Берем летний вечер, дачу и самовар. Кипятим в самоваре воду, завариваем чай со смородиновым листом и мятой. Ставим самовар на стол в беседке.
.
Берем варенье, сваренное из собранной утром, с куста, жимолости и раскладываем его в вазочки. Вносим на блюде еще теплый, дышащий и только что не умеющий говорить съешь меня, пирог с капустой и яйцами. Вслед за блюдом несем жестяной, расписанный розами, жостовский поднос, на котором лежит груда сахарных крендельков и фигурных печений на один укус, привезенных из города.
.
Рядом с самоваром ставим бутыль с клубничной или вишневой наливкой и несколько крошечных стопочек. На всякий случай приносим из холодильника нарезанной ветчины, горчицы, пару банок баклажанной икры, урожая прошлого года, малосольных огурцов и буханку черного хлеба, нарезанную толстыми ломтями.*
.
Приглашаем соседей. Соседи приходят и приносят патефон, изготовленный на граммофонной фабрике в городе Ленинграде в тысяча девятьсот тридцать пятом году, заводят его, ставят пластинку с песней Оскара Фельцмана «Ландыши» и в тот момент, когда вы с ртом, набитым пирогом, ветчиной, малосольным огурцом, баклажанной икрой, с усами, липкими от вишневой или клубничной наливки начинаете подпевать Гелене Великановой, у вас на даче, летним вечером, в беседке образуется настоящее мещанское гнездо.
.
Не дворянское, для описания которого Ивану Сергеевичу Тургеневу понадобился целый роман, а мещанское. Оно очень хрупкое, это гнездо. Стоит только начать говорить о катастрофе в народном образовании и медицине, цитировать Бердяева и Хайдеггера, ужасаться действиям правительства, чертить на салфетках траектории падения в пропасть, беспрестанно курить, спорить до хрипоты, ставить на стол водку – как ваше уютное гнездо немедля превратится в тыкву унылых интеллигентских посиделок с пепельницей полной окурков, разбросанными по столу надкусанными крендельками и отвратительным вкусом во рту наутро.
* В отдельных случаях, предлагают даже и борщ, но только за тем, чтобы от него отказались.
Автор Михаил бару
.
Берем варенье, сваренное из собранной утром, с куста, жимолости и раскладываем его в вазочки. Вносим на блюде еще теплый, дышащий и только что не умеющий говорить съешь меня, пирог с капустой и яйцами. Вслед за блюдом несем жестяной, расписанный розами, жостовский поднос, на котором лежит груда сахарных крендельков и фигурных печений на один укус, привезенных из города.
.
Рядом с самоваром ставим бутыль с клубничной или вишневой наливкой и несколько крошечных стопочек. На всякий случай приносим из холодильника нарезанной ветчины, горчицы, пару банок баклажанной икры, урожая прошлого года, малосольных огурцов и буханку черного хлеба, нарезанную толстыми ломтями.*
.
Приглашаем соседей. Соседи приходят и приносят патефон, изготовленный на граммофонной фабрике в городе Ленинграде в тысяча девятьсот тридцать пятом году, заводят его, ставят пластинку с песней Оскара Фельцмана «Ландыши» и в тот момент, когда вы с ртом, набитым пирогом, ветчиной, малосольным огурцом, баклажанной икрой, с усами, липкими от вишневой или клубничной наливки начинаете подпевать Гелене Великановой, у вас на даче, летним вечером, в беседке образуется настоящее мещанское гнездо.
.
Не дворянское, для описания которого Ивану Сергеевичу Тургеневу понадобился целый роман, а мещанское. Оно очень хрупкое, это гнездо. Стоит только начать говорить о катастрофе в народном образовании и медицине, цитировать Бердяева и Хайдеггера, ужасаться действиям правительства, чертить на салфетках траектории падения в пропасть, беспрестанно курить, спорить до хрипоты, ставить на стол водку – как ваше уютное гнездо немедля превратится в тыкву унылых интеллигентских посиделок с пепельницей полной окурков, разбросанными по столу надкусанными крендельками и отвратительным вкусом во рту наутро.
