Продолжаю читать Рождественского. Он невероятно прост и мудр, его слова не касаются земли. Читая его - хочется улыбаться. А говорит он своим невесомым, простым слогом о самых непростых вещах. И говорит так, что после каждого стихотворения переосмысливаешь жизнь.
Баллада о красках
Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим,
словно апельсины на снегу.
Мать шутила,
мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила...»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным,
будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она,
говорила:
«Слишком ночь была черна!..»
В сорок первом,
в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс.
И ушли.
Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь
и черный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла,
воевали до победы.
Мать ждала.
Не гневила,
не кляла она судьбу.
Похоронка
обошла её избу.
Повезло ей.
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей.
Повезло ей!
Повезло!—
Оба сына
воротилися в село.
Оба сына.
Оба-двое.
Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы —
смертельной белизны!
Видно, много
белой краски
у войны.
1972
Роберт Рождественский
Баллада о красках
Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим,
словно апельсины на снегу.
Мать шутила,
мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила...»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным,
будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она,
говорила:
«Слишком ночь была черна!..»
В сорок первом,
в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс.
И ушли.
Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь
и черный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла,
воевали до победы.
Мать ждала.
Не гневила,
не кляла она судьбу.
Похоронка
обошла её избу.
Повезло ей.
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей.
Повезло ей!
Повезло!—
Оба сына
воротилися в село.
Оба сына.
Оба-двое.
Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы —
смертельной белизны!
Видно, много
белой краски
у войны.
1972
Роберт Рождественский
I continue to read Rozhdestvensky. He is incredibly simple and wise; his words do not touch the earth. Reading it - I want to smile. And he says with his weightless, simple syllable about the most difficult things. And he says that after each poem you rethink life.
Paint Ballad
He was red
like a saffron mushroom.
Redhead
like oranges in the snow.
Mother was joking
mother was fun:
"I gave birth to a son from the sun ..."
And the other was black and black with her.
Black
like a charred pitch.
She laughed at the questions,
said:
"The night was too black! .."
In the forty-first,
in the forty memorable year
shouted reproducers trouble.
Both sons, two or two, the salt of the Earth -
bowed to my mother in the waist.
And they left.
I had a chance to smell young in battle
red furious fire
and black smoke
the evil greens of stagnant fields
gray color of frontline hospitals.
Both sons, two, two, two wings,
fought to victory.
Mother was waiting.
Not angry
she did not curse fate.
Funeral
walked around her hut.
Lucky for her.
Happiness suddenly came.
Lucky one to three villages around.
Lucky for her.
Lucky her!
Lucky! -
Both sons
returned to the village.
Both sons.
Both two.
Flesh and become.
Golden orders do not count.
Sons sit side by side - shoulder to shoulder.
Legs are intact, arms are intact - what else?
They drink green wine, as was the custom ...
Both have changed hair color.
Steel hair -
deadly whiteness!
Seen a lot
white paint
at the war.
1972
Robert Christmas
Paint Ballad
He was red
like a saffron mushroom.
Redhead
like oranges in the snow.
Mother was joking
mother was fun:
"I gave birth to a son from the sun ..."
And the other was black and black with her.
Black
like a charred pitch.
She laughed at the questions,
said:
"The night was too black! .."
In the forty-first,
in the forty memorable year
shouted reproducers trouble.
Both sons, two or two, the salt of the Earth -
bowed to my mother in the waist.
And they left.
I had a chance to smell young in battle
red furious fire
and black smoke
the evil greens of stagnant fields
gray color of frontline hospitals.
Both sons, two, two, two wings,
fought to victory.
Mother was waiting.
Not angry
she did not curse fate.
Funeral
walked around her hut.
Lucky for her.
Happiness suddenly came.
Lucky one to three villages around.
Lucky for her.
Lucky her!
Lucky! -
Both sons
returned to the village.
Both sons.
Both two.
Flesh and become.
Golden orders do not count.
Sons sit side by side - shoulder to shoulder.
Legs are intact, arms are intact - what else?
They drink green wine, as was the custom ...
Both have changed hair color.
Steel hair -
deadly whiteness!
Seen a lot
white paint
at the war.
1972
Robert Christmas
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ирина Косторева
