Его уродливая тень
Новый год меня пригласили отмечать в огромный загородный дом к друзьям. Компания, которая туда собиралась, состояла сплошь из парных особей, поэтому ехать в одиночестве представилось мне затеей до безобразия неприличной. У всех в этом мире есть пара, а у меня вот нет – как такое произошло? Придется неминуемо отвечать на лукавые вопросы, объяснять, как же я докатилась до такой жизни и невольно оправдываться. Неудобно, неприятно и даже вульгарно. И решила я взять с собой парня, с которым на днях внезапно познакомилась в фойе театра на Фонтанке.
До Нового Года оставалось несколько недель, и для успешного воплощения моего нехитрого замысла, с парнем нужно было конечно познакомиться получше. Он был ничего: похожий на Электроника, ну или на Сыроежкина, как угодно, лишь только с чёрными волосами, пока что он всецело соответствовал моей атрибуции понятия «приличный парень». Его звали Слава.
***
Когда на выходе с эскалатора метро «Невский проспект», где мы со Славой договорились встретиться, меня за локоть хапнул какой-то усатый дядька, я перепугалась. Миг непривычки прошел, и я с изумлением поняла, что этот незнакомый мужичара и есть Слава – просто почему-то его физиономию венчают нелепейшего вида приклеенные усы. Причем не какие-нибудь, а самые гадкие из всех существующих видов мужских усов – усы-карандаш, усы Рэда Батлера и еще черти знает кого, от кого меня тошнило.
- Ты в усах? – заикаясь протороторила я.
- Да! Это усы! Нравятся? – спросил Слава, весело и довольно улыбаясь.
- Ну… Ничего вроде… - пробурчала я. В лицо ему я старалась не смотреть. Жуткие усы, ко всему прочему, были не очень хорошо приклеены: с левой стороны их клок был неказисто оттопырен.
- А я ношу иногда, у меня их много дома. Мне бабушка их делает. Тебе нравятся? – с добродушной ухмылкой спросил Слава.
В толпе у газетного ларька раздался лающий визгливый хохот каких-то школьников.
- Клёво, - через стеклянные двери вестибюля я пыталась вглядываться в проезжающие по Невскому автомобили – куда пойдем?
- Слушай, а ты голодная? Я бы поел!
В кафе Слава уселся напротив и с энтузиазмом рассказывал о своих друзьях. Усы ползали по его лицу как огромная пушистая гусеница, оживляемые каждым движением губ, когда он ухмылялся, говорил, отправлял в рот кусочки курицы.
- И вот ты можешь себе представить? Ребята открыли собственное производство пчелиных ульев, делают сами домики и все комплектующие – диафрагмы, подставки, обогреватели.…Это ведь огромный рынок. Ты знала, что пчел зимой надо греть?
- Нет, честно говоря, вообще никогда пчеловодством как-то не интересовалась, – я ковыряла вилкой макароны, краем глаза поглядывая на двух лысых верзил за столиком у стены. Похоже, все посетители кафе были заняты тем, что ели глазами нас и славины отвратительные фальшивые усы.
- Я отлучусь, - Слава вдруг встал со стула, - пойду сниму усы. Колются что-то, – произнес он, проводя по синтетическим ворсинкам усов пальцами, и забыв всякие приличия, принялся дергать их вниз за клочковатый край.
Когда он, наконец, встал из-за стола и исчез, я с облегчением расслабила плечи. Один из верзил громко чихнул.
Слава вернулся за столик с лучезарной улыбкой. Усов нигде видно не было, зато пространство под его носом пылало алым лютейшим раздражением. Я не знала, куда девать глаза.
- Ну что, пойдем гулять? – весело спросил Слава, поправляя слегка подрагивающими пальцами воротник рубашки. Его носогубный треугольник багровел языками кострища инквизиторов, сжигая всякую надежду на здравый смысл происходящего.
