Продукты
Триста тридцать три рубля. Не может быть, чтобы это было всё.… Ведь точно оставалась еще тысяча. Вера пересчитывала деньги около магазина на набережной Фонтанки, согнувшись над необъятной девичьей сумкой. У входа в магазин стоял неопрятный ржавого цвета попрошайка и тянул закостеневшую лодочку руки в пустоту. А Вера шарила ладонью по дну сумки. Только монетки, на ощупь – сплошные десятикопеечиные.
«Ладно, на ингредиенты для пасты теперь точно не хватит. Что приготовить на триста тридцать три рубля? Сосиски? Так ведь это бумага. Не будет он сосиски. И дома в холодильнике шаром покати. А он ведь придет и спросит, что у нас на ужин. Первым делом к холодильнику».
Она нерешительно вошла в магазин. «Окей, посмотрю, что есть, а там соображу». В магазине неприятно пахло курой гриль. За прилавком насупился азербайджанец с кустистыми бровями. Вот чёрно-синие сливы. «Пирог? Так не поднимется же, как обычно у меня с выпечкой происходит». Вера нервно шарила глазами по скукоженным бананам, маслянистым булочкам, разложенным на прилавке, отрядам разноцветных зажигалок.
«А, может, и чёрт с ним? Не надо, может, тогда вообще ничего покупать? Он же не покупает продукты. А если так и сказать – милый, будут продукты – будет ужин? Вон Наташка так своему парню и выдает. Хочешь карбонару – дуй в Лэнд. Тьфу, какая же дрянь!» .
Даже помышлять о подобных разговорах Вере было противно. От таких мыслей у неё в голове идолом вставала грозная бабушка, которая в блокаду одна кормила всю семью. Утром, еле держась на ногах, выходила на Кирочную и знала, что если не добудет еды, кто-то из домочадцев не увидит следующего дня. И прокормила ведь. Корешками, горсточками, корочками... И как после такого можно своему человеку, с которым все на свете главные слова и клятвы уже два месяца как произнесены, заявлять о деньгах на фарш?
- Брать что-то будете? - разорвал мутный сладко-горький воздух магазина голос азербайджанца.
- Да, - тихо ответила Вера, - сейчас определюсь, что готовить, - улыбнулась ему слегка брезгливо.
Что готовить, что готовить на триста тридцать три рубля? Хорошо, что порция может быть одна. Он всегда ужинает один, неизменно спрашивает, будет ли есть она и, получив отрицательный ответ, произносит: «Правильно. Женщина должна следить за собой». Всегда.
- А есть творог? – спросила она.
С другой стороны, он же почему-то никогда не покупает продукты. Даже не предложил ни разу. Неужели об этом не задумывался? Сложно поверить.
- Кончился. – ответил азербайджанец.
Значит и сырникам не бывать…Или правда, пойти домой, и ну его, этот ужин. Чего это я? Так и скажу – денег не было. Но так ведь тоже нельзя…Они же у меня всё-таки есть. Откуда эти пошлые мысли?
Надо было ведь, надо было, когда начали вместе жить, поговорить про бюджет и покупки и всё остальное. А у Веры не хватало на это духу. Сам он разговоров об этом никогда не заводил, но про то, что у сегодня на ужин спрашивал всегда. Да и какой теперь может быть разговор? «Я тебя люблю» прозвучало? Прозвучало. Так как же, скажите, пожалуйста, после этого можно заявить, что не собираешься всю свою зарплату тратить на холодильник и сложносочиненные ужины? Что тебе вообще еда по вечерам не нужна? Вот ты какая, оказывается, любовь…
Дверь в магазин отворилась, и на пороге показался попрошайка с улицы. Заметив его, азербайджанец весь подался через прилавок и грозно крикнул:
- Я кому сказал, уходи! Десять раз повторять?
Нищий, уже успевший переступить порог, спокойно остановился рядом с Верой.
Все трое молчали.
- Убирайся! – снова крикнул азербайджанец. – Тут для тебя ничего нет!
Еще сегодня днем, на работе, Вера сама произносила: «Предлагаю обсудить все условия соглашения заранее, на берегу», и улыбчивый подрядчик кивал ей, и размеренно проходились они по каждому пункту незамысловатого договора.
- Гражданин начальник… - просвистел попрошайка. – Мне бы Беломору…
Почему же и в любви так нельзя? А тех, кому можно, и кто так делает, Вера презирала и обзывала мещанскими рожами. Тьфу на них на всех. А откажусь готовить, решит, что плохая хозяйка.