* В отдельных случаях, предлагают даже и борщ, но только за тем, чтобы от него отказались.
Автор Михаил бару
We take a summer evening, a summer house and a samovar. We boil water in a samovar, make tea with currant leaf and mint. We put the samovar on the table in the gazebo.
.
We take jam, cooked from the morning, from the bush, honeysuckle and lay it in vases. We bring on the dish still warm, breathing and just not able to talk eat me, a pie with cabbage and eggs. Following the dish we carry a tin, painted with roses, Zhostovo tray, on which lies a pile of sugar pretzels and curly cookies for one bite, brought from the city.
.
Next to the samovar we put a bottle with strawberry or cherry liqueur and a few tiny piles. Just in case, we bring from the refrigerator sliced ham, mustard, a couple of cans of eggplant caviar, last year's crop, salted cucumbers and a loaf of black bread, sliced in thick slices. *
.
We invite neighbors. Neighbors come and bring a gramophone made at a gramophone factory in the city of Leningrad in the year nineteen thirty-fifth, start it up, put down a record with Oscar Feltsman’s song “Lilies of the Valley” and at that moment when you are with your mouth full of pie, ham, lightly salted cucumber, eggplant caviar, with a mustache sticky from cherry or strawberry pouring, you begin to sing along to Gelena Velikanova, in your summer house, on a summer evening, a real bourgeois nest forms in the arbor.
.
Not the nobleman, for the description of which Ivan Sergeyevich Turgenev needed a whole novel, but the philistine. It is very fragile, it is a nest. One has only to start talking about the disaster in public education and medicine, quote Berdyaev and Heidegger, be horrified by the actions of the government, draw trajectories of falling into the abyss on napkins, constantly smoke, argue hoarsely, put vodka on the table - how your cozy nest will immediately turn into a sad pumpkin intelligent gatherings with an ashtray full of cigarette butts, scattered on the table bitten pretzels and disgusting taste in the mouth the next morning.
* In some cases, even borsch is offered, but only to be discarded.
Author Michael Baru
.
We take jam, cooked from the morning, from the bush, honeysuckle and lay it in vases. We bring on the dish still warm, breathing and just not able to talk eat me, a pie with cabbage and eggs. Following the dish we carry a tin, painted with roses, Zhostovo tray, on which lies a pile of sugar pretzels and curly cookies for one bite, brought from the city.
.
Next to the samovar we put a bottle with strawberry or cherry liqueur and a few tiny piles. Just in case, we bring from the refrigerator sliced ham, mustard, a couple of cans of eggplant caviar, last year's crop, salted cucumbers and a loaf of black bread, sliced in thick slices. *
.
We invite neighbors. Neighbors come and bring a gramophone made at a gramophone factory in the city of Leningrad in the year nineteen thirty-fifth, start it up, put down a record with Oscar Feltsman’s song “Lilies of the Valley” and at that moment when you are with your mouth full of pie, ham, lightly salted cucumber, eggplant caviar, with a mustache sticky from cherry or strawberry pouring, you begin to sing along to Gelena Velikanova, in your summer house, on a summer evening, a real bourgeois nest forms in the arbor.
.
Not the nobleman, for the description of which Ivan Sergeyevich Turgenev needed a whole novel, but the philistine. It is very fragile, it is a nest. One has only to start talking about the disaster in public education and medicine, quote Berdyaev and Heidegger, be horrified by the actions of the government, draw trajectories of falling into the abyss on napkins, constantly smoke, argue hoarsely, put vodka on the table - how your cozy nest will immediately turn into a sad pumpkin intelligent gatherings with an ashtray full of cigarette butts, scattered on the table bitten pretzels and disgusting taste in the mouth the next morning.
* In some cases, even borsch is offered, but only to be discarded.
Author Michael Baru
У записи 68 лайков,
2 репостов,
1790 просмотров.
2 репостов,
1790 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