Когда мы вышли на улицу, я подняла воротник пальто и постаралась спрятать лицо как можно глубже внутрь. Мокрый снег полосовал наши лица.
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам, - голосил бродяга, с раздутыми щеками, вольготно оперевшись худым локтем на чугун решетки канала Грибоедова.
- А, холодно? – хрипло справился Слава и добавил, - любишь медок, люби и холодок! – он неловко приобнял меня и прижался щекой к моей макушке.
Ночью мне приснился силуэт старухи, сидящей в клубах Беломора за больничной ширмой из серой ткани. Над ширмой, покачивалась огромная седая кичка размером с футбольный мяч. Старуха гундосила: «Вот, Славушка, вот, касатик, кому бабушка новые усы сшила?». И выбегало вдруг из-за ширмы прегадкое создание – голова Рэда Батлера, вернее Кларка Гейбла, конечно, венчающая тело трехлетнего ребенка в нарядном голубом комбинезончике с вульгарным жабо.
Утром я проглотила несколько таблеток цитрамона.
***
До нового года было еще достаточно времени, и я решила, что его хватит: мы со Славой сблизимся достаточно, чтобы я могла не позволить ему поехать на вечеринку в каких-нибудь жутких усах. В остальном парень был вполне приличным!
Следующие пару встреч Слава являлся безусым, был опрятен, свеж, рассказывал захватывающие и остроумные истории, пока мы бродили по набережным каналов. Я смеялась, когда он всегда неожиданно брал меня в охапку, и предвкушала даже уже ставшую долгожданной совместную поездку.
***
Очередная встреча была ознаменована сюрпризом. Слава вдруг предложил зайти в торговый центр, посмотреть ему новую куртку. То, что он хотел советоваться по поводу одежды польстило - примерочные кабинки, поиск нужных размеров и оценивающие разные одеяния на чужом теле взгляды – эдакий переход на короткую ногу.
С несколькими разноцветными куртками в руках я подошла к примерочной кабинке, где Слава крутился перед зеркалом.
- О! Вот эта мне очень нравится. По-моему отличная. Ты в ней на Макмёрфи похож.
- Да, мне тоже ничего так. Но есть проблемка, - Слава нервно тёр пальцем кожу над верхней губой.
- Какая же?
- Эта куртка не нравится Петру, - произнес Слава, глядя на себя в зеркало через плечо – он говорит, что у меня в ней уродливая тень.
- Чего?
- Пётр, - улыбнулся Слава, - это мой друг по подбору одеяний и белья.
- Ты ему фотку скинул что ли? - я вдруг ощутила, что из соседней кабинки оглушительно и густо начал разноситься запах нашатыря.
- Нет. Пётр здесь, - Слава возился с веревочками на куртке.
- Где?
- А вот же он стоит, - он показал пальцем на пустое место рядом с собой – ковролин на полу кабинки был измазан растаявшим мороженым, - Пётр воображаемый.
- Ты прикалываешься? – я силилась через занавеску заглянуть в нашатырную кабинку – кому-то стало плохо?
- Вовсе нет – отвечал Слава - У меня есть воображаемый друг Пётр. А что? У меня не так много друзей, я же рассказывал. По магазинам одному ходить скучно. Вот я с Петром и познакомился. На Сенной площади. Он там чебуреком меня угостил.
Слава возился с рукавом крутки, безуспешно пытаясь просунуть внутрь руку. Наконец, облачившись в куртку, он внимательно оглядел себя в зеркале, а затем улыбнулся как будто кому-то рядом с собой такой чудовищной неестественной гримасой прегадкого Мистера Бина, что у меня закружилась голова.
Потом оглянулся и посмотрел на меня прозрачными как вода в Ладожском озере глазами:
- Ну что, нам нравится. Берём её?
По дороге домой, прислонившись к двери в вагоне метро, я в полуобморочном бреду размышляла о худшем варианте развития событий.
