У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за сто.
А я,
бездомный,
ручища
в рваный
в карман засунул
и шлялся, глазастый.
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах.
Меня
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца,
в часишки
любовницы тикают.
В восторге партнеры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
ловил я,
Страстною площадью лёжа.
Враспашку —
сердце почти что снаружи —
себя открываю и солнцу и луже.
Входите страстями!
Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце —
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.
Это тебе от Маяковского
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за сто.
А я,
бездомный,
ручища
в рваный
в карман засунул
и шлялся, глазастый.
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах.
Меня
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца,
в часишки
любовницы тикают.
В восторге партнеры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
ловил я,
Страстною площадью лёжа.
Враспашку —
сердце почти что снаружи —
себя открываю и солнцу и луже.
Входите страстями!
Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце —
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.
Это тебе от Маяковского
Adults have things to do.
In rubles pockets.
Be in love?
You are welcome!
Publish for a hundred.
And I,
homeless,
hands
in torn
I put it in my pocket
and wandered around, big-eyed.
Night.
Put on the best dress.
Soul rest on wives, on widows.
Me
Moscow strangled in an embrace
ring of their endless Garden.
In the heart
in the hour
mistresses are ticking.
Enthusiastic partners of the love bed.
Wild capitals heartbeat
I caught
Passionate area lying.
Swing up -
the heart is almost outside -
I open myself to the sun and the puddle.
Come in with passions!
Love intermeddle!
From now on, I have no power to rule the heart.
Others know the hearts of the house I.
It is in the chest - anyone knows!
On me
the anatomy is crazy.
Solid heart -
humming everywhere.
Oh how many of them
oats alone
for 20 years in a red-hot tumble!
Their cargo is unspent - simply unbearable.
Unbearable wrong
for verse
but literally.
This is for you from Mayakovsky
In rubles pockets.
Be in love?
You are welcome!
Publish for a hundred.
And I,
homeless,
hands
in torn
I put it in my pocket
and wandered around, big-eyed.
Night.
Put on the best dress.
Soul rest on wives, on widows.
Me
Moscow strangled in an embrace
ring of their endless Garden.
In the heart
in the hour
mistresses are ticking.
Enthusiastic partners of the love bed.
Wild capitals heartbeat
I caught
Passionate area lying.
Swing up -
the heart is almost outside -
I open myself to the sun and the puddle.
Come in with passions!
Love intermeddle!
From now on, I have no power to rule the heart.
Others know the hearts of the house I.
It is in the chest - anyone knows!
On me
the anatomy is crazy.
Solid heart -
humming everywhere.
Oh how many of them
oats alone
for 20 years in a red-hot tumble!
Their cargo is unspent - simply unbearable.
Unbearable wrong
for verse
but literally.
This is for you from Mayakovsky
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Мария Степченко оставил(а) запись на стене пользователя Светочка Фролова
