Всем, для кого слово «деревня» - не просто - Запись на стене пользователя Darya Snail в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Darya Snail

Всем, для кого слово «деревня» - не просто слово.

Вот так всегда: тебя просят написать совершенно конкретный материал о деревенской библиотеке для газеты "Озёрный край", а ты порешь матерную отсебятину про покойников, портал и потерю невинности (ППП). Ну какой ты журналист? (с)

1. Как Даша приехала в «Тауэр».

Шесть утра. В Лихославле ещё темно. На здании вокзала стоит огромный аист. У меня есть ровно 5 минут, чтобы перепрыгнуть из торжковской в бологовскую электричку, и почти всё это время я трачу на то, чтобы убедиться, что аист – не чучело. Наливаю из термоса крепко заваренную ромашку, достаю "крутое" яйцо и смотрю на "русскую пустоту", проносящуюся за окном. В тверской области все как-то существует само, мокнет от дождя, покрывается инеем или цветёт. Само в себе бытие.

Бологое. Аномальные для сентября +30. На вокзале покупаю шлепок пюре и по-провинциальному бадяжный эКспрессо. На автобусной остановке около Первомайского моста мы встречаемся с "культурным слоем" деревни Медведево - Галиной Викторовной и садимся на автобус до «Тауэра». Викторовна одета в шерстяное и обтекает потом ей "худо", я и сама начинаю плавиться.

"Тауэром" Галина Викторовна зовёт школу в деревне Медведево. Мне, никогда не бывавшей в Лондоне, сложно сказать почему. Наверное, потому что она одиноко и очень культурно возвышается среди деревянных коричнево-бордовых домиков, столь характерных по цвету для этой местности. Галина работает в «Тауэре» библиотекарем, учителем таких тонких материй как этика и религиоведение, водит экскурсии по детскому краеведческому музею, который сама же и организовала. Ну чем не московский арт-куратор Ольга Свиблова?

Мы заходим в школьный музей с несколькими третьеклассниками. У всех смуглая кожа и светлые волосы. Галина демонстрирует найденные где-то коромысла, сито, потемневшие от времени щётки, прялки и другие артефакты. Я отделяюсь от группы и сажусь в углу, возле книжного шкафа. Смотрю архивы, записи медведевских старожилов, фотографии. Непривычно быстро пролетает время экскурсии, гремит жуткий школьных звонок, который я не слышала уже лет десять. Мы с Галиной отправляемся в столовку. Синие клеёнки, стены в намалёванных цветах, женщины в белых фартуках с отсутствующим взглядом (как у них это получается без базовых знаний по медитации?), чёрствые булки с маком и кляксой глазури, поднос творожной запеканки со смуглой кожей наверху, странный напиток серого цвета, который по общепитовским нормам соответствует названию "чай". Галина пьёт быстро, закусывает булкой, она немного "подсохла", успокоилась, на щеках румянец. Красивая и совершенно упоротая идеей краеведения, воспитания молодых нравов, распространения культуры чтения.

- Не забудь написать в статье, - говорит она с небольшой одышкой вдохновлённого человека, - что у нас тут везде "Порталы". По всей Тверской области! Вот, например, у нас в Прудах. Пошли мы как-то с Гудковым (так по фамилии она зовет мужа) в лес, я от него немного отстала и понимаю, что стою в какой-то странной зоне. И как будто эта зона меня затягивает, я Гудкову кричу, а он меня не слышит и не видит, хотя я совсем рядом. Возвращаемся обратно через поле: и я отчётливо боковым зрением наблюдаю Лик. Поворачиваюсь - ничего, а боковым - опять Святой Лик.

Мне вспоминается книжка, которую я только что листала в музее: Рерихи в Тверской области. Они здесь и курганы раскапывали, и источники разные открывали и, судя по всему, тоже искали «Порталы»...