На днях Слава бесцеремонно сообщит, что Пётру не с кем отмечать новый год, и нам придется взять бедолагу с собой. На месте он сначала произнесет пафосный тост от имени Петра. Потом, уже изрядно выпив, расскажет моим друзьям, кто это такой. Его личный стилист, человек замечательный, в городе известный и уважаемый. Да вот незадача – Пётр незримый. А так да, он здесь с нами, чинно держит в руках бенгальский огонь и строит глазки дамам. Ребята начнут ржать. Они будут подкалывать Славу, а тот со своей обычной простодушной улыбкой станет озвучивать ответные реплики Петра в лучших люмпен-пролетарских традициях. Один из наиболее пьяных парней уже не на шутку разозлиться, но подхваченный маховиком спектакля, предложит Петру выйти поговорить. Слава дружелюбно посоветует ему этого не делать. Под всеобщий весёлый гогот мой товарищ решительно, плечом к плечу с невидимым Петром выйдет в предбанник бревенчатого дома. Воцарится тишина, все уставятся на дверь. Когда из-за неё донесется грохот, все опять станут смеяться над эффективной импровизацией. Один только Слава насупится обеспокоено. Потом всех отвлечет начинающаяся по телевизору речь президента, а когда кто-то решит уже позвать друга, и дверь в предбанник откроют.… Когда я прикидывала, как могут выглядеть пустоши на месте выколотых невидимым шилом глаз, поезд остановился на моей станции.
***
В день, когда я намеревалась сообщить друзьям, что присоединиться к их празднованию мы не сможем, мне неожиданно позвонил Слава с необычным предложением. К моему удивлению он пригласил меня поучаствовать в благотворительном мероприятии. Оказалось, раз в месяц он кормит бездомных. По телефону он пояснил, что необходимо будет целый день стоять на раздаче супа. Нам выдадут халаты, и мы будем разливать праздничную похлебку в тарелки и вручать их неприкаянным беднягам. Хотя раньше я на подобных мероприятиях никогда не работала, идея под Рождество сделать доброе дело показалась мне крайне заманчивой. Тот факт, что парень бесплатно занимается такими вещами, меня крайне воодушевил. Ну и ладно их, эти странности, главное же, что человек хороший!
В назначенное время я распахнула деревянную дверь советского ДК на Нарвской, где происходила бесплатная раздача благотворительной пищи. В просторном холле, оформленном теперь посеревшим и потрескавшимся мрамором, уже толпились с полсотни совершенно жутких личностей. Я, конечно, предполагала, что бездомные будут выглядеть специфически, но люди, представшие в тот миг у меня перед глазами, оказались не милыми бабушками-дедушками, обездоленными детишками с огромными лучистыми глазами, но сворой самых настоящих устрашающих вокзальных бичей. Отвисшие мокрыми калачами босховские круглые щёки, переломанные сизые носы, глаза-щёлочки. Двигались они медленно, как стая гигантских неповоротливых жуков. Совершенно непереносимый запах мочи перемешивался в воздухе со столовским амбре видимо той самой злосчастной похлебки.
- Батя! – сипло клокот
Новый год меня пригласили отмечать в огромный загородный дом к друзьям. Компания, которая туда собиралась, состояла сплошь из парных особей, поэтому ехать в одиночестве представилось мне затеей до безобразия неприличной. У всех в этом мире есть пара, а у меня вот нет – как такое произошло? Придется неминуемо отвечать на лукавые вопросы, объяснять, как же я докатилась до такой жизни и невольно оправдываться. Неудобно, неприятно и даже вульгарно. И решила я взять с собой парня, с которым на днях внезапно познакомилась в фойе театра на Фонтанке.
До Нового Года оставалось несколько недель, и для успешного воплощения моего нехитрого замысла, с парнем нужно было конечно познакомиться получше. Он был ничего: похожий на Электроника, ну или на Сыроежкина, как угодно, лишь только с чёрными волосами, пока что он всецело соответствовал моей атрибуции понятия «приличный парень». Его звали Слава.
