НЕЛЬЗЯ! РУГАГ! НАВЭЛЬ! ФУНТИК! НЕРЕСТ! УРА - запись 6 состоялась, несмотря на погоду!
НЕЛЬЗЯ!
Деревня Аин-Эль-Тюрк величиной примерно с город Пушкин (пригород Питера). Мы выходим в центр, чтобы купить карты оплаты для телефона номиналом в 1200 динар, зайти на рынок за оливками и домашними лепешками, овощами и запрещенным, но очень вкусным вином. Все это стоит копейки и отличается отменным качеством. Маленькие магазинчики на улицах набиты китайскими мисками и тряпками. Каждый раз, проходя мимо кафетерий, я не удерживаюсь, захожу и заказываю кафе «на вынос». Вокруг сидят мужчины в трениках, курят, говорят о политике и футболе. Я ловлю себя на том, что хочется приземлиться за какой-нибудь столик, взять маленький стаканчик кофе, сигарету и погрузиться в бесконечную игру слов, символов, жестов, звуков, улыбок и запахов. Но я знаю, что здесь это не возможно, что в таком кафе абсолютно недопустима белая женщина, в футболке с коротким рукавом и сигаретой. Это дерзость. И даже то, что здесь это НЕЛЬЗЯ - почему-то меня радует. Однажды я где-то вычитала, что воздержание от общества в котором ты живешь – это гораздо полезней, чем все другие виды самоограничений.
Мне казалось, что я уже знаю досконально весь этот рынок. Вот тут разделывают рыбу меч и продают кусочки тунца, вот тут самые красивые оливки и каперсы всех мастей, сортов и размеров, бараньи туши, выпотрошенные желудки, похожие на кожаные мешочки, покрытые серым ворсом, мята, толстые луковицы фенхеля, салат, зеленый горох, перцы-мутанты, только что наловленные виноградные улитки, молодой картофель и вдруг передо мной возникает старушка в красивом длинном одеянии, с синей косынкой на голове. Она продает странные лаваши, насквозь промасленные и очень тонкие. Одни из них – более соленый – его полагается есть с супом, второй – менее соленый – хорошо подходит к кофе. Называется этот лаваш – РУГАГ. В традиционной алжирской кухне его крошат в тарелку и подают вместе с куриным бульоном и вареным яйцом. РУГАГ! – говорит бабка и улыбается. И это смешное и теплое слово мгновенно заменяет в моей голове ВСЕТЛЕН, который не давал мне покоя несколько дней.
Красное море…
Уже с неделю над средиземкой висит странное марево от которого хочется спать или сдохнуть. Рейсы из Орана и Алжира отменены. Все серьезно. Некоторые природные явления, типа Сирокко (ветер с песком из сахары) или Ослиное брюхо (серая дымка при температуре под 40 на Канарах) сводят людей с ума. Ты смотришь за окно, и видишь примерно то, что у тебя в душЕ. С этим не всегда хочется сталкиваться лицом к лицу.
Периодически вся прибрежная морская полоса окрашивается в красный цвет, волны вздымаются розовой пеной. Потрясающее зрелище. Официанты ресторана Альказар уверены на 98 процентов, что это рыбьи яйца. Именно на 98… Через несколько дней я узнаю от знакомых, что это действительно яйца или икра какой-то твари, типа каракатицы. Я представляю маленьких каракатиц, старательно рожающих красные шарики.
Сегодня с пляжа наконец-то пропал ржавый холодильник, который покоился там года два. Я видела с балкона, как он плывет куда-то вдаль среди миллионов красных икринок. На нем сидел одинокий арабский мальчик. Мне кажется, он был счастлив.
Очередные медитации.
Под нашим балконом однажды появился мальчик и попросил 5 динар. Я еще удивилась, почему так мало. Он скромно сказал, что ему хватит, и я швырнула монету. После обеда мы с Даниэлем собрались гулять, несмотря на сильный ветер. На пляже летали клубы песка, мы начали строить замок, украшая его пробочками и кусками пенопласта. Я пела песни, все которые знаю. И тут около нас снова появился этот самый мальчик, сел рядом и зачарованно слушал непонятные ему слова на чужом языке. Когда все вокруг останавливается, и нет ничего кроме голоса и моря, приходит гармония – теплое внутреннее спокойствие. Я вспомнила, как лет сто назад мы с Лехой и Настей прибыли на лодке к заповедному мысу Айя в Крыму. С собой у нас была палатка, надувная кровать, какая-то еда и котелок. Мы путешествовали по Крыму на маленькой синей машине, которую оставили на несколько дней в Балаклаве. Мы спали под открытым небом, готовили мидии в котелке, а ночью ложились на надувную кровать и Леха катал нас в темноте по волнам. И было ощущение, что ты плывешь в этой кровати по черной шелковой ленте в фантастическом черном пространстве. Днем мешанина мыслей притормаживалась, двигаться не хотелось, разве только купаться, когда становилось совсем жарко. И тогда я также сидела на берегу, покачивалась и мурлыкала почти про себя все, что взбредет в голову.