После обеда мы отправляемся в библиотеку. Раньше она занимала огромное здание из красного кирпича около станции Медведево. Летом я могла часами рыться на полках, перечитала всего Бунина, Эдгара По, Проспера Мэриме, начинала несколько раз «Анжелику маркизу ангелов», но не пошло... Станцию развалили и растащили на дрова, а библиотеку вытеснили в школу и соединили с детской. Галина оформляет детям учебники, дальше ей нужно отнести несколько "взрослых" книг местным бабушкам, которые уже не могут ходить и, видимо, не хотят смотреть телевизионную парашу. - Это, объясняет Галина, - что-то типа социальной работы. Я же не просто книги приношу, я выслушиваю их истории, советую, что почитать, воспитываю вкус к классике!

Из историй, которые деревенские бабушки рассказывают в обмен на "Тихий Дон" можно сделать сборник бытовых триллеров. Одна женщина, например, в послевоенное время осталась с годовалым ребёнком на руках. Есть было нечего. Мужчины не было. Решила убить и себя, и ребёнка. Ну а чо? Добрые соседи посоветовали отличный способ: протопить печь и затем сунуть в неё кусок хозяйственного мыла, закрыть все заслонки и лечь спать. Вечером она уложила малыша и всё сделала по инструкции. Легла в кровать. Мыло завоняло. И пришло осознание, что происходит какая-то хуйня. И что надо жить. Вопреки самой жизни. Остальные истории ещё хлеще. Но не буду отбирать у Галины Викторовны хлеб - книжку с триллерами она обещала написать сама.

2. Как Даша попадает в «Портал».

Со станции Медведево я иду пешком через множество железнодорожных путей и оказываюсь в пресловутом «Портале». В собственном дополнительном детстве. Дополнительном, потому что в Медведево мы всегда приезжали после столичной выхолощенной жизни. В августе здесь всё обнулялось: новые друзья, новые события, всё стояло «на паузе» с прошлого августа и продолжалось опять в момент приезда.

Я падаю на деревянное обшарпанное крыльцо и перестаю быть. «Портал» поглощает меня целиком. Открываю коричневую деревянную дверь и чувствую ... Холод. Это не просто холод нетопленного дома, это холод чего-то навсегда потерянного, что изымается незаметно и в директивном порядке у каждого за право считаться "взрослым". Распахиваю маленькие форточки, и в дом врывается тёплый воздух. Дом жадно дышит, как любовник, наконец-то дорвавшийся до желанного тела.

Старозаветный ртутный градусник около кровати с перинами "встаёт". Я включаю трещащее радио, наполняю пластмассовый чайник тверской водой с характерным запахом железа и оранжевым оттенком, заглядываю в комод, чтобы переодеться "в домашнее".

Кто знает, что такое комод - пусть поднимет руку. В комоде живут альбомы с чёрно-белыми фотографиями, шерсть и спицы, пакетики семян, набор для штопки с деревянным "грибком", набор игры "Лото" со смешными бочонками и распушившимися от времени картонными карточками, выглаженные простыни и наволочки, открытки, немецкий набор мельхиоровых вилок и, конечно, одежда. Та, которая не имеет в мегаполисе вообще никакого смысла: ситцевый халат для похода в баню, треники для прополки, кофта для леса с длинным рукавом "чтоб не сожрали комары", носки дырявые, которые надеваются поверх нормальных при хождении в галошах или сапогах на размер больше. Также на меня выпадают чёрные полубосоножки на огромном каблуке, чёрный топ и мини-юбка. Это подлинник моего костюма для дискотеки "Вояж" 15-ти летней давности.