***
Когда на выходе с эскалатора метро «Невский проспект», где мы со Славой договорились встретиться, меня за локоть хапнул какой-то усатый дядька, я перепугалась. Миг непривычки прошел, и я с изумлением поняла, что этот незнакомый мужичара и есть Слава – просто почему-то его физиономию венчают нелепейшего вида приклеенные усы. Причем не какие-нибудь, а самые гадкие из всех существующих видов мужских усов – усы-карандаш, усы Рэда Батлера и еще черти знает кого, от кого меня тошнило.
- Ты в усах? – заикаясь протороторила я.
- Да! Это усы! Нравятся? – спросил Слава, весело и довольно улыбаясь.
- Ну… Ничего вроде… - пробурчала я. В лицо ему я старалась не смотреть. Жуткие усы, ко всему прочему, были не очень хорошо приклеены: с левой стороны их клок был неказисто оттопырен.
- А я ношу иногда, у меня их много дома. Мне бабушка их делает. Тебе нравятся? – с добродушной ухмылкой спросил Слава.
В толпе у газетного ларька раздался лающий визгливый хохот каких-то школьников.
- Клёво, - через стеклянные двери вестибюля я пыталась вглядываться в проезжающие по Невскому автомобили – куда пойдем?
- Слушай, а ты голодная? Я бы поел!
В кафе Слава уселся напротив и с энтузиазмом рассказывал о своих друзьях. Усы ползали по его лицу как огромная пушистая гусеница, оживляемые каждым движением губ, когда он ухмылялся, говорил, отправлял в рот кусочки курицы.
- И вот ты можешь себе представить? Ребята открыли собственное производство пчелиных ульев, делают сами домики и все комплектующие – диафрагмы, подставки, обогреватели.…Это ведь огромный рынок. Ты знала, что пчел зимой надо греть?
- Нет, честно говоря, вообще никогда пчеловодством как-то не интересовалась, – я ковыряла вилкой макароны, краем глаза поглядывая на двух лысых верзил за столиком у стены. Похоже, все посетители кафе были заняты тем, что ели глазами нас и славины отвратительные фальшивые усы.
- Я отлучусь, - Слава вдруг встал со стула, - пойду сниму усы. Колются что-то, – произнес он, проводя по синтетическим ворсинкам усов пальцами, и забыв всякие приличия, принялся дергать их вниз за клочковатый край.
Когда он, наконец, встал из-за стола и исчез, я с облегчением расслабила плечи. Один из верзил громко чихнул.
Слава вернулся за столик с лучезарной улыбкой. Усов нигде видно не было, зато пространство под его носом пылало алым лютейшим раздражением. Я не знала, куда девать глаза.
- Ну что, пойдем гулять? – весело спросил Слава, поправляя слегка подрагивающими пальцами воротник рубашки. Его носогубный треугольник багровел языками кострища инквизиторов, сжигая всякую надежду на здравый смысл происходящего.
Когда мы вышли на улицу, я подняла воротник пальто и постаралась спрятать лицо как можно глубже внутрь. Мокрый снег полосовал наши лица.
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам, - голосил бродяга, с раздутыми щеками, вольготно оперевшись худым локтем на чугун решетки канала Грибоедова.
- А, холодно? – хрипло справился Слава и добавил, - любишь медок, люби и холодок! – он неловко приобнял меня и прижался щекой к моей макушке.
Ночью мне приснился силуэт старухи, сидящей в клубах Беломора за больничной ширмой из серой ткани. Над ширмой, покачивалась огромная седая кичка размером с футбольный мяч. Старуха гундосила: «Вот, Славушка, вот, касатик, кому бабушка новые усы сшила?». И выбегало вдруг из-за ширмы прегадкое создание – голова Рэда Батлера, вернее Кларка Гейбла, конечно, венчающая тело трехлетнего ребенка в нарядном голубом комбинезончике с вульгарным жабо.