Африка – Не Африка.
Алжир оказывается странным многослойным явлением, в котором совсем не просто разобраться. Думаю, так всегда, если начинаешь с чем-то разбираться. Появляется множество «за» и «против», а затем выходят книги по психологии, философии, социологии и прочей муре… Так вот, в недавнем разговоре с алжирскими знакомыми мы пришли к выводу, что весь «африканский» мир не считает Алжир частью Африки. Это сложно объяснить, но действительно – тут совершенно другая атмосфера, другая культура, чуждая всему. Что-то отдельное, живущее своими законами, существующее кое-как без средств, и без какого-либо уровня жизни. Я не могу сказать, что я в Африке. Я, похоже, в другом измерении )))).
Почему Навэль была дурой?
Кто такая Навель? – спрашиваю я у Акима. – Elle est conne! – отвечает он с таким выражением, как будто это само собой разумеется (Дура она! (фр.)) Мы оба наливаем себе еще вина и он продолжает. – Понимаешь, они все живут в каком-то средневековье. Я ей понравился. И она сама предложила мне встречаться. Ну, я согласился, ничего такая девчонка, симпатичная. Знаешь, что значит слово «встречаться» у алжирских студенток 4-го курса? Это значит ходить в пиццерию и целоваться в кино, чтобы никто не видел. А знаешь что такое алжирский кинотеатр? Это синематека, где крутят советские, например, фильмы с переводом. И вот я несколько месяцев зажимался с Навель в синематеке. Ни один нормальный мужчина такое не выдержит, потому что у мужчин есть физиология, и она очень болит от таких «отношений». Более того, если ты «встречаешься» с девушкой, то можно забыть всех своих друзей, нужно уделять ей время и, конечно, копить деньги на свадьбу. Мой брат Адель недавно женился, потому что его задолбало ходить за ручку со своей подругой Мждой (это имя). Понятно, что они давно уже были в интимных отношениях, но ни религия, ни закон не позволяли им жить вместе в одной квартире. Только пройдя несколько обрядов (в Мечети, в загсе, у родственников с обеих сторон) вы наконец можете официально лечь в кровать и никто уже не сунет нос вам под одеяло. Иначе – один выход – синематека…
Детско-бабское.
В прошлые выходные Даниэль попал в волшебное место – настоящий парк с китайскими, облезлыми аттракционами. Его счастью и удивлению не было предела, как и моему. Я никогда не видела аттракционов по 10 динар (4 рубля), которые при этом еще и работают. Дальше мы решили купить детских шмоток. Я полагала, что если в Алжире так много рожают, значит и с одеждой для малышей все должно быть отлично. Как жестоко я ошибалась. В многочисленных магазинах весь выбор сводился к спортивным костюмам и синтетическим джемперам с блестками, также не на высоте оказалась детско-бабская сеть Giga (самый большой выбор одежды для беременных в Алжире). Что касается игрушек, то в Оране есть только один огромный магазин, где можно найти буквально все. Называется он «Пинокио» и там на пяти этажах в беспорядке пылятся велосипеды, коляски, кроватки, игрушки, соски и другие составляющие скучной жизни младенца. Я выбирала подарок для дочери моего друга – бармена Самира. На кассе, как водится, попросила красиво упаковать выбранное в подарочную бумагу (это включалось в стоимость покупки). Вот тут-то меня и поджидало главное западло. Из подсобки возник мужик, который спросил, в форме чего я хотела бы упаковку – в форме «конфеты» или «свертка»? Вопрос вогнал меня в ступор, но я собралась и выбрала конфету. Дальше минут десять я наблюдала борьбу человека с подарочной упаковкой. «Конфетой» оказалось нечто типа мятогог «фунтика» с огромным количеством скотча наверху.