Недолго думая, я срываю с себя всё, в чём приехала, и без труда проскальзываю в вещи из комода. Какую мотивацию надо было иметь, чтобы вечером, по песку и камням шагать на цирлах через всю деревню. Я стою перед длиннющим, в потолок, немецким зеркалом, и мне опять 15. Я вглядываюсь в своё, прямо скажем, страшненькое отражение, подкрашиваю, подвожу, подвиваю, пока отражение не становится сносным. Через несколько часов в жарком клубе бологовской фабрики-кухни моя красота растекается без остатка, и вот опять: тыква, мыши, где-то потерянный хрустальный башмачок и всё прочее. Дом прогрелся окончательно. Я одета и готова двинуть в клуб. Но нет клуба. Нет тех, с кем туда идти, нет бабушки, зудящей над ухом, чтобы вернулась хотя бы в 3 ночи... Портал выплёвывает меня обратно. Я падаю на стул, рыдая. Комод продолжает фонтанировать тряпками. Карнавал в разгаре. Вот голубая футболка и джинсовые шорты. Этот костюм значит для меня ещё больше.

Августовский день. Мы на карьере. Купаемся. Я и Лёха. Лёха - это собирательный образ эдакого деревенского ёбаря-террориста: светлые волосы, загорелый, голубоглазый, очень красивый и очень наглый. Он знает, где добыть самогон и анашу, у него есть мопед, он ездит с мужиками в какое-то загадочное "ночное" и часто предлагает присоединиться, таинственно подмигивая, он приглашает на медленный танец под знаменитый саундтрек Селин Дион и кладет руку ниже талии со знанием дела. Короче, Лёха крут! Мы вроде бы дети, но... Этот невыносимо болезненный и сладкий период 15-ти лет, когда ты ёще любишь кукол, но уже ощущаешь внутри потустороннюю энергию. Телесную, неосознанную, очень сильную.

Мы идем за руку через борщевики к водонапорной медведевской башне красного кирпича. Я в джинсовых шортах, в мокром после купания голубом топике. Очень жарко внутри и снаружи, очень страшно и весело, очень хочется перешагнуть ту грань, о которой написано в интимной рубрике «Cool-girl». В башне темно. Я вижу старую кровать с полосатым матрасом. Кто её сюда приволок? Откуда Лёха знает это место? Впрочем, какая разница? ...

В тот день я ничего не поняла. Совсем ничего. Я помню, что где-то глубоко во мне случилось "маленькое-тёплое-приятное", но боли было гораздо больше. Боли и абсурда. Лёхины всхлипы, шлепки, мой риторический вопрос: "и вот эта вот неуклюжая, склизкая фигня называется сексом?"

Хватит с меня карнавалов. Я стягиваю роковые шорты, надеваю мамин халат, и иду заваривать "нескафе-3-в-одном".
С комодом разобрались. Теперь о серванте. Кто помнит, что должно в нём быть? Щипчики для раскусывания уже не существующих в природе сахарных голов, крошки, сладкий запах, блюдца и чашки анти-икеевского дизайна, монпансье вековой выдержки в железных коробочках с ярким рисунком, настойка Кедровая или ещё какая-нибудь, растворимый кофе в железной банке, Нурри, Гиты и один Доширак...

Сажусь на крыльцо с чашкой, снова залипаю. Вокруг дома соседей. В деревне и стар, и млад умирают одинаково просто. И затем всё зарастает травой. Борщевиками покрываются истории целых семей. Кажется, если эту траву выдрать с корнем, то всё возвратится. Покойников несут на кладбище в открытых гробах, за ними идет оркестр, а мне 10 лет, и я в ужасе наблюдаю эти процессии и

To everyone for whom the word "village" is not just a word.

That's always the case: you are asked to write very specific material about the village library for the Ozerny Krai newspaper, and you will cut an obscene gag about the dead, the portal and the loss of innocence (PPP). Well, what kind of journalist are you? (with)

1. How Dasha arrived at the Tower.

Six in the morning. It is still dark in Likhoslavl. On the station building is a huge stork. I have exactly 5 minutes to jump from the Torzhkovskaya to the Bologovka train, and I spend almost all this time trying to make sure that the stork is not a stuffed animal. I pour a hot-brewed camomile from a thermos, take out a "cool" egg and look at the "Russian emptiness" sweeping outside the window. In the Tver region everything somehow exists by itself, it gets wet from the rain, covered with hoarfrost or blooms. Being in itself.