«Мужика в первую очередь накормить надо!» - говорила Верина старшая сестра – «У этих насекомых ведь как всё утроено? Они где жрут, там у них и дом!».
- Нет Беломор! – продавец был непреклонен.
- У меня деньги тут… - не унимался нищий. – Насобирал.
- Нет Беломор. Катись со своими деньгами! Не нужны мне они!
Вера поморщилась. А может предложить где-то вне дома сегодня поужинать? Сам он это дело прекратил сразу, как только у неё поселился. А зачем деньги тратить? Дома ведь вкуснее. Да уж, вкуснее, думала Вера, рассеяно разглядывая беспомощные пучки уставшей зелени.
Нищий прошаркал к выходу.
- Девушка, - вдруг обратился к ней азербайджанец, явно довольный победой над бомжем, с заговорческой улыбкой, – если не знаете, что готовить, могу вам вот что предложить.
С этими словами он присел на корточки, порылся под прилавком и выудил оттуда небольшую нольпятую бутылочку с коричневой этикеткой, исписанной вязью.
- Коньяк, – с гордостью произнес он. – Из Баку. Отдам за сто пятьдесят, а понравится, еще возьмёте! Мужчине своему нальёте, и любая еда блаженством зайдет!
Класс. Даже он знает, как надо мужчин кормить. А мне почему-то и знать не хочется. А хочу ли я вообще его кормить? Ладно.
Через час Вера вытирала руки кухонным полотенцем.
- Вот это пирамиду из макарон ты, Верун, построила! – восхищенно говорил сидевший за столом перед полной тарелкой парень.
- Строить – это я могу, - ответила ему Вера. - Ешь на здоровье.
Она повернулась к нему спиной, достала из-за деревянной дверцы на уровне глаз азербайджанский коньяк и сделала большой глоток прямо из горлышка.
«За бабушку» - решила она и продолжила крошить свою жизнь под флагом любви, так никогда ни о чём его не спросив.
Триста тридцать три рубля. Не может быть, чтобы это было всё.… Ведь точно оставалась еще тысяча. Вера пересчитывала деньги около магазина на набережной Фонтанки, согнувшись над необъятной девичьей сумкой. У входа в магазин стоял неопрятный ржавого цвета попрошайка и тянул закостеневшую лодочку руки в пустоту. А Вера шарила ладонью по дну сумки. Только монетки, на ощупь – сплошные десятикопеечиные.
«Ладно, на ингредиенты для пасты теперь точно не хватит. Что приготовить на триста тридцать три рубля? Сосиски? Так ведь это бумага. Не будет он сосиски. И дома в холодильнике шаром покати. А он ведь придет и спросит, что у нас на ужин. Первым делом к холодильнику».
Она нерешительно вошла в магазин. «Окей, посмотрю, что есть, а там соображу». В магазине неприятно пахло курой гриль. За прилавком насупился азербайджанец с кустистыми бровями. Вот чёрно-синие сливы. «Пирог? Так не поднимется же, как обычно у меня с выпечкой происходит». Вера нервно шарила глазами по скукоженным бананам, маслянистым булочкам, разложенным на прилавке, отрядам разноцветных зажигалок.
«А, может, и чёрт с ним? Не надо, может, тогда вообще ничего покупать? Он же не покупает продукты. А если так и сказать – милый, будут продукты – будет ужин? Вон Наташка так своему парню и выдает. Хочешь карбонару – дуй в Лэнд. Тьфу, какая же дрянь!» .
Даже помышлять о подобных разговорах Вере было противно. От таких мыслей у неё в голове идолом вставала грозная бабушка, которая в блокаду одна кормила всю семью. Утром, еле держась на ногах, выходила на Кирочную и знала, что если не добудет еды, кто-то из домочадцев не увидит следующего дня. И прокормила ведь. Корешками, горсточками, корочками... И как после такого можно своему человеку, с которым все на свете главные слова и клятвы уже два месяца как произнесены, заявлять о деньгах на фарш?
- Брать что-то будете? - разорвал мутный сладко-горький воздух магазина голос азербайджанца.
- Да, - тихо ответила Вера, - сейчас определюсь, что готовить, - улыбнулась ему слегка брезгливо.
Что готовить, что готовить на триста тридцать три рубля? Хорошо, что порция может быть одна. Он всегда ужинает один, неизменно спрашивает, будет ли есть она и, получив отрицательный ответ, произносит: «Правильно. Женщина должна следить за собой». Всегда.