Этим я, пожалуй, закончу сегодняшнюю запись. И из-за тумана я, пожалуй, даже ее перечитывать…))))
НЕЛЬЗЯ!
Деревня Аин-Эль-Тюрк величиной примерно с город Пушкин (пригород Питера). Мы выходим в центр, чтобы купить карты оплаты для телефона номиналом в 1200 динар, зайти на рынок за оливками и домашними лепешками, овощами и запрещенным, но очень вкусным вином. Все это стоит копейки и отличается отменным качеством. Маленькие магазинчики на улицах набиты китайскими мисками и тряпками. Каждый раз, проходя мимо кафетерий, я не удерживаюсь, захожу и заказываю кафе «на вынос». Вокруг сидят мужчины в трениках, курят, говорят о политике и футболе. Я ловлю себя на том, что хочется приземлиться за какой-нибудь столик, взять маленький стаканчик кофе, сигарету и погрузиться в бесконечную игру слов, символов, жестов, звуков, улыбок и запахов. Но я знаю, что здесь это не возможно, что в таком кафе абсолютно недопустима белая женщина, в футболке с коротким рукавом и сигаретой. Это дерзость. И даже то, что здесь это НЕЛЬЗЯ - почему-то меня радует. Однажды я где-то вычитала, что воздержание от общества в котором ты живешь – это гораздо полезней, чем все другие виды самоограничений.
Мне казалось, что я уже знаю досконально весь этот рынок. Вот тут разделывают рыбу меч и продают кусочки тунца, вот тут самые красивые оливки и каперсы всех мастей, сортов и размеров, бараньи туши, выпотрошенные желудки, похожие на кожаные мешочки, покрытые серым ворсом, мята, толстые луковицы фенхеля, салат, зеленый горох, перцы-мутанты, только что наловленные виноградные улитки, молодой картофель и вдруг передо мной возникает старушка в красивом длинном одеянии, с синей косынкой на голове. Она продает странные лаваши, насквозь промасленные и очень тонкие. Одни из них – более соленый – его полагается есть с супом, второй – менее соленый – хорошо подходит к кофе. Называется этот лаваш – РУГАГ. В традиционной алжирской кухне его крошат в тарелку и подают вместе с куриным бульоном и вареным яйцом. РУГАГ! – говорит бабка и улыбается. И это смешное и теплое слово мгновенно заменяет в моей голове ВСЕТЛЕН, который не давал мне покоя несколько дней.
Красное море…
Уже с неделю над средиземкой висит странное марево от которого хочется спать или сдохнуть. Рейсы из Орана и Алжира отменены. Все серьезно. Некоторые природные явления, типа Сирокко (ветер с песком из сахары) или Ослиное брюхо (серая дымка при температуре под 40 на Канарах) сводят людей с ума. Ты смотришь за окно, и видишь примерно то, что у тебя в душЕ. С этим не всегда хочется сталкиваться лицом к лицу.
Периодически вся прибрежная морская полоса окрашивается в красный цвет, волны вздымаются розовой пеной. Потрясающее зрелище. Официанты ресторана Альказар уверены на 98 процентов, что это рыбьи яйца. Именно на 98… Через несколько дней я узнаю от знакомых, что это действительно яйца или икра какой-то твари, типа каракатицы. Я представляю маленьких каракатиц, старательно рожающих красные шарики.
Сегодня с пляжа наконец-то пропал ржавый холодильник, который покоился там года два. Я видела с балкона, как он плывет куда-то вдаль среди миллионов красных икринок. На нем сидел одинокий арабский мальчик. Мне кажется, он был счастлив.
Очередные медитации.
Под нашим балконом однажды появился мальчик и попросил 5 динар. Я еще удивилась, почему так мало. Он скромно сказал, что ему хватит, и я швырнула монету. После обеда мы с Даниэлем собрались гулять, несмотря на сильный ветер. На пляже летали клубы песка, мы начали строить замок, украшая его пробочками и кусками пенопласта. Я пела песни, все которые знаю. И тут около нас снова появился этот самый мальчик, сел рядом и зачарованно слушал непонятные ему слова на чужом языке. Когда все вокруг останавливается, и нет ничего кроме голоса и моря, приходит гармония – теплое внутреннее спокойствие. Я вспомнила, как лет сто назад мы с Лехой и Настей прибыли на лодке к заповедному мысу Айя в Крыму. С собой у нас была палатка, надувная кровать, какая-то еда и котелок. Мы путешествовали по Крыму на маленькой синей машине, которую оставили на несколько дней в Балаклаве. Мы спали под открытым небом, готовили мидии в котелке, а ночью ложились на надувную кровать и Леха катал нас в темноте по волнам. И было ощущение, что ты плывешь в этой кровати по черной шелковой ленте в фантастическом черном пространстве. Днем мешанина мыслей притормаживалась, двигаться не хотелось, разве только купаться, когда становилось совсем жарко. И тогда я также сидела на берегу, покачивалась и мурлыкала почти про себя все, что взбредет в голову.
