытаться понять других, доставить радость другим, быть справедливым к другим! Сделайте это и начните со своей матери! Понимаете, вы
должны себе сказать: жизнь мне все равно опротивела, так почему бы мне не попробовать такой способ! Любовь к собственной жизни вы утратили, так не щадите ее, взвалите на себя какое-то бремя, откажитесь от толики удобств!
— Я попробую. Вы правы, мне все равно, что я делаю, так почему бы не сделать то, что вы советуете?
Что тронуло и поразило меня в его словах — это их совпадение с тем, что мой отец в нашей последней беседе с ним преподнес мне в качестве житейской мудрости: жить для других и не так уж считаться с собой! Это учение прямо противоречило моему жизнеощущению, к тому же оно отдавало катехизисом и наставлениями перед конфирмацией, о которых я, как всякий здоровый молодой человек, думал с отвращением и презрением. Но в конце концов речь шла не о взглядах и мировоззрениях, а о вполне практической попытке сделать тяжелую жизнь более сносной. Я хотел эту попытку предпринять.
С удивлением смотрел я в глаза человеку, которого никогда не принимал всерьез, а теперь признал как советчика, даже как врача. Но, казалось, у него на самом деле есть что-то от той любви, какую он мне рекомендовал. Казалось, он разделяет мое горе и искренне желает мне добра. Чутье и без того уже подсказало мне, что понадобится принудительное лечение для того, чтобы я снова обрел возможность жить и дышать, как другие. Я думал о долгом одиночестве в горах или о дикой загруженности работой, теперь же я предпочитал послушаться моего советчика, ибо мой собственный опыт и моя мудрость иссякли.
Да. У вас болезнь, которая, к сожалению, теперь в моде и которую ежедневно встречаешь у интеллигентных людей. Врачи, конечно, ничего об этом не знают. Она сродни moral insanity, ее можно назвать также индивидуализмом или воображаемым одиночеством. Современные книги полны этим. В вас вселилась фантазия, будто вы одиноки, ни один человек вами не интересуется, ни один человек вас не понимает. Разве это не так?
— Приблизительно да, — с удивлением признал я.
— Вот видите. Тому, в ком уже сидит эта болезнь, достаточно нескольких разочарований, чтобы он поверил, будто между ним и другими людьми не существует вообще никаких отношений, разве что недоразумения, и что каждый человек, в сущности, шагает по жизни в абсолютном одиночестве, что ему никогда не стать по- настоящему понятным для других, нечего с ними делить и невозможно
иметь что-либо общее. Бывает даже, что такие больные становятся высокомерными и считают всех прочих, здоровых людей, которые способны еще понимать или любить друг друга, за стадных животных. Если бы эта болезнь стала всеобщей, человечество неминуемо вымерло бы. Но она встречается только в Центральной Европе и только в высших сословиях. У молодых людей она излечима, ее относят даже к числу неизбежных в молодости болезней роста.
Его назидательный, чуть иронически окрашенный тон немного раздражал меня. Когда он увидел, что я не улыбаюсь и не делаю попыток защищаться, на лице его опять появилось горестно-доброе выражение.
— Простите, — ласково сказал он. — У вас сама болезнь, а не распространенная карикатура на нее. Но средство для ее лечения действительно существует. Ведь это одно воображение, что нет мостов между «я» и «ты», что каждый идет своим путем, одинокий и непонятый. Наоборот — то общее, что есть между людьми, гораздо значительней и важнее, чем то, что у каждого отдельного человека свое и чем он отличается от других.
— Возможно, — сказал я. — Но что пользы мне это знать? Я не философ, и мое страдание состоит не в том, что я не могу найти истину. Я не стремлюсь быть мудрецом и мыслителем, а просто хочу найти возможность жить немножко спокойней и легче.
— Так попробуйте! Не надо штудировать книги и строить теории. Но пока вы больны, вы должны верить врачу. Будете верить?
— С удовольствием попробую.
— Хорошо. Если б вы были больны только физически и врач посоветовал бы вам принимать ванны, или пить лекарство, или поехать к морю, то вы, возможно, и не поняли бы, почему то или иное средство должно вам помочь, но непременно послушались бы и попробовали его применить. Поступите точно так же с тем, что я вам посоветую! Научитесь какое-то время больше думать о других, чем о себе! Это единственный путь к спасению.
— Но как же мне это сделать? Каждый ведь думает прежде всего о себе.
— Это вам надо преодолеть. Вы должны выработать в себе некоторое равнодушие к собственному благополучию. Должны научиться думать: что за важность во мне самом! Для этого годится только одно средство — вы должны научиться любить кого- то так, чтобы благо этого человека было для вас важнее вашего собственного. Я отнюдь не имею в виду, что вам надо влюбиться! Совсем наоборот!
— Понимаю. Но на ком же мне попробовать?
