Как стемнеет, одеться потеплее, выйти во двор, чтобы послушать соловья, поющего у пруда, поворошить палкой несколько уже упавших в пруд звезд, сесть на скамейку, почесать за ухом немедленно оказавшуюся рядом собаку, и, вместо того, чтобы заслушаться, засмотреться на собственное окно, освещенное изнутри настольной лампой, воображая за тюлевыми занавесками камин вместо электрического обогревателя; висящую на стене вместо отрывного календаря картину маслом, изображающую маленький средневековый городок где-нибудь в Тоскане или Умбрии;
.
дубовые книжные шкафы, уставленные старинными фолиантами, переплетенными в тисненую телячью кожу, вместо нескольких пачек старых журналов, сваленных в углу; висящее над кожаным диваном бельгийское охотничье ружье с серебряной насечкой вместо дешевого китайского спиннинга с запутанной навсегда леской;
.
и вместо компьютерного стола с ноутбуком, на котором, кроме ноутбука, еле-еле умещается кружка с чаем, а чай с коньяком уже не втискивается, большой письменный стол, обитый зеленым сукном, с тяжелой хрустальной чернильницей, ножом для разрезания бумаги, песочницей, с настоящим Иваном Сергеевичем, сидящим за столом в кресле и задумчиво вертящим в пальцах гусиное перо;
.
воображать, как он пишет не какую-нибудь ерунду о майской ночи, не о соловье, поющем у пруда, не о звездах, падающих с шипением в воду и оставляющих рваные черные дыры в зеленой ряске, а о маленькой собачке, которую приказала извести злая барыня, как повел ее топить несчастный глухонемой дворник, как бросил в воду, как ее спас нырявший мимо мальчик, как она выросла, как окончила экономический или даже юридический институт в Москве, как удачно вышла замуж, как устроилась на работу в хорошее место, но спуталась с каким-то театральным продюсером из провинции, бросила мужа, место главбуха или нотариуса, уехала с продюсером в другой город, стала домохозяйкой, потом продюсер поехал в Москву набирать труппу и там бог знает от чего скоропостижно умер, а она вышла замуж за человека, продававшего лес за границу,
.
потом умер лесоторговец, то ли простудившись от того, что зимой без шапки давал взятку таможеннику, то ли от того, что перешел другим лесоторговцам дорогу в неположенном месте, то ли простудился до смерти от того, что перешел, и она стала жить с ветеринаром, снимавшим у нее комнату и воспитывать его ребенка от первого брака и все бы ничего, если бы ветеринар не приучил ее пить медицинский спирт, и она допилась до такой степени, что теперь скачет вокруг скамейки и сует мне в нос свой перепачканный влажной землей и травой мячик, предлагая поиграть с ней в темноте, в двенадцатом часу ночи на берегу полного звезд пруда, в то время, как соловей поет так, что заслушался бы, если бы…
(с) Михаил бару
.
дубовые книжные шкафы, уставленные старинными фолиантами, переплетенными в тисненую телячью кожу, вместо нескольких пачек старых журналов, сваленных в углу; висящее над кожаным диваном бельгийское охотничье ружье с серебряной насечкой вместо дешевого китайского спиннинга с запутанной навсегда леской;
.
и вместо компьютерного стола с ноутбуком, на котором, кроме ноутбука, еле-еле умещается кружка с чаем, а чай с коньяком уже не втискивается, большой письменный стол, обитый зеленым сукном, с тяжелой хрустальной чернильницей, ножом для разрезания бумаги, песочницей, с настоящим Иваном Сергеевичем, сидящим за столом в кресле и задумчиво вертящим в пальцах гусиное перо;
.
воображать, как он пишет не какую-нибудь ерунду о майской ночи, не о соловье, поющем у пруда, не о звездах, падающих с шипением в воду и оставляющих рваные черные дыры в зеленой ряске, а о маленькой собачке, которую приказала извести злая барыня, как повел ее топить несчастный глухонемой дворник, как бросил в воду, как ее спас нырявший мимо мальчик, как она выросла, как окончила экономический или даже юридический институт в Москве, как удачно вышла замуж, как устроилась на работу в хорошее место, но спуталась с каким-то театральным продюсером из провинции, бросила мужа, место главбуха или нотариуса, уехала с продюсером в другой город, стала домохозяйкой, потом продюсер поехал в Москву набирать труппу и там бог знает от чего скоропостижно умер, а она вышла замуж за человека, продававшего лес за границу,
.