- А есть творог? – спросила она.
С другой стороны, он же почему-то никогда не покупает продукты. Даже не предложил ни разу. Неужели об этом не задумывался? Сложно поверить.
- Кончился. – ответил азербайджанец.
Значит и сырникам не бывать…Или правда, пойти домой, и ну его, этот ужин. Чего это я? Так и скажу – денег не было. Но так ведь тоже нельзя…Они же у меня всё-таки есть. Откуда эти пошлые мысли?
Надо было ведь, надо было, когда начали вместе жить, поговорить про бюджет и покупки и всё остальное. А у Веры не хватало на это духу. Сам он разговоров об этом никогда не заводил, но про то, что у сегодня на ужин спрашивал всегда. Да и какой теперь может быть разговор? «Я тебя люблю» прозвучало? Прозвучало. Так как же, скажите, пожалуйста, после этого можно заявить, что не собираешься всю свою зарплату тратить на холодильник и сложносочиненные ужины? Что тебе вообще еда по вечерам не нужна? Вот ты какая, оказывается, любовь…
Дверь в магазин отворилась, и на пороге показался попрошайка с улицы. Заметив его, азербайджанец весь подался через прилавок и грозно крикнул:
- Я кому сказал, уходи! Десять раз повторять?
Нищий, уже успевший переступить порог, спокойно остановился рядом с Верой.
Все трое молчали.
- Убирайся! – снова крикнул азербайджанец. – Тут для тебя ничего нет!
Еще сегодня днем, на работе, Вера сама произносила: «Предлагаю обсудить все условия соглашения заранее, на берегу», и улыбчивый подрядчик кивал ей, и размеренно проходились они по каждому пункту незамысловатого договора.
- Гражданин начальник… - просвистел попрошайка. – Мне бы Беломору…
Почему же и в любви так нельзя? А тех, кому можно, и кто так делает, Вера презирала и обзывала мещанскими рожами. Тьфу на них на всех. А откажусь готовить, решит, что плохая хозяйка.
«Мужика в первую очередь накормить надо!» - говорила Верина старшая сестра – «У этих насекомых ведь как всё утроено? Они где жрут, там у них и дом!».
- Нет Беломор! – продавец был непреклонен.
- У меня деньги тут… - не унимался нищий. – Насобирал.
- Нет Беломор. Катись со своими деньгами! Не нужны мне они!
Вера поморщилась. А может предложить где-то вне дома сегодня поужинать? Сам он это дело прекратил сразу, как только у неё поселился. А зачем деньги тратить? Дома ведь вкуснее. Да уж, вкуснее, думала Вера, рассеяно разглядывая беспомощные пучки уставшей зелени.
Нищий прошаркал к выходу.
- Девушка, - вдруг обратился к ней азербайджанец, явно довольный победой над бомжем, с заговорческой улыбкой, – если не знаете, что готовить, могу вам вот что предложить.
С этими словами он присел на корточки, порылся под прилавком и выудил оттуда небольшую нольпятую бутылочку с коричневой этикеткой, исписанной вязью.
- Коньяк, – с гордостью произнес он. – Из Баку. Отдам за сто пятьдесят, а понравится, еще возьмёте! Мужчине своему нальёте, и любая еда блаженством зайдет!
Класс. Даже он знает, как надо мужчин кормить. А мне почему-то и знать не хочется. А хочу ли я вообще его кормить? Ладно.
Через час Вера вытирала руки кухонным полотенцем.
- Вот это пирамиду из макарон ты, Верун, построила! – восхищенно говорил сидевший за столом перед полной тарелкой парень.
- Строить – это я могу, - ответила ему Вера. - Ешь на здоровье.
Она повернулась к нему спиной, достала из-за деревянной дверцы на уровне глаз азербайджанский коньяк и сделала большой глоток прямо из горлышка.
«За бабушку» - решила она и продолжила крошить свою жизнь под флагом любви, так никогда ни о чём его не спросив.
Products
Three hundred thirty three rubles. It could not be that it was all ... After all, there was definitely a thousand left. Vera counted the money near the store on the Fontanka embankment, bending over an immense girl’s bag. At the entrance to the store stood an untidy rusty beggar and pulled his ossified boat hands into the void. And Vera rummaged with her palm along the bottom of the bag. Only coins, to the touch - solid ten-copecks.