— Начните с близких — с друзей, родных. У вас есть мать. Она понесла тяжелую утрату, чувствует себя одинокой и нуждается в утешении. Заботьтесь о ней, не оставляйте ее и попытайтесь стать ей в чем-то полезным!
— Мы не очень хорошо понимаем друг друга — я и моя мать. Едва ли это получится.
— Да, если вашей доброй воли на это не хватит, то, конечно, не получится! Старая песня о непонятости! Не надо все время думать о том, что тот или этот не вполне вас понимают и, может быть, не вполне к вам справедливы! Вы должны сперва сами попытаться понять других, доставить радость другим, быть справедливым к другим! Сделайте это и начните со своей матери! Понимаете, вы
должны себе сказать: жизнь мне все равно опротивела, так почему бы мне не попробовать такой способ! Любовь к собственной жизни вы утратили, так не щадите ее, взвалите на себя какое-то бремя, откажитесь от толики удобств!
— Я попробую. Вы правы, мне все равно, что я делаю, так почему бы не сделать то, что вы советуете?
Что тронуло и поразило меня в его словах — это их совпадение с тем, что мой отец в нашей последней беседе с ним преподнес мне в качестве житейской мудрости: жить для других и не так уж считаться с собой! Это учение прямо противоречило моему жизнеощущению, к тому же оно отдавало катехизисом и наставлениями перед конфирмацией, о которых я, как всякий здоровый молодой человек, думал с отвращением и презрением. Но в конце концов речь шла не о взглядах и мировоззрениях, а о вполне практической попытке сделать тяжелую жизнь более сносной. Я хотел эту попытку предпринять.
С удивлением смотрел я в глаза человеку, которого никогда не принимал всерьез, а теперь признал как советчика, даже как врача. Но, казалось, у него на самом деле есть что-то от той любви, какую он мне рекомендовал. Казалось, он разделяет мое горе и искренне желает мне добра. Чутье и без того уже подсказало мне, что понадобится принудительное лечение для того, чтобы я снова обрел возможность жить и дышать, как другие. Я думал о долгом одиночестве в горах или о дикой загруженности работой, теперь же я предпочитал послушаться моего советчика, ибо мой собственный опыт и моя мудрость иссякли.
Hermann Hesse. Gertrude.
Yes. You have a disease, which, unfortunately, is now in vogue and which you meet daily among intelligent people. Doctors, of course, do not know anything about this. It is akin to moral insanity, it can also be called individualism or imaginary loneliness. Modern books are full of it. Fantasy has infused you, as if you are alone, not a single person is interested in you, not a single person understands you. Is that not so?
“Approximately yes,” I admitted in surprise.
- You see. To someone in whom this disease is already sitting, a few disappointments are enough for him to believe that there is no relationship at all between him and other people, except for misunderstandings, and that each person, in essence, walks through life in complete loneliness, that never become truly understandable to others, nothing to share with them and impossible
to have anything in common. It even happens that such patients become arrogant and consider all other, healthy people who are still able to understand or love each other, for gregarious animals. If this disease became universal, humanity would inevitably die out. But it is found only in Central Europe and only in the upper classes. In young people, it is curable, it is even classified among the diseases of growth inevitable in youth.
His edifying, slightly ironic tone annoyed me a little. When he saw that I was not smiling and making no attempts to defend myself, a sadly kind expression again appeared on his face.
“I'm sorry,” he said gently. “You have the disease itself, not the common caricature of it.” But the remedy for its treatment does exist. After all, this is one imagination, that there are no bridges between the "I" and "you", that everyone goes his own way, lonely and incomprehensible. On the contrary, the general thing that exists between people is much more significant and more important than the fact that each individual person has his own and how he differs from others.
“Perhaps,” I said. “But what good is it for me to know?” I am not a philosopher, and my suffering is not that I cannot find the truth. I do not aspire to be a sage and thinker, but I just want to find an opportunity to live a little calmer and easier.
- So try it! No need to study books and build theories. But while you are sick, you must trust the doctor. Will you believe?
- I’ll try it with pleasure.
- Good. If you were only physically ill and the doctor would advise you to take baths, or drink medicine, or go to the sea, you probably would not understand why this or that remedy should help you, but you would certainly obey and try it apply. Do exactly the same with what I advise you! Learn some time to think more about others than about yourself! This is the only way to salvation.
“But how do I do this?” After all, everyone thinks primarily about himself.
“You have to overcome this.” You must develop within yourself some indifference to your own well-being. We must learn to think: what an importance is in me! Only one remedy is suitable for this - you must learn to love someone so that the benefit of this person is more important to you than your own. I do not mean at all that you need to fall in love! Quite the opposite!
- Understand. But on whom should I try?
- Start with loved ones - with friends, relatives. You have a mother. She suffered a bereavement, feels lonely and needs comfort. Take care of her, do not leave her and try to become useful to her in something!
- We do not understand each other very well - my mother and I. This is hardly going to work out.