Африка – Не Африка.
Алжир оказывается странным многослойным явлением, в котором совсем не просто разобраться. Думаю, так всегда, если начинаешь с чем-то разбираться. Появляется множество «за» и «против», а затем выходят книги по психологии, философии, социологии и прочей муре… Так вот, в недавнем разговоре с алжирскими знакомыми мы пришли к выводу, что весь «африканский» мир не считает Алжир частью Африки. Это сложно объяснить, но действительно – тут совершенно другая атмосфера, другая культура, чуждая всему. Что-то отдельное, живущее своими законами, существующее кое-как без средств, и без какого-либо уровня жизни. Я не могу сказать, что я в Африке. Я, похоже, в другом измерении )))).
Почему Навэль была дурой?
Кто такая Навель? – спрашиваю я у Акима. – Elle est conne! – отвечает он с таким выражением, как будто это само собой разумеется (Дура она! (фр.)) Мы оба наливаем себе еще вина и он продолжает. – Понимаешь, они все живут в каком-то средневековье. Я ей понравился. И она сама предложила мне встречаться. Ну, я согласился, ничего такая девчонка, симпатичная. Знаешь, что значит слово «встречаться» у алжирских студенток 4-го курса? Это значит ходить в пиццерию и целоваться в кино, чтобы никто не видел. А знаешь что такое алжирский кинотеатр? Это синематека, где крутят советские, например, фильмы с переводом. И вот я несколько месяцев зажимался с Навель в синематеке. Ни один нормальный мужчина такое не выдержит, потому что у мужчин есть физиология, и она очень болит от таких «отношений». Более того, если ты «встречаешься» с девушкой, то можно забыть всех своих друзей, нужно уделять ей время и, конечно, копить деньги на свадьбу. Мой брат Адель недавно женился, потому что его задолбало ходить за ручку со своей подругой Мждой (это имя). Понятно, что они давно уже были в интимных отношениях, но ни религия, ни закон не позволяли им жить вместе в одной квартире. Только пройдя несколько обрядов (в Мечети, в загсе, у родственников с обеих сторон) вы наконец можете официально лечь в кровать и никто уже не сунет нос вам под одеяло. Иначе – один выход – синематека…
Детско-бабское.
В прошлые выходные Даниэль попал в волшебное место – настоящий парк с китайскими, облезлыми аттракционами. Его счастью и удивлению не было предела, как и моему. Я никогда не видела аттракционов по 10 динар (4 рубля), которые при этом еще и работают. Дальше мы решили купить детских шмоток. Я полагала, что если в Алжире так много рожают, значит и с одеждой для малышей все должно быть отлично. Как жестоко я ошибалась. В многочисленных магазинах весь выбор сводился к спортивным костюмам и синтетическим джемперам с блестками, также не на высоте оказалась детско-бабская сеть Giga (самый большой выбор одежды для беременных в Алжире). Что касается игрушек, то в Оране есть только один огромный магазин, где можно найти буквально все. Называется он «Пинокио» и там на пяти этажах в беспорядке пылятся велосипеды, коляски, кроватки, игрушки, соски и другие составляющие скучной жизни младенца. Я выбирала подарок для дочери моего друга – бармена Самира. На кассе, как водится, попросила красиво упаковать выбранное в подарочную бумагу (это включалось в стоимость покупки). Вот тут-то меня и поджидало главное западло. Из подсобки возник мужик, который спросил, в форме чего я хотела бы упаковку – в форме «конфеты» или «свертка»? Вопрос вогнал меня в ступор, но я собралась и выбрала конфету. Дальше минут десять я наблюдала борьбу человека с подарочной упаковкой. «Конфетой» оказалось нечто типа мятогог «фунтика» с огромным количеством скотча наверху.
Этим я, пожалуй, закончу сегодняшнюю запись. И из-за тумана я, пожалуй, даже ее перечитывать…))))
NOT! RUGAG! NAVEL! FUNTIK! SPAWNING! Hurray - record 6 took place, despite the weather!