Bogo. Abnormal for September +30. At the station, I buy a slap of mashed potatoes and a provincial badyazhny expresso. At the bus stop near Pervomaisky Bridge, we meet with the "cultural layer" of the village of Medvedevo - Galina Viktorovna and take the bus to the Tower. Viktorovna is dressed in woolen clothes and then wraps around her “bad”, I myself begin to melt.

"Tower" Galina Viktorovna calls a school in the village of Medvedevo. It’s hard for me, who have never been to London, to say why. Probably because it is lonely and very culturally towered among the wooden brown-burgundy houses that are so characteristic in color for this area. Galina works at the Tower as a librarian, a teacher of such delicate matters as ethics and religious studies, guides tours of the children's museum of local lore, which she herself organized. Why not Moscow art curator Olga Sviblova?

We go into the school museum with several third graders. All have dark skin and fair hair. Galina demonstrates rockers, a sieve found somewhere, brushes darkened from time to time, spinning wheels and other artifacts. I separate from the group and sit in the corner, near the bookcase. I look at archives, records of Medvedev old-timers, photographs. The time of the excursion flies unusually quickly, an eerie school bell rings, which I have not heard for ten years. Galina and I set off for the canteen. Blue oilcloths, painted walls, women in white aprons with an absent look (how can they do this without basic knowledge of meditation?), Stale rolls with poppy seeds and a blot of glaze, a tray of cottage cheese casserole with dark skin at the top, a strange gray drink, which, according to catering standards, corresponds to the name "tea". Galina drinks quickly, bites a roll, she “dried up” a little, calmed down, a blush on her cheeks. Beautiful and completely stunned by the idea of local history, the education of young morals, the spread of reading culture.

“Don’t forget to write in the article,” she says with a short breath of an inspired person, “that we have Portals everywhere.” Throughout the Tver region! Here, for example, in our Ponds. Once we went with Gudkov (so by name she calls her husband) into the forest, I was a little behind him and I understand that I am standing in some strange zone. And as if this zone was pulling me in, I shouted to Gudkov, but he did not hear and did not see me, although I was very close. We return back through the field: and I clearly observe Lik with a side vision. I turn around - nothing, but laterally - again the Holy Face.

I remember a book that I just leafed through in a museum: Roerichs in the Tver Region. They dug mounds here, and opened different sources and, apparently, also searched for “Portals” ...

After lunch, we go to the library. She used to occupy a huge red brick building near Medvedevo Station. In the summer I could rummage for hours on the shelves, re-read the whole of Bunin, Edgar Allan Poe, Prosper Maryme, started several times “Angelica Marquise of the Angels”, but it didn’t go ... The station was ruined and stolen for firewood, and the library was ousted to school and connected to the nursery. Galina prepares textbooks for children, then she needs to take several “adult” books to local grandmothers, who can no longer walk and, apparently, do not want to watch a television bucket. - This, explains Galina, is a kind of social work. I'm not just bringing books, I listen to their stories, advise what to read, cultivate a taste for classics!

From the stories that village grandmothers tell in exchange for The Quiet Don, you can make a collection of domestic thrillers. One woman, for example, in the post-war period was left with a one-year-old child in her arms. There was nothing. There were no men. I decided to kill myself and the child. Well, what? Good neighbors advised a great way: to melt the stove and then put a piece of laundry soap in it, close all the dampers and go to bed. In the evening, she laid the baby down and did everything according to the instructions. She went to bed. The soap stank. And the realization came that some kind of bullshit was happening. And what you need to live. Contrary to life itself. The rest of the stories are even worse. But I will not take away bread from Galina Viktorovna - she promised to write a book with thrillers herself.

2. How Dasha gets into the "Portal".

From Medvedevo station, I walk through many railway tracks and find myself in