ТЕМЫ БЛИЖАЙШИХ ВЕЧЕРОВ:
Деловые люди.
Спагетти вестерн, как предтеча Тарантино.
·“ Ведь мы смело можем назвать, концовку Криминального Чтива – “Дорогами, которые мы выбираем.” Джулс и Винсент в голубых футболочках выходят из кафе под залихватский серф. Мы знаем, что Винсент не сойдёт со своей дороги и поплатится за это пулей в лоб в туалете. Судьба сошедшего с пути Джулса нам не известна. Таким образом кинематограф штампов совершает полный оборот, начавшись с “Дорог которые мы выбираем” и закончившись ими.”
Операция Ы и другие приключения Шурика.
Эго, СуперЭго и Оно русского человека. Как Леонида Гайдая трактовал бы Славой Жижек.
“Если мы призываем для понимания этого фильма Славоя Жижека с его Фрейдом, Лаканом, и полным коробом психоанализа в кинообразах – нам сразу бросается в глаза сверхочевидная подоплёка Операции Ы – Первая Новелла – о эдиповой победе над отцом, Шурик символически порет Федю – Вторая Новелла о воплощении сокровенных желаний – как мы вначале подсознательно а потом сознательно проникаем в женщину, и третья новелла это воплощенный поединок – с Эго, СуперЭго и Оно, где Эго – Балбес, СуперЭго – Бывалый, и Оно – Трус. Но давайте попробуем взглянуть ещё глубже…”
Кавказская пленница.
Консервативный ужас. Гайдай, Лавкрафт и Вторая Чеченская.
“ И действительно, там где сохранились традиции, ритуалы древности – там сохранилось и древнее зло. Зло для современного мира несет сам по себе древний ритуал… Шурика не случайно помещают в психиатрическую больницу – потому что вся первая часть фильма, это по сути дела история его безумия. И апогеем этого безумия становится сцена когда он видит сам себя в спальном мешке. Затем Шурик висит в спальном мешке вниз головой – как бы обращаясь в летучую мышь, в вампира. Он заражён древним вирусом – и лишь выйдя из психиатрической больницы он начнёт мстить, и месть его так же будет полностью архаичной.”
Бриллиантовая рука.
Маленький человек 20-го века в зеркале Гайдая и Хичкока.
“Семен Семеновича Горбунова все принимают за другого – контрабандисты, милиция, жена, героиня Нонны Мордюковой, даже мужик с Колымы в ресторане. Для Других – ты всегда Другой. Никто никогда не увидит твоего истинного Я. Гайдай, прекрасно понимает это. Атомный взрыв – который в конце концов вырезали из концовки фильма, на самом деле говорит именно об этом – при столкновении двух маленьких частиц, никто никогда не распознает тебя и твою самость.”
Иван Васильевич меняет профессию.
Российский тоталитаризм в зеркале Гайдая и Эйзенштейна.
“ Когда опричники танцуют у Эйзенштейна они танцуют от крови, они возбуждены кровью, когда опричники точно так же танцуют у Гайдая, они танцуют под эстрадный номер, от того, что около власти вор – и это ВОР поёт песню о Счастье. Эти опричники танцуют под эстрадный номер о воровском счастье, они танцуют не от крови, а от воровского счастья. Вы это прямо сейчас не наблюдаете случайно по телевизору?”
Деловые люди.
Спагетти вестерн, как предтеча Тарантино.
·“ Ведь мы смело можем назвать, концовку Криминального Чтива – “Дорогами, которые мы выбираем.” Джулс и Винсент в голубых футболочках выходят из кафе под залихватский серф. Мы знаем, что Винсент не сойдёт со своей дороги и поплатится за это пулей в лоб в туалете. Судьба сошедшего с пути Джулса нам не известна. Таким образом кинематограф штампов совершает полный оборот, начавшись с “Дорог которые мы выбираем” и закончившись ими.”
Операция Ы и другие приключения Шурика.
Эго, СуперЭго и Оно русского человека. Как Леонида Гайдая трактовал бы Славой Жижек.