Утром я проглотила несколько таблеток цитрамона.
***
До нового года было еще достаточно времени, и я решила, что его хватит: мы со Славой сблизимся достаточно, чтобы я могла не позволить ему поехать на вечеринку в каких-нибудь жутких усах. В остальном парень был вполне приличным!
Следующие пару встреч Слава являлся безусым, был опрятен, свеж, рассказывал захватывающие и остроумные истории, пока мы бродили по набережным каналов. Я смеялась, когда он всегда неожиданно брал меня в охапку, и предвкушала даже уже ставшую долгожданной совместную поездку.
***
Очередная встреча была ознаменована сюрпризом. Слава вдруг предложил зайти в торговый центр, посмотреть ему новую куртку. То, что он хотел советоваться по поводу одежды польстило - примерочные кабинки, поиск нужных размеров и оценивающие разные одеяния на чужом теле взгляды – эдакий переход на короткую ногу.
С несколькими разноцветными куртками в руках я подошла к примерочной кабинке, где Слава крутился перед зеркалом.
- О! Вот эта мне очень нравится. По-моему отличная. Ты в ней на Макмёрфи похож.
- Да, мне тоже ничего так. Но есть проблемка, - Слава нервно тёр пальцем кожу над верхней губой.
- Какая же?
- Эта куртка не нравится Петру, - произнес Слава, глядя на себя в зеркало через плечо – он говорит, что у меня в ней уродливая тень.
- Чего?
- Пётр, - улыбнулся Слава, - это мой друг по подбору одеяний и белья.
- Ты ему фотку скинул что ли? - я вдруг ощутила, что из соседней кабинки оглушительно и густо начал разноситься запах нашатыря.
- Нет. Пётр здесь, - Слава возился с веревочками на куртке.
- Где?
- А вот же он стоит, - он показал пальцем на пустое место рядом с собой – ковролин на полу кабинки был измазан растаявшим мороженым, - Пётр воображаемый.
- Ты прикалываешься? – я силилась через занавеску заглянуть в нашатырную кабинку – кому-то стало плохо?
- Вовсе нет – отвечал Слава - У меня есть воображаемый друг Пётр. А что? У меня не так много друзей, я же рассказывал. По магазинам одному ходить скучно. Вот я с Петром и познакомился. На Сенной площади. Он там чебуреком меня угостил.
Слава возился с рукавом крутки, безуспешно пытаясь просунуть внутрь руку. Наконец, облачившись в куртку, он внимательно оглядел себя в зеркале, а затем улыбнулся как будто кому-то рядом с собой такой чудовищной неестественной гримасой прегадкого Мистера Бина, что у меня закружилась голова.
Потом оглянулся и посмотрел на меня прозрачными как вода в Ладожском озере глазами:
- Ну что, нам нравится. Берём её?
По дороге домой, прислонившись к двери в вагоне метро, я в полуобморочном бреду размышляла о худшем варианте развития событий.
На днях Слава бесцеремонно сообщит, что Пётру не с кем отмечать новый год, и нам придется взять бедолагу с собой. На месте он сначала произнесет пафосный тост от имени Петра. Потом, уже изрядно выпив, расскажет моим друзьям, кто это такой. Его личный стилист, человек замечательный, в городе известный и уважаемый. Да вот незадача – Пётр незримый. А так да, он здесь с нами, чинно держит в руках бенгальский огонь и строит глазки дамам. Ребята начнут ржать. Они будут подкалывать Славу, а тот со своей обычной простодушной улыбкой станет озвучивать ответные реплики Петра в лучших люмпен-пролетарских традициях. Один из наиболее пьяных парней уже не на шутку разозлиться, но подхваченный маховиком спектакля, предложит Петру выйти поговорить. Слава дружелюбно посоветует ему этого не делать. Под всеобщий весёлый гогот мой товарищ решительно, плечом к плечу с невидимым Петром выйдет в предбанник бревенчатого дома. Воцарится тишина, все уставятся на дверь. Когда из-за неё донесется грохот, все опять станут смеяться над эффективной импровизацией. Один только Слава насупится обеспокоено. Потом всех отвлечет начинающаяся по телевизору речь президента, а когда кто-то решит уже позвать друга, и дверь в предбанник откроют.… Когда я прикидывала, как могут выглядеть пустоши на месте выколотых невидимым шилом глаз, поезд остановился на моей станции.