“Okay, pasta ingredients are definitely not enough now. What to cook for three hundred and thirty-three rubles? Sausages? So this is paper. He will not be a sausage. And at home in the refrigerator a rolling ball. But he will come and ask what we have for dinner. First thing to the refrigerator. ”
She hesitantly entered the store. “Okay, I’ll see what is, but I’ll think about it.” The store smelled like chicken grill. Behind the counter, an Azerbaijani man with bushy eyebrows frowned. Here are the black and blue plums. "Pie? It’s not going to rise as usual with my baking. ” Vera nervously gazed with her eyes at the squashed bananas, the oily buns laid out on the counter, and the detachments of multi-colored lighters.
“And maybe the hell with him? No need, maybe then nothing to buy at all? He doesn’t buy food. And if you say so - dear, there will be food - will there be dinner? Look Natasha so gives his boyfriend. If you want carbonara, blow it to Land. Ugh, what rubbish! ” .
It was disgusting to even think of such conversations. From such thoughts, a formidable grandmother stood up in her head as an idol, who alone fed the whole family in a blockade. In the morning, barely keeping her feet, she went out to Kirochnaya and knew that if she did not get food, one of the household would not see the next day. And fed after all. With roots, handfuls, crusts ... And how after this can your person, with whom all the main words and oaths in the world have been uttered for two months, declare money for stuffing?
- Will you take something? - the voice of an Azerbaijani was ripped apart by the muddy, bittersweet air of the store.
“Yes,” Vera answered quietly, “now I will decide what to cook,” she smiled at him a little squeamishly.
What to cook, what to cook for three hundred and thirty-three rubles? It is good that the portion can be one. He always dines alone, invariably asks if she will eat and, having received a negative answer, says: “That's right. A woman must take care of herself. ” Is always.
- Is there cottage cheese? She asked.
On the other hand, for some reason he never buys products. I didn’t even offer it once. Didn’t you think about it? It’s hard to believe.
- Ended up. - the Azerbaijani replied.
So cheesecakes can’t be ... Or is it true, go home, and well, this, this dinner. What am I doing? So I will say - there was no money. But you can’t do that either ... I still have them. Where did these vulgar thoughts come from?
It was necessary after all, it was necessary, when they began to live together, to talk about the budget and purchases and everything else. And Vera did not have enough spirit for this. He himself never talked about this, but about what he always asked for dinner today. And what kind of conversation can it be now? “I love you” sounded? It sounded. So how, please tell me, after this it can be stated that you are not going to spend all your salary on a refrigerator and sophisticated dinners? Why don't you even need food in the evenings? Here you are, it turns out, love ...
The door to the store opened, and a beggar from the street appeared on the threshold. Noticing him, the whole Azerbaijani leaned across the counter and shouted menacingly:
- I told someone, leave! Repeat ten times?
The beggar, having already managed to cross the threshold, calmly stopped next to Vera.
All three were silent.
- Get out! - the Azerbaijani shouted again. - There is nothing for you!
Already this afternoon, at work, Vera herself said: “I propose to discuss all the terms of the agreement in advance, on the shore,” and the smiling contractor nodded to her, and they measured them step by step on each clause of a straightforward contract.
“Citizen chief ...” the beggar whistled. “I would like to Belomora ...”
Why is it so impossible in love? And those who can and who do this, Vera despised and called names bourgeois faces. Ugh on them at all. And I refuse to cook, decides that a bad mistress.
“First of all, you need to feed a man!” - Verina said the elder sister - “In these insects, after all, how is everything tripled? Where they eat, their house is there! ”
- No, Belomor! - the seller was adamant.
“I have money here ...” the beggar did not let up. - Gathered.
- No, Belomor. Roll with your money! I do not need them!
Vera grimaced. Or maybe you can have dinner somewhere outside the house today? He himself dismissed this matter as soon as she settled in. Why spend the money? It’s tastier at home. Yeah, tastier, Vera thought, absently scrutinizing the helpless bunches of tired greens.
The beggar shuffled toward the exit.
“Girl,” the Azerbaijani suddenly turned to her, clearly pleased with the victory over the homeless, with a conspiratorial smile, “if you don’t know what to cook, I can offer you this.”
With these words, he squatted, rummaged under the counter and fished out a small, null-filled bottle with a brown label inscribed in it.
- Cognac, - with pride
Three hundred thirty three rubles. It could not be that it was all ... After all, there was definitely a thousand left. Vera counted the money near the store on the Fontanka embankment, bending over an immense girl’s bag. At the entrance to the store stood an untidy rusty beggar and pulled his ossified boat hands into the void. And Vera rummaged with her palm along the bottom of the bag. Only coins, to the touch - solid ten-copecks.