потом умер лесоторговец, то ли простудившись от того, что зимой без шапки давал взятку таможеннику, то ли от того, что перешел другим лесоторговцам дорогу в неположенном месте, то ли простудился до смерти от того, что перешел, и она стала жить с ветеринаром, снимавшим у нее комнату и воспитывать его ребенка от первого брака и все бы ничего, если бы ветеринар не приучил ее пить медицинский спирт, и она допилась до такой степени, что теперь скачет вокруг скамейки и сует мне в нос свой перепачканный влажной землей и травой мячик, предлагая поиграть с ней в темноте, в двенадцатом часу ночи на берегу полного звезд пруда, в то время, как соловей поет так, что заслушался бы, если бы…
(с) Михаил бару
As it gets dark, dress warmer, go out into the courtyard to listen to the nightingale singing by the pond, stick a few stars already fallen into the pond with a stick, sit on the bench, scratch the dog immediately next to it, and, instead of listening, look at your own a window illuminated from the inside by a table lamp, imagining a fireplace instead of an electric heater behind the curtains; an oil painting hanging on the wall instead of a tear-off calendar depicting a small medieval town somewhere in Tuscany or Umbria;
.
oak bookcases, lined with antique folios bound in embossed calfskin instead of a few bundles of old magazines piled in a corner; a Belgian hunting rifle hanging over a leather sofa with a silver notch instead of cheap Chinese spinning with forever tangled fishing line;
.
and instead of a computer table with a laptop, on which, besides a laptop, a mug of tea barely fits, and tea with cognac is no longer squeezed, a large desk, upholstered in green cloth, with a heavy crystal inkwell, a paper-cutting knife, a sandbox, with a real Ivan Sergeyevich sitting at a table in an armchair and thoughtfully turning a goose feather in his fingers;
.
to imagine how he writes not some nonsense about the night of May, not about the nightingale singing by the pond, not about the stars falling hissing into the water and leaving torn black holes in the green duckweed, but about the little dog that the evil lady ordered to lime how the unfortunate deaf-mute janitor led her to drown, how he threw him into the water, how a boy diving past saved her, how she grew up, how she graduated from an economic or even law institute in Moscow, how she married successfully, how she got a job in a good place, but got confused with some theater producer from the province, left her husband, the place of chief accountant or notary, left with the producer in another city, became a housewife, then the producer went to Moscow to recruit a troupe and there God knows why he died suddenly, and she married a man, selling wood abroad,
.
then the timber merchant died, either catching a cold from giving a bribe to a customs officer in the winter without a hat, or from crossing the road to other timber merchants in the wrong place, or catching a cold to death from crossing, and she began to live with a veterinarian, renting a room from her and raising his child from her first marriage and all would have been fine if the vet hadn’t taught her to drink alcohol, and she drank to such an extent that now she jumps around the bench and sticks a ball in my nose stained with moist soil and grass , offering to play with her in the dark, at twelve o'clock in the morning on the shore of a pond full of stars, while the nightingale sings in such a way that it would be heard if ...
(c) Mikhail Baru
.
oak bookcases, lined with antique folios bound in embossed calfskin instead of a few bundles of old magazines piled in a corner; a Belgian hunting rifle hanging over a leather sofa with a silver notch instead of cheap Chinese spinning with forever tangled fishing line;
.
and instead of a computer table with a laptop, on which, besides a laptop, a mug of tea barely fits, and tea with cognac is no longer squeezed, a large desk, upholstered in green cloth, with a heavy crystal inkwell, a paper-cutting knife, a sandbox, with a real Ivan Sergeyevich sitting at a table in an armchair and thoughtfully turning a goose feather in his fingers;
.
to imagine how he writes not some nonsense about the night of May, not about the nightingale singing by the pond, not about the stars falling hissing into the water and leaving torn black holes in the green duckweed, but about the little dog that the evil lady ordered to lime how the unfortunate deaf-mute janitor led her to drown, how he threw him into the water, how a boy diving past saved her, how she grew up, how she graduated from an economic or even law institute in Moscow, how she married successfully, how she got a job in a good place, but got confused with some theater producer from the province, left her husband, the place of chief accountant or notary, left with the producer in another city, became a housewife, then the producer went to Moscow to recruit a troupe and there God knows why he died suddenly, and she married a man, selling wood abroad,
.
then the timber merchant died, either catching a cold from giving a bribe to a customs officer in the winter without a hat, or from crossing the road to other timber merchants in the wrong place, or catching a cold to death from crossing, and she began to live with a veterinarian, renting a room from her and raising his child from her first marriage and all would have been fine if the vet hadn’t taught her to drink alcohol, and she drank to such an extent that now she jumps around the bench and sticks a ball in my nose stained with moist soil and grass , offering to play with her in the dark, at twelve o'clock in the morning on the shore of a pond full of stars, while the nightingale sings in such a way that it would be heard if ...
(c) Mikhail Baru
У записи 6 лайков,
0 репостов,
281 просмотров.
0 репостов,
281 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