***
В день, когда я намеревалась сообщить друзьям, что присоединиться к их празднованию мы не сможем, мне неожиданно позвонил Слава с необычным предложением. К моему удивлению он пригласил меня поучаствовать в благотворительном мероприятии. Оказалось, раз в месяц он кормит бездомных. По телефону он пояснил, что необходимо будет целый день стоять на раздаче супа. Нам выдадут халаты, и мы будем разливать праздничную похлебку в тарелки и вручать их неприкаянным беднягам. Хотя раньше я на подобных мероприятиях никогда не работала, идея под Рождество сделать доброе дело показалась мне крайне заманчивой. Тот факт, что парень бесплатно занимается такими вещами, меня крайне воодушевил. Ну и ладно их, эти странности, главное же, что человек хороший!
В назначенное время я распахнула деревянную дверь советского ДК на Нарвской, где происходила бесплатная раздача благотворительной пищи. В просторном холле, оформленном теперь посеревшим и потрескавшимся мрамором, уже толпились с полсотни совершенно жутких личностей. Я, конечно, предполагала, что бездомные будут выглядеть специфически, но люди, представшие в тот миг у меня перед глазами, оказались не милыми бабушками-дедушками, обездоленными детишками с огромными лучистыми глазами, но сворой самых настоящих устрашающих вокзальных бичей. Отвисшие мокрыми калачами босховские круглые щёки, переломанные сизые носы, глаза-щёлочки. Двигались они медленно, как стая гигантских неповоротливых жуков. Совершенно непереносимый запах мочи перемешивался в воздухе со столовским амбре видимо той самой злосчастной похлебки.
- Батя! – сипло клокот
His ugly shadow
I was invited to celebrate the New Year in a huge country house with friends. The company that was going there, consisted entirely of paired individuals, so to go alone seemed to me an idea outrageously indecent. Everyone in this world has a couple, but I haven’t - how did this happen? I will inevitably have to answer crafty questions, explain how I got to such a life and involuntarily make excuses. Inconvenient, unpleasant and even vulgar. And I decided to take with me a guy whom I suddenly met the other day in the lobby of the theater on the Fontanka.
There were only a few weeks left before the New Year, and for the successful implementation of my simple plan, I needed to get to know the guy better. He was nothing: similar to Electronics, well, or to Syroezhkin, as you please, only with black hair, so far he fully corresponded to my attribution of the concept of “decent guy”. His name was Glory.
***
When at the exit from the Nevsky Prospekt metro escalator, where Slava and I agreed to meet, some mustachioed uncle grabbed my elbow, I got scared. A moment of unaccustomedity passed, and I was amazed to realize that this unfamiliar peasant was Slava - for some reason, his stuck mustache was crowned with an absurd appearance. And not some, but the most disgusting of all the existing types of male mustache - a pencil mustache, a Red Butler mustache and even the devil knows who it made me sick of.
- Are you in a mustache? - I stuttered protorotorila.
- Yes! This is a mustache! Do you like it? - asked Glory, cheerfully and pretty smiling.
“Well ... Nothing like ...” I muttered. I tried not to look into his face. The terrible mustache, among other things, was not very well glued: on the left side, their tuft was ugly protruding.
- And I wear sometimes, I have a lot of them at home. My grandmother makes them. Do you like - with a good-natured grin asked Glory.