NOT!
The village of Ain-El-Turk is about the size of the city of Pushkin (a suburb of St. Petersburg). We go to the center to buy payment cards for a phone with a face value of 1,200 dinars, go to the market for olives and homemade cakes, vegetables and banned, but very tasty wine. All this costs a penny and is of excellent quality. Small shops in the streets are filled with Chinese bowls and rags. Each time, passing the cafeteria, I can not resist, I go in and order a cafe "takeaway". Around are men in training, smoking, talking about politics and football. I find myself wanting to land at some table, take a small cup of coffee, a cigarette and immerse yourself in an endless play of words, symbols, gestures, sounds, smiles and smells. But I know that it’s not possible here, that in such a cafe a white woman in a short-sleeved T-shirt and a cigarette is absolutely unacceptable. This is insolence. And even the fact that here it is IMPOSSIBLE - for some reason makes me happy. Once I read somewhere that abstinence from the society in which you live is much more useful than all other forms of self-restraint.
It seemed to me that I already know thoroughly this entire market. Here they cut a sword fish and sell pieces of tuna, here are the most beautiful olives and capers of all stripes, varieties and sizes, mutton carcasses, gutted stomachs, like leather bags covered with gray pile, mint, thick fennel bulbs, salad, green peas, mutant peppers, freshly caught grape snails, young potatoes and suddenly an old woman appears in front of me in a beautiful long robe, with a blue scarf on her head. She sells strange pita bread, oiled and very thin. Some of them - more salty - they are supposed to eat with soup, the second - less salty - goes well with coffee. This lavash is called - RUGAG. In traditional Algerian cuisine, it is crushed on a plate and served with chicken broth and boiled egg. RUGAG! - says the grandmother and smiles. And this ridiculous and warm word instantly replaces in my head ARE VETLIN, which did not give me rest for several days.
Red sea…
For a week now, a strange haze has been hanging over the Mediterranean that makes you want to sleep or die. Flights from Oran and Algeria canceled. All is serious. Some natural phenomena, such as Cirocco (wind with sand from sugar) or Donkey's belly (gray haze at a temperature below 40 in the Canaries) drive people crazy. You look out the window, and you see something about what is in your soul. I don’t always want to face this.
Periodically, the entire coastal sea strip turns red, the waves heave with pink foam. Awesome sight. The waiters of the Alcazar restaurant are 98 percent sure that they are fish eggs. It was at 98 ... A few days later I learn from acquaintances that these are really eggs or caviar of some kind of creature, such as cuttlefish. I imagine little cuttlefish carefully giving birth to red balls.
Today, the rusty refrigerator that has been resting there for two years has finally disappeared from the beach. I saw from the balcony how it swims off into the distance among millions of red eggs. A lone Arab boy sat on it. I think he was happy.
Another meditation.
A boy appeared under our balcony one day and asked for 5 dinars. I was still surprised why so few. He modestly said that he had enough, and I threw a coin. After lunch, Daniel and I went for a walk, despite the strong wind. Sandbags flew on the beach, we began to build a castle, decorating it with corks and pieces of polystyrene. I sang songs that I know all. And then this very boy appeared again near us, sat next to him and, fascinated, listened to words incomprehensible to him in a foreign language. When everything around stops, and there is nothing but a voice and the sea, harmony comes - a warm inner calm. I remembered how, a hundred years ago, Lech and Nastya and I arrived in a boat on the cape Aya in the Crimea. We had a tent, an inflatable bed, some food and a bowler. We traveled around the Crimea in a small blue car, which we left for several days in Balaklava. We slept in the open air, cooked mussels in a bowler hat, and at night we lay on an inflatable bed and Leha rolled us in the dark along the waves. And it felt like you were floating in this bed on a black silk ribbon in a fantastic black space. During the day, a mishmash of thoughts slowed down, I didn’t want to move, except to swim, when it got really hot. And then I also sat on the shore, swayed and purred almost to myself everything that wandered into my head.
Africa - Not Africa.
Algeria turns out to be a strange multilayer phenomenon, which is not at all easy to figure out. I think that is always the case if you start to deal with something. There are many pros and cons, and then books on psychology, philosophy, sociology and other things come out ... So, in a recent conversation with Algerian acquaintances, we came to the conclusion that the entire "African" world does not consider Algeria to be part of Africa. It is difficult to explain, but really - there are owls
NOT!
