Не Таганрогом единым. Есть у нас в Питере свое северное ханами. И вместо пышной расфуфыренной жердели здесь сочится нектаром верба.
Знаете, как пахнет цветущая верба? Когда знакомые всем серенькие пушистики, которые чудом избежали воскресной службы, распускаются на ветках желтыми помпонами и кажется, что по дереву скачут толпами солнечные зайчики. А она ТАК пахнет! Спросите любого шмеля. Если он станет, конечно, с вами разговаривать. Как будто у него других дел нет. Привязались тут. Уберите камеру.
А вот ветреница дубравная. Краснокнижный вид. Прекрасно себя чувствует в лесополосе в сотне метров от автомагистрали, среди старого травостоя (траволёга?), бутылок и остатков новогоднего артобстрела. В отличие от джинсов и кроссовок фотографа.
Ну и мать-и-мачеха, конечно. Самая первая, самая яркая, вырвиглазно-желтая. Она как оппозиция выходит на еще коричневые с зимы опушки, собирается в несанкционированные митинги и скандирует "Будьте реалистами - требуйте невозможного!" и "Запрещать запрещено!" И пуританская зима с ее пятьюдесятью оттенками серых пуховиков отступает, сдает город во власть обжорства, разврата и странных модных тенденций, и скворцы распевают пошлые куплеты с макушек берез.
Бабочка. Nuff said.
Знаете, как пахнет цветущая верба? Когда знакомые всем серенькие пушистики, которые чудом избежали воскресной службы, распускаются на ветках желтыми помпонами и кажется, что по дереву скачут толпами солнечные зайчики. А она ТАК пахнет! Спросите любого шмеля. Если он станет, конечно, с вами разговаривать. Как будто у него других дел нет. Привязались тут. Уберите камеру.
А вот ветреница дубравная. Краснокнижный вид. Прекрасно себя чувствует в лесополосе в сотне метров от автомагистрали, среди старого травостоя (траволёга?), бутылок и остатков новогоднего артобстрела. В отличие от джинсов и кроссовок фотографа.
Ну и мать-и-мачеха, конечно. Самая первая, самая яркая, вырвиглазно-желтая. Она как оппозиция выходит на еще коричневые с зимы опушки, собирается в несанкционированные митинги и скандирует "Будьте реалистами - требуйте невозможного!" и "Запрещать запрещено!" И пуританская зима с ее пятьюдесятью оттенками серых пуховиков отступает, сдает город во власть обжорства, разврата и странных модных тенденций, и скворцы распевают пошлые куплеты с макушек берез.
Бабочка. Nuff said.
Not a single Taganrog. We have our north hanami in St. Petersburg. And instead of a lush, overdressed perch, here is willow nectar.
Do you know how blooming willow smells? When the gray-haired fluffies familiar to everyone, who miraculously escaped the Sunday service, bloom on the branches with yellow pom-poms and it seems that sunbeams are crowding the tree. And she SO smells! Ask any bumblebee. If he starts talking to you, of course. As if he has no other business. Got hooked here. Remove the camera.
But the anemone is oakwood. Red Book view. He feels great in a forest belt a hundred meters from the highway, among the old herbage (travolёga?), Bottles and remnants of New Year's shelling. Unlike jeans and sneakers photographer.
Oh, and coltsfoot, of course. The very first, the brightest, vyrglazno-yellow. She, as an opposition, goes to the edge of the forest, still brown from winter, gathers in unauthorized rallies and shouts "Be realistic - demand the impossible!" and "Prohibit is prohibited!" And the Puritan winter with its fifty shades of gray down jackets retreats, surrenders the city to the power of gluttony, debauchery, and strange fashion trends, and the starlings sing vulgar verses from the tops of the birch trees.
Butterfly. Nuff said.
Do you know how blooming willow smells? When the gray-haired fluffies familiar to everyone, who miraculously escaped the Sunday service, bloom on the branches with yellow pom-poms and it seems that sunbeams are crowding the tree. And she SO smells! Ask any bumblebee. If he starts talking to you, of course. As if he has no other business. Got hooked here. Remove the camera.
But the anemone is oakwood. Red Book view. He feels great in a forest belt a hundred meters from the highway, among the old herbage (travolёga?), Bottles and remnants of New Year's shelling. Unlike jeans and sneakers photographer.
Oh, and coltsfoot, of course. The very first, the brightest, vyrglazno-yellow. She, as an opposition, goes to the edge of the forest, still brown from winter, gathers in unauthorized rallies and shouts "Be realistic - demand the impossible!" and "Prohibit is prohibited!" And the Puritan winter with its fifty shades of gray down jackets retreats, surrenders the city to the power of gluttony, debauchery, and strange fashion trends, and the starlings sing vulgar verses from the tops of the birch trees.
Butterfly. Nuff said.
У записи 2 лайков,
0 репостов,
72 просмотров.
0 репостов,
72 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовец Козлова