In the crowd at the newspaper stall there was a barking shrill laughter of some schoolchildren.
- Cool, - through the glass doors of the lobby I tried to peer into cars passing along Nevsky - where shall we go?
- Listen, are you hungry? I would eat!
In the cafe, Slava sat opposite and enthusiastically talked about his friends. A mustache crawled over his face like a huge fluffy caterpillar, animated by each movement of his lips, when he smirked, spoke, sent pieces of chicken into his mouth.
“So you can imagine?” The guys opened their own production of bee hives, they make houses themselves and all the accessories - diaphragms, stands, heaters ... This is a huge market. Did you know that bees should be warmed in winter?
“No, to be honest, I have never been interested in beekeeping at all,” I picked a pasta with a fork, looking out of the corner of my eye at two bald hounds at a table by the wall. It seems that all the visitors to the cafe were busy eating the disgusting fake mustache with the eyes of us and the glory.
“I will be absent,” Glory suddenly got up from his chair, “I’ll go and take off my mustache.” Something is prickling, ”he said, running his fingers through the synthetic fibers of the mustache, and forgetting all appearances, he began to pull them down on the ragged edge.
When he finally got up from the table and disappeared, I relieved my shoulders with relief. One of the drivers sneezed out loud.
Glory returned to the table with a radiant smile. The mustache was nowhere to be seen, but the space under his nose was glowing with crimson, fierce irritation. I did not know where to put my eyes.
- Well, let's go for a walk? - Gloriously asked Glory, adjusting his shirt collar with slightly shaking fingers. His nasolabial triangle was crimson with the tongues of the Inquisitor’s bonfire, burning all hope for common sense.
When we went outside, I raised my coat collar and tried to hide my face as deep as possible inside. Wet snow streaked our faces.
How now the prophetic Oleg
To avenge the unreasonable Khazars, ”the vagabond said, with swollen cheeks, leaning freely with his thin elbow on the cast-iron of the grating of the Griboedov channel.
- Is it cold? - Gloriously demanded Glory and added, - you love honey, love and chill! - He awkwardly took me and pressed his cheek to my crown.
At night, I dreamed of a silhouette of an old woman sitting in the clubs of Belomor behind a hospital screen made of gray fabric. Above the screen, a huge gray-haired kitty the size of a soccer ball swayed. The old woman gundosila: "Here, Slavushka, here, kasatik, to whom did the grandmother sew a new mustache?" And suddenly a mysterious creature ran out from behind the screen - the head of Red Butler, or rather Clark Gable, of course, crowning the body of a three-year-old child in a smart blue jumpsuit with a vulgar frill.
In the morning, I swallowed several citramone tablets.
***
There was still enough time before the new year, and I decided that it was enough: Slava and I would get close enough so that I could not let him go to the party in some terrible mustache. The rest of the guy was pretty decent!
The next couple of meetings, Glory was beardless, tidy, fresh, telling exciting and witty stories while we wandered along the canal embankments. I laughed when he always unexpectedly took me in his arms, and was looking forward to even a long-awaited joint trip.
***
Another
I was invited to celebrate the New Year in a huge country house with friends. The company that was going there, consisted entirely of paired individuals, so to go alone seemed to me an idea outrageously indecent. Everyone in this world has a couple, but I haven’t - how did this happen? I will inevitably have to answer crafty questions, explain how I got to such a life and involuntarily make excuses. Inconvenient, unpleasant and even vulgar. And I decided to take with me a guy whom I suddenly met the other day in the lobby of the theater on the Fontanka.
There were only a few weeks left before the New Year, and for the successful implementation of my simple plan, I needed to get to know the guy better. He was nothing: similar to Electronics, well, or to Syroezhkin, as you please, only with black hair, so far he fully corresponded to my attribution of the concept of “decent guy”. His name was Glory.