The village of Ain-El-Turk is about the size of the city of Pushkin (a suburb of St. Petersburg). We go to the center to buy payment cards for a phone with a face value of 1,200 dinars, go to the market for olives and homemade cakes, vegetables and banned, but very tasty wine. All this costs a penny and is of excellent quality. Small shops in the streets are filled with Chinese bowls and rags. Each time, passing the cafeteria, I can not resist, I go in and order a cafe "takeaway". Around are men in training, smoking, talking about politics and football. I find myself wanting to land at some table, take a small cup of coffee, a cigarette and immerse yourself in an endless play of words, symbols, gestures, sounds, smiles and smells. But I know that it’s not possible here, that in such a cafe a white woman in a short-sleeved T-shirt and a cigarette is absolutely unacceptable. This is insolence. And even the fact that here it is IMPOSSIBLE - for some reason makes me happy. Once I read somewhere that abstinence from the society in which you live is much more useful than all other forms of self-restraint.
It seemed to me that I already know thoroughly this entire market. Here they cut a sword fish and sell pieces of tuna, here are the most beautiful olives and capers of all stripes, varieties and sizes, mutton carcasses, gutted stomachs, like leather bags covered with gray pile, mint, thick fennel bulbs, salad, green peas, mutant peppers, freshly caught grape snails, young potatoes and suddenly an old woman appears in front of me in a beautiful long robe, with a blue scarf on her head. She sells strange pita bread, oiled and very thin. Some of them - more salty - they are supposed to eat with soup, the second - less salty - goes well with coffee. This lavash is called - RUGAG. In traditional Algerian cuisine, it is crushed on a plate and served with chicken broth and boiled egg. RUGAG! - says the grandmother and smiles. And this ridiculous and warm word instantly replaces in my head ARE VETLIN, which did not give me rest for several days.
Red sea…
For a week now, a strange haze has been hanging over the Mediterranean that makes you want to sleep or die. Flights from Oran and Algeria canceled. All is serious. Some natural phenomena, such as Cirocco (wind with sand from sugar) or Donkey's belly (gray haze at a temperature below 40 in the Canaries) drive people crazy. You look out the window, and you see something about what is in your soul. I don’t always want to face this.
Periodically, the entire coastal sea strip turns red, the waves heave with pink foam. Awesome sight. The waiters of the Alcazar restaurant are 98 percent sure that they are fish eggs. It was at 98 ... A few days later I learn from acquaintances that these are really eggs or caviar of some kind of creature, such as cuttlefish. I imagine little cuttlefish carefully giving birth to red balls.
Today, the rusty refrigerator that has been resting there for two years has finally disappeared from the beach. I saw from the balcony how it swims off into the distance among millions of red eggs. A lone Arab boy sat on it. I think he was happy.
Another meditation.
A boy appeared under our balcony one day and asked for 5 dinars. I was still surprised why so few. He modestly said that he had enough, and I threw a coin. After lunch, Daniel and I went for a walk, despite the strong wind. Sandbags flew on the beach, we began to build a castle, decorating it with corks and pieces of polystyrene. I sang songs that I know all. And then this very boy appeared again near us, sat next to him and, fascinated, listened to words incomprehensible to him in a foreign language. When everything around stops, and there is nothing but a voice and the sea, harmony comes - a warm inner calm. I remembered how, a hundred years ago, Lech and Nastya and I arrived in a boat on the cape Aya in the Crimea. We had a tent, an inflatable bed, some food and a bowler. We traveled around the Crimea in a small blue car, which we left for several days in Balaklava. We slept in the open air, cooked mussels in a bowler hat, and at night we lay on an inflatable bed and Leha rolled us in the dark along the waves. And it felt like you were floating in this bed on a black silk ribbon in a fantastic black space. During the day, a mishmash of thoughts slowed down, I didn’t want to move, except to swim, when it got really hot. And then I also sat on the shore, swayed and purred almost to myself everything that wandered into my head.
Africa - Not Africa.
Algeria turns out to be a strange multilayer phenomenon, which is not at all easy to figure out. I think that is always the case if you start to deal with something. There are many pros and cons, and then books on psychology, philosophy, sociology and other things come out ... So, in a recent conversation with Algerian acquaintances, we came to the conclusion that the entire "African" world does not consider Algeria to be part of Africa. It is difficult to explain, but really - there are owls
У записи 6 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Darya Snail