“Okay, pasta ingredients are definitely not enough now. What to cook for three hundred and thirty-three rubles? Sausages? So this is paper. He will not be a sausage. And at home in the refrigerator a rolling ball. But he will come and ask what we have for dinner. First thing to the refrigerator. ”
She hesitantly entered the store. “Okay, I’ll see what is, but I’ll think about it.” The store smelled like chicken grill. Behind the counter, an Azerbaijani man with bushy eyebrows frowned. Here are the black and blue plums. "Pie? It’s not going to rise as usual with my baking. ” Vera nervously gazed with her eyes at the squashed bananas, the oily buns laid out on the counter, and the detachments of multi-colored lighters.
“And maybe the hell with him? No need, maybe then nothing to buy at all? He doesn’t buy food. And if you say so - dear, there will be food - will there be dinner? Look Natasha so gives his boyfriend. If you want carbonara, blow it to Land. Ugh, what rubbish! ” .
It was disgusting to even think of such conversations. From such thoughts, a formidable grandmother stood up in her head as an idol, who alone fed the whole family in a blockade. In the morning, barely keeping her feet, she went out to Kirochnaya and knew that if she did not get food, one of the household would not see the next day. And fed after all. With roots, handfuls, crusts ... And how after this can your person, with whom all the main words and oaths in the world have been uttered for two months, declare money for stuffing?
- Will you take something? - the voice of an Azerbaijani was ripped apart by the muddy, bittersweet air of the store.
“Yes,” Vera answered quietly, “now I will decide what to cook,” she smiled at him a little squeamishly.
What to cook, what to cook for three hundred and thirty-three rubles? It is good that the portion can be one. He always dines alone, invariably asks if she will eat and, having received a negative answer, says: “That's right. A woman must take care of herself. ” Is always.
- Is there cottage cheese? She asked.
On the other hand, for some reason he never buys products. I didn’t even offer it once. Didn’t you think about it? It’s hard to believe.
- Ended up. - the Azerbaijani replied.
So cheesecakes can’t be ... Or is it true, go home, and well, this, this dinner. What am I doing? So I will say - there was no money. But you can’t do that either ... I still have them. Where did these vulgar thoughts come from?
It was necessary after all, it was necessary, when they began to live together, to talk about the budget and purchases and everything else. And Vera did not have enough spirit for this. He himself never talked about this, but about what he always asked for dinner today. And what kind of conversation can it be now? “I love you” sounded? It sounded. So how, please tell me, after this it can be stated that you are not going to spend all your salary on a refrigerator and sophisticated dinners? Why don't you even need food in the evenings? Here you are, it turns out, love ...
The door to the store opened, and a beggar from the street appeared on the threshold. Noticing him, the whole Azerbaijani leaned across the counter and shouted menacingly:
- I told someone, leave! Repeat ten times?
The beggar, having already managed to cross the threshold, calmly stopped next to Vera.
All three were silent.
- Get out! - the Azerbaijani shouted again. - There is nothing for you!
Already this afternoon, at work, Vera herself said: “I propose to discuss all the terms of the agreement in advance, on the shore,” and the smiling contractor nodded to her, and they measured them step by step on each clause of a straightforward contract.
“Citizen chief ...” the beggar whistled. “I would like to Belomora ...”
Why is it so impossible in love? And those who can and who do this, Vera despised and called names bourgeois faces. Ugh on them at all. And I refuse to cook, decides that a bad mistress.
“First of all, you need to feed a man!” - Verina said the elder sister - “In these insects, after all, how is everything tripled? Where they eat, their house is there! ”
- No, Belomor! - the seller was adamant.
“I have money here ...” the beggar did not let up. - Gathered.
- No, Belomor. Roll with your money! I do not need them!
Vera grimaced. Or maybe you can have dinner somewhere outside the house today? He himself dismissed this matter as soon as she settled in. Why spend the money? It’s tastier at home. Yeah, tastier, Vera thought, absently scrutinizing the helpless bunches of tired greens.
The beggar shuffled toward the exit.
“Girl,” the Azerbaijani suddenly turned to her, clearly pleased with the victory over the homeless, with a conspiratorial smile, “if you don’t know what to cook, I can offer you this.”
With these words, he squatted, rummaged under the counter and fished out a small, null-filled bottle with a brown label inscribed in it.
- Cognac, - with pride
У записи 19 лайков,
0 репостов,
535 просмотров.
0 репостов,
535 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