***
When at the exit from the Nevsky Prospekt metro escalator, where Slava and I agreed to meet, some mustachioed uncle grabbed my elbow, I got scared. A moment of unaccustomedity passed, and I was amazed to realize that this unfamiliar peasant was Slava - for some reason, his stuck mustache was crowned with an absurd appearance. And not some, but the most disgusting of all the existing types of male mustache - a pencil mustache, a Red Butler mustache and even the devil knows who it made me sick of.
- Are you in a mustache? - I stuttered protorotorila.
- Yes! This is a mustache! Do you like it? - asked Glory, cheerfully and pretty smiling.
“Well ... Nothing like ...” I muttered. I tried not to look into his face. The terrible mustache, among other things, was not very well glued: on the left side, their tuft was ugly protruding.
- And I wear sometimes, I have a lot of them at home. My grandmother makes them. Do you like - with a good-natured grin asked Glory.
In the crowd at the newspaper stall there was a barking shrill laughter of some schoolchildren.
- Cool, - through the glass doors of the lobby I tried to peer into cars passing along Nevsky - where shall we go?
- Listen, are you hungry? I would eat!
In the cafe, Slava sat opposite and enthusiastically talked about his friends. A mustache crawled over his face like a huge fluffy caterpillar, animated by each movement of his lips, when he smirked, spoke, sent pieces of chicken into his mouth.
“So you can imagine?” The guys opened their own production of bee hives, they make houses themselves and all the accessories - diaphragms, stands, heaters ... This is a huge market. Did you know that bees should be warmed in winter?
“No, to be honest, I have never been interested in beekeeping at all,” I picked a pasta with a fork, looking out of the corner of my eye at two bald hounds at a table by the wall. It seems that all the visitors to the cafe were busy eating the disgusting fake mustache with the eyes of us and the glory.
“I will be absent,” Glory suddenly got up from his chair, “I’ll go and take off my mustache.” Something is prickling, ”he said, running his fingers through the synthetic fibers of the mustache, and forgetting all appearances, he began to pull them down on the ragged edge.
When he finally got up from the table and disappeared, I relieved my shoulders with relief. One of the drivers sneezed out loud.
Glory returned to the table with a radiant smile. The mustache was nowhere to be seen, but the space under his nose was glowing with crimson, fierce irritation. I did not know where to put my eyes.
- Well, let's go for a walk? - Gloriously asked Glory, adjusting his shirt collar with slightly shaking fingers. His nasolabial triangle was crimson with the tongues of the Inquisitor’s bonfire, burning all hope for common sense.
When we went outside, I raised my coat collar and tried to hide my face as deep as possible inside. Wet snow streaked our faces.
How now the prophetic Oleg
To avenge the unreasonable Khazars, ”the vagabond said, with swollen cheeks, leaning freely with his thin elbow on the cast-iron of the grating of the Griboedov channel.
- Is it cold? - Gloriously demanded Glory and added, - you love honey, love and chill! - He awkwardly took me and pressed his cheek to my crown.
At night, I dreamed of a silhouette of an old woman sitting in the clubs of Belomor behind a hospital screen made of gray fabric. Above the screen, a huge gray-haired kitty the size of a soccer ball swayed. The old woman gundosila: "Here, Slavushka, here, kasatik, to whom did the grandmother sew a new mustache?" And suddenly a mysterious creature ran out from behind the screen - the head of Red Butler, or rather Clark Gable, of course, crowning the body of a three-year-old child in a smart blue jumpsuit with a vulgar frill.
In the morning, I swallowed several citramone tablets.
***
There was still enough time before the new year, and I decided that it was enough: Slava and I would get close enough so that I could not let him go to the party in some terrible mustache. The rest of the guy was pretty decent!
The next couple of meetings, Glory was beardless, tidy, fresh, telling exciting and witty stories while we wandered along the canal embankments. I laughed when he always unexpectedly took me in his arms, and was looking forward to even a long-awaited joint trip.
***
Another
У записи 65 лайков,
5 репостов.
5 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