“Если мы призываем для понимания этого фильма Славоя Жижека с его Фрейдом, Лаканом, и полным коробом психоанализа в кинообразах – нам сразу бросается в глаза сверхочевидная подоплёка Операции Ы – Первая Новелла – о эдиповой победе над отцом, Шурик символически порет Федю – Вторая Новелла о воплощении сокровенных желаний – как мы вначале подсознательно а потом сознательно проникаем в женщину, и третья новелла это воплощенный поединок – с Эго, СуперЭго и Оно, где Эго – Балбес, СуперЭго – Бывалый, и Оно – Трус. Но давайте попробуем взглянуть ещё глубже…”
Кавказская пленница.
Консервативный ужас. Гайдай, Лавкрафт и Вторая Чеченская.
“ И действительно, там где сохранились традиции, ритуалы древности – там сохранилось и древнее зло. Зло для современного мира несет сам по себе древний ритуал… Шурика не случайно помещают в психиатрическую больницу – потому что вся первая часть фильма, это по сути дела история его безумия. И апогеем этого безумия становится сцена когда он видит сам себя в спальном мешке. Затем Шурик висит в спальном мешке вниз головой – как бы обращаясь в летучую мышь, в вампира. Он заражён древним вирусом – и лишь выйдя из психиатрической больницы он начнёт мстить, и месть его так же будет полностью архаичной.”
Бриллиантовая рука.
Маленький человек 20-го века в зеркале Гайдая и Хичкока.
“Семен Семеновича Горбунова все принимают за другого – контрабандисты, милиция, жена, героиня Нонны Мордюковой, даже мужик с Колымы в ресторане. Для Других – ты всегда Другой. Никто никогда не увидит твоего истинного Я. Гайдай, прекрасно понимает это. Атомный взрыв – который в конце концов вырезали из концовки фильма, на самом деле говорит именно об этом – при столкновении двух маленьких частиц, никто никогда не распознает тебя и твою самость.”
Иван Васильевич меняет профессию.
Российский тоталитаризм в зеркале Гайдая и Эйзенштейна.
“ Когда опричники танцуют у Эйзенштейна они танцуют от крови, они возбуждены кровью, когда опричники точно так же танцуют у Гайдая, они танцуют под эстрадный номер, от того, что около власти вор – и это ВОР поёт песню о Счастье. Эти опричники танцуют под эстрадный номер о воровском счастье, они танцуют не от крови, а от воровского счастья. Вы это прямо сейчас не наблюдаете случайно по телевизору?”
TOPICS OF THE COMING EVENINGS:
Business people.
Spaghetti western, like the forerunner of Tarantino.
· “After all, we can safely name the ending of Pulp Fiction as“ The roads we choose. ” Jules and Vincent in blue T-shirts go out of the cafe under an overwhelming surf. We know that Vincent will not go out of his way and will pay for it with a bullet in the forehead in the toilet. The fate of Jules who has gone astray is not known to us. Thus, the cinema of stamps makes a full turn, starting with “The roads we choose” and ending with them. ”
Operation Y and Shurik's other adventures.
Ego, SuperEgo and Ono of Russian people. How Leonid Gaidai would interpret Glory Zizek.
“If we call for understanding this film, Slavoj каižek with his Freud, Lacan, and a full box of psychoanalysis in film images, we are immediately struck by the super-obvious background of Operation Y - The First Novel - about the Oedipus victory over his father, Shurik symbolically smacks of Fedya - The Second Novel about the embodiment of innermost desires - as we first subconsciously and then consciously penetrate a woman, and the third short story is an embodied duel - with the Ego, SuperEgo and Ono, where the Ego is Dunce, the SuperEgo is Experienced, and It is the Coward. But let's try to look even deeper ... "
Caucasian captive.
Conservative horror. Gaidai, Lovecraft and the Second Chechen.
“And indeed, where traditions and rituals of antiquity have been preserved, ancient evil has also been preserved there. Evil for the modern world carries an ancient ritual in itself ... Shurik is not accidentally placed in a psychiatric hospital - because the entire first part of the film, this is essentially the story of his madness. And the apogee of this madness is the scene when he sees himself in a sleeping bag. Then Shurik hangs upside down in a sleeping bag - as if turning into a bat, into a vampire. He is infected with an ancient virus - and only after leaving the psychiatric hospital he will begin to take revenge, and his revenge will also be completely archaic. ”
The Diamond Arm.