- Yes, if your goodwill is not enough for this, then, of course, it will not work! Old song about incomprehensibility! You do not have to think all the time that this or that one does not fully understand you and, perhaps, is not entirely fair to you! You must first try to understand others yourself, bring joy to others, be fair to others! Do it and start with your mother! You understand
they must say to themselves: life disgusted me anyway, so why not try this way! You have lost love for your own life, so do not spare it, take on some kind of burden, give up a bit of comfort!
- I'll try. You're right, I don’t care what I do, so why not do what you advise?
What touched and amazed me in his words was their coincidence with the fact that my father, in our last conversation with him, taught me as a worldly wisdom: to live for others and not to reckon with yourself! This teaching was directly contrary to my feeling of life, besides it gave the catechism and instructions to confirmation, which I, like any healthy young man, thought with disgust and contempt. But in the end, it was not about views and worldviews, but about a completely practical attempt to make a hard life more tolerable. I wanted to make this attempt.
I looked in surprise with the eyes of a man whom I had never taken seriously, and now recognized as an adviser, even as a doctor. But
Yes. You have a disease, which, unfortunately, is now in vogue and which you meet daily among intelligent people. Doctors, of course, do not know anything about this. It is akin to moral insanity, it can also be called individualism or imaginary loneliness. Modern books are full of it. Fantasy has infused you, as if you are alone, not a single person is interested in you, not a single person understands you. Is that not so?
“Approximately yes,” I admitted in surprise.
- You see. To someone in whom this disease is already sitting, a few disappointments are enough for him to believe that there is no relationship at all between him and other people, except for misunderstandings, and that each person, in essence, walks through life in complete loneliness, that never become truly understandable to others, nothing to share with them and impossible
to have anything in common. It even happens that such patients become arrogant and consider all other, healthy people who are still able to understand or love each other, for gregarious animals. If this disease became universal, humanity would inevitably die out. But it is found only in Central Europe and only in the upper classes. In young people, it is curable, it is even classified among the diseases of growth inevitable in youth.
His edifying, slightly ironic tone annoyed me a little. When he saw that I was not smiling and making no attempts to defend myself, a sadly kind expression again appeared on his face.
“I'm sorry,” he said gently. “You have the disease itself, not the common caricature of it.” But the remedy for its treatment does exist. After all, this is one imagination, that there are no bridges between the "I" and "you", that everyone goes his own way, lonely and incomprehensible. On the contrary, the general thing that exists between people is much more significant and more important than the fact that each individual person has his own and how he differs from others.
“Perhaps,” I said. “But what good is it for me to know?” I am not a philosopher, and my suffering is not that I cannot find the truth. I do not aspire to be a sage and thinker, but I just want to find an opportunity to live a little calmer and easier.
- So try it! No need to study books and build theories. But while you are sick, you must trust the doctor. Will you believe?
- I’ll try it with pleasure.
- Good. If you were only physically ill and the doctor would advise you to take baths, or drink medicine, or go to the sea, you probably would not understand why this or that remedy should help you, but you would certainly obey and try it apply. Do exactly the same with what I advise you! Learn some time to think more about others than about yourself! This is the only way to salvation.
“But how do I do this?” After all, everyone thinks primarily about himself.
“You have to overcome this.” You must develop within yourself some indifference to your own well-being. We must learn to think: what an importance is in me! Only one remedy is suitable for this - you must learn to love someone so that the benefit of this person is more important to you than your own. I do not mean at all that you need to fall in love! Quite the opposite!
- Understand. But on whom should I try?
- Start with loved ones - with friends, relatives. You have a mother. She suffered a bereavement, feels lonely and needs comfort. Take care of her, do not leave her and try to become useful to her in something!
- We do not understand each other very well - my mother and I. This is hardly going to work out.
- Yes, if your goodwill is not enough for this, then, of course, it will not work! Old song about incomprehensibility! You do not have to think all the time that this or that one does not fully understand you and, perhaps, is not entirely fair to you! You must first try to understand others yourself, bring joy to others, be fair to others! Do it and start with your mother! You understand
they must say to themselves: life disgusted me anyway, so why not try this way! You have lost love for your own life, so do not spare it, take on some kind of burden, give up a bit of comfort!
- I'll try. You're right, I don’t care what I do, so why not do what you advise?
What touched and amazed me in his words was their coincidence with the fact that my father, in our last conversation with him, taught me as a worldly wisdom: to live for others and not to reckon with yourself! This teaching was directly contrary to my feeling of life, besides it gave the catechism and instructions to confirmation, which I, like any healthy young man, thought with disgust and contempt. But in the end, it was not about views and worldviews, but about a completely practical attempt to make a hard life more tolerable. I wanted to make this attempt.
I looked in surprise with the eyes of a man whom I had never taken seriously, and now recognized as an adviser, even as a doctor. But
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Крендель
