19 октября 1918 года родился советский поэт Александр Аркадьевич Галич.
А ты стучи, стучи, а тебе Бог простит,
А начальнички тебе, Леха, срок скостят!
А за Окой сейчас, небось, коростель свистит,
А у нас на Тайшете ветра свистят.
А месяц май уже, все снега белы.
А вертухаевы на снегу следы,
А что полнормы, тьфу, это полбеды,
А что песню спел – полторы беды!
А над Окой летят гуси-лебеди,
А за Окой свистит коростель,
А тут по наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А первый зэка, он с Севастополя,
Он там, черт чудной, Херсонес копал,
Он копал, чумак, что ни попадя,
И на полный срок в лагеря попал.
И жену его, и сынка его,
И старуху-мать, чтоб молчала, блядь!
Чтобы знали все, что закаяно
Нашу родину сподниза копать!
А в Крыму теплынь, в море сельди,
И миндаль, небось, подоспел,
А тут по наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А второй зэка – это лично я,
Я без мами жил, и без папи жил,
Моя б жизнь была преотличная,
Да я в шухере стукаря пришил!
А мне сперва вышка, а я в раскаянье,
А уж в лагере – корешей в навал,
И на кой я хер при Лехе-Каине
Чумаку подпел «Интернационал»?!
А в каптёрке пьют с рафинадом чай,
И вертухай идет, весь сопрел.
Ему скучно чай, и несподручно, чай,
Нас в обед вести на расстрел!
А ты стучи, стучи, а тебе Бог простит,
А начальнички тебе, Леха, срок скостят!
А за Окой сейчас, небось, коростель свистит,
А у нас на Тайшете ветра свистят.
А месяц май уже, все снега белы.
А вертухаевы на снегу следы,
А что полнормы, тьфу, это полбеды,
А что песню спел – полторы беды!
А над Окой летят гуси-лебеди,
А за Окой свистит коростель,
А тут по наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А первый зэка, он с Севастополя,
Он там, черт чудной, Херсонес копал,
Он копал, чумак, что ни попадя,
И на полный срок в лагеря попал.
И жену его, и сынка его,
И старуху-мать, чтоб молчала, блядь!
Чтобы знали все, что закаяно
Нашу родину сподниза копать!
А в Крыму теплынь, в море сельди,
И миндаль, небось, подоспел,
А тут по наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А второй зэка – это лично я,
Я без мами жил, и без папи жил,
Моя б жизнь была преотличная,
Да я в шухере стукаря пришил!
А мне сперва вышка, а я в раскаянье,
А уж в лагере – корешей в навал,
И на кой я хер при Лехе-Каине
Чумаку подпел «Интернационал»?!
А в каптёрке пьют с рафинадом чай,
И вертухай идет, весь сопрел.
Ему скучно чай, и несподручно, чай,
Нас в обед вести на расстрел!
On October 19, 1918, the Soviet poet Alexander Arkadievich Galich was born.
And you knock, knock, and God will forgive you,
And the bosses to you, Lech, will shorten the term!
And now, apparently, the corostel is whistling behind Oka,
And we have whistles on Taishet.
And the month of May is already, all the snow is white.
And the trails in the snow,
And what about the norms, pah, this is not so bad,
And what a song he sang - one and a half troubles!
And geese swans fly over Oka,
And behind Oka the whistle is whistling,
And here, on the ice of the non-human kurva
Two prisoners are being shot!
And the first convict, he is from Sevastopol,
He is there, damn wonderful, Chersonesos digging,
He was digging, asshole, no matter what,
And for the full term I ended up in camps.
And his wife and his son,
And the old mother, to be silent, damn it!
To know everything that is tempered
Dig our homeland!
And in the Crimea warmth, in a sea of herring,
And the almonds, I guess, arrived in time,
And here, on the ice of the non-human kurva
Two prisoners are being shot!
And the second convict is me personally,
I lived without moms, and without dad lived
My life would be excellent
Yes, I sewed a knocker in a knocker!
First, I’m a tower, and I’m in remorse,
And in the camp - sidekicks in bulk,
And why the fuck am I under Lech Cain
Chumaku sang "International" ?!
And in the kapterka they drink tea with refined tea,
And the goer goes, all soprel.
He is bored with tea, and unfortunate, tea,
We’ll be led to execution by lunch!
And you knock, knock, and God will forgive you,
And the bosses to you, Lech, will shorten the term!
And now, apparently, the corostel is whistling behind Oka,
And we have whistles on Taishet.
And the month of May is already, all the snow is white.
And the trails in the snow,
And what about the norms, pah, this is not so bad,
And what a song he sang - one and a half troubles!
And geese swans fly over Oka,
And behind Oka the whistle is whistling,
And here, on the ice of the non-human kurva
Two prisoners are being shot!
And the first convict, he is from Sevastopol,
He is there, damn wonderful, Chersonesos digging,
He was digging, asshole, no matter what,
And for the full term I ended up in camps.
And his wife and his son,
And the old mother, to be silent, damn it!
To know everything that is tempered
Dig our homeland!
And in the Crimea warmth, in a sea of herring,
And the almonds, I guess, arrived in time,
And here, on the ice of the non-human kurva
Two prisoners are being shot!
And the second convict is me personally,
I lived without moms, and without dad lived
My life would be excellent
Yes, I sewed a knocker in a knocker!
First, I’m a tower, and I’m in remorse,
And in the camp - sidekicks in bulk,
And why the fuck am I under Lech Cain
Chumaku sang "International" ?!
And in the kapterka they drink tea with refined tea,
And the goer goes, all soprel.
He is bored with tea, and unfortunate, tea,
We’ll be led to execution by lunch!
У записи 8 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алексей Удальцов