Little man of the 20th century in the mirror of Gaidai and Hitchcock.
“Semen Semenovich Gorbunov, everyone is mistaken for another - smugglers, police, wife, heroine Nonna Mordyukova, even a man from Kolyma in a restaurant. For Others, you are always Other. No one will ever see your true Self. Gaidai, understands this perfectly. The atomic explosion - which was eventually cut from the end of the film, actually speaks of exactly this - when two small particles collide, no one will ever recognize you and your self. ”
Ivan Vasilievich is changing the profession.
Russian totalitarianism in the mirror of Gaidai and Eisenstein.
“When the oprichniks dance with Eisenstein, they dance with blood, they are excited with blood, when the oprichniks dance with Gaidai in the same way, they dance to the pop number, because there is a thief near the power - and this is the THOR singing a song about Happiness. These guardsmen dance to a pop number about thieves 'happiness, they dance not from blood, but from thieves' happiness. Aren't you watching this on television right now by accident? ”
Business people.
Spaghetti western, like the forerunner of Tarantino.
· “After all, we can safely name the ending of Pulp Fiction as“ The roads we choose. ” Jules and Vincent in blue T-shirts go out of the cafe under an overwhelming surf. We know that Vincent will not go out of his way and will pay for it with a bullet in the forehead in the toilet. The fate of Jules who has gone astray is not known to us. Thus, the cinema of stamps makes a full turn, starting with “The roads we choose” and ending with them. ”
Operation Y and Shurik's other adventures.
Ego, SuperEgo and Ono of Russian people. How Leonid Gaidai would interpret Glory Zizek.
“If we call for understanding this film, Slavoj каižek with his Freud, Lacan, and a full box of psychoanalysis in film images, we are immediately struck by the super-obvious background of Operation Y - The First Novel - about the Oedipus victory over his father, Shurik symbolically smacks of Fedya - The Second Novel about the embodiment of innermost desires - as we first subconsciously and then consciously penetrate a woman, and the third short story is an embodied duel - with the Ego, SuperEgo and Ono, where the Ego is Dunce, the SuperEgo is Experienced, and It is the Coward. But let's try to look even deeper ... "
Caucasian captive.
Conservative horror. Gaidai, Lovecraft and the Second Chechen.
“And indeed, where traditions and rituals of antiquity have been preserved, ancient evil has also been preserved there. Evil for the modern world carries an ancient ritual in itself ... Shurik is not accidentally placed in a psychiatric hospital - because the entire first part of the film, this is essentially the story of his madness. And the apogee of this madness is the scene when he sees himself in a sleeping bag. Then Shurik hangs upside down in a sleeping bag - as if turning into a bat, into a vampire. He is infected with an ancient virus - and only after leaving the psychiatric hospital he will begin to take revenge, and his revenge will also be completely archaic. ”
The Diamond Arm.
Little man of the 20th century in the mirror of Gaidai and Hitchcock.
“Semen Semenovich Gorbunov, everyone is mistaken for another - smugglers, police, wife, heroine Nonna Mordyukova, even a man from Kolyma in a restaurant. For Others, you are always Other. No one will ever see your true Self. Gaidai, understands this perfectly. The atomic explosion - which was eventually cut from the end of the film, actually speaks of exactly this - when two small particles collide, no one will ever recognize you and your self. ”
Ivan Vasilievich is changing the profession.
Russian totalitarianism in the mirror of Gaidai and Eisenstein.
“When the oprichniks dance with Eisenstein, they dance with blood, they are excited with blood, when the oprichniks dance with Gaidai in the same way, they dance to the pop number, because there is a thief near the power - and this is the THOR singing a song about Happiness. These guardsmen dance to a pop number about thieves 'happiness, they dance not from blood, but from thieves' happiness. Aren't you watching this on television right now by accident? ”
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Антоновский
