СУДЬБА ПЕРКУССИОНИСТА (Интервью с Олегом Шарром)
Известный музыкант дал интервью латвийской газете «СЕГОДНЯ».
Будучи завзятым «аквариуманом», всегда придавал особое значение посещению живых выступлений любимой группы. Особые воспоминания я храню о первом из таких для меня концертов, состоявшемся в моем родном Даугавпилсе 8 апреля 2002 года. И всякий раз отмечал, что наибольшая после БГ доля восторгов публики достается перкуссионисту Олегу Шарру (Шавкунову).
Этот скромный человек оказался настоящим волшебником — и всякий раз его игра приводила слушателей в восхищение, экзальтацию. И даже сейчас, когда давно повзрослел, общение с любимым музыкантом преисполнило меня радостью.
Ударник из политеха
— Олег Иванович, тривиальный вопрос: как вы начали заниматься музыкой?
— В школе… Это незабываемое чувство, когда ты еще только подросток — и вдруг осознаешь, что не просто любишь музыку, но и хочешь сам музицировать.
В классе восьмом попала мне впервые в руки гитара, чуть–чуть подучился аккордам и начал играть. Дальше пошло–поехало: школьные ансамбли, поступление в политех в родном Кирове, первые попытки что–то сочинять… Где–то с середины курса третьего понял, что, пожалуй, неверно выбрал жизненное направление и профессия инженера мне не близка. Тем не менее доучился до конца четвертого курса, сдал все экзамены, но дипломкой заниматься уже не стал — забрал документы и ушел.
Непростое было решение, но необходимое… Собрал вещи, уехал в Ленинград и поступил в музучилище по классу ударных инструментов. Просто к тому моменту понял, что как гитарист я не очень, а вот ритмическая сторона всего этого дела мне гораздо ближе. Проучился там примерно с полгода, очень быстро сдал все экзамены, непрерывно практиковался.
В Ленинграде начал обрастать друзьями — и меня стали звать играть в разные ансамбли. Тогда были 80–е, самый расцвет рок–клубовских времен. Если певцов, гитаристов и басистов в городе хватало вдосталь, то с барабанщиками обстояло значительно хуже. Поэтому всегда был, что называется, нарасхват. Случалось, сотрудничал одновременно с пятью коллективами — в день, порою, бывало по три репетиции с разными группами!
— У вас достаточно необычная специализация — вы перкуссионист. Почему?
— На заре своей музыкальной карьеры играл на ударных в группе «Луна». Мы исполняли психоделический рок: немного от Captain Beefheart, немного от King Crimson — насколько мы их тогда понимали. Но через год стал чувствовать, что мне в этом во всем уже как–то тесновато. Мои музыкальные горизонты непрерывно расширялись, да и исполнительский опыт нарастал. Однажды сходил на концерт Пола Уинтера, в составе ансамбля которого имелся перкуссионист — он играл настолько мастерски, выдавая самые разные тончайшие оттенки и нюансы, что я был просто шокирован! После этого концерта меня напрочь увело в ту сторону, начал вплотную заниматься перкуссией, ушел в дебри джаза, фри–джаза. Джон Колтрейн, Орнет Коулмэн, Майлз Девис, Art Ensemble of Chicago — очень увлекся всеми этими делами.
Своя игра
— Какие из групп, в которых вы играли до «Аквариума», наиболее вам запомнились?
— Принципиально играл только там, где мне нравилось, — поэтому обо всех проектах с моим участием воспоминания остались самые светлые. Весь этот опыт для меня ценен и уникален. Но наиболее важным, наверное, было участие в «Трио Z» — помню, мы с ними выступали даже в Вильнюсе. С этим ансамблем состоялось глобальное погружение в любимую мною музыку.
Из особо запомнившихся еще могу назвать свое участие в группе «Оле Лукойе», игравшей этно–психоделик–рок, а также выступление в составе ансамбля авангардной музыки «Зга», изначально основанного Николаем Судником, к слову, в Риге. Ну и, наконец, не могу не упомянуть, что в 90–е мне довелось играть и в «Вермишель Orchestra», основанной тогдашним аккордеонистом «Аквариума» Сергеем Щураковым — к глубочайшему сожалению, его уже почти десять лет нет в живых.
Для меня сотрудничество с ним стало первым приближением к вселенной «Аквариума», участвовал в записи двух альбомов «Вермишели». В ту пору еще много работал с разными импровизационными театрами, а сейчас, после ухода из «Аквариума», вновь стал этим заниматься.
Погружение а «Аквариум»
— Как же вы оказались в «Аквариуме»?
— Меня в 97–м пригласил на разговор мой знакомый скрипач Андрей Суротдинов, он тогда играл в «Аквариуме» — да и сейчас играет. Рассказал, что тогдашний состав группы разошелся, но Гребенщикову нужны музыканты, дабы представить на публике материал нового альбома «Лилит», который на тот момент еще не был даже записан — Борис собирался лететь в США, делать там его с именитыми американскими музыкантами. По возвращении надо было ехать в Москву, чтобы сыграть там несколько концертов. И требовался перкуссионист, способный быстро врубиться в песни, отобранные для программы. Андрей считал, что я вполне могу справиться с задачей. Пошли к Борису. Знакомство состоялось. Он вручил мне демо–версии песен, которые собирался записывать в Америке.
В состав новой группы вошли мы с Андреем и знаменитый питерский гитарист, ныне живущий в Сан–Франсиско, Александр Ляпин. Пока Борис отсутствовал, я готовил свои будущие концертные партии, даже пару раз репетировали без него. А когда он вернулся, мы еще провели несколько репетиций и отправились в Москву. После меня попросили еще остаться в группе на некоторое время — были запланированы выступления в России и в Израиле. Затем меня попросили доиграть до нового года, потом до лета… Далее Борис подобрал уже новый состав под программу «Новый электрический пес», но мне предложил остаться. Затем — снова смена состава, но я по–прежнему никуда не ухожу. Так и остался.
Первой моей полноценной студийной записью в группе стал в 2000 году «Пятиугольный грех», созданный на стихи Анатолия «Джорджа» Гуницкого (одного из основателей «Аквариума». — Ред.) и сделанный с привлечением многочисленных guest–stars. Ну а дальше за пятнадцать лет мы сделали свыше десятка работ.
— Тот состав «Аквариума» оказался очень стабильным…
— Не сказать, чтобы уж очень. Вначале, на каком–то этапе, ушел наш «духовик» Олег Сакмаров, затем, в 2005–м, после альбома ZOOM ZOO ZOOM нас покинул барабанщик Алик Потапкин. В его отсутствие мне приходилось спасать ситуацию, совмещая и перкуссию, и барабаны. Чуть ранее, между «Песнями рыбака» и ZOOM ZOOM ZOOM, наши ряды пополнил прекрасный гитарист и саксофонист Игорь Тимофеев, с которым мне потом довелось посотрудничать и вне «Аквариума». Но в целом — да, долгое время перемены в составе были минимальными.
Просто все очень удачно совпало, спаялось, весь пазл идеально сложился — каждый оказался на своем месте и знал, что надо делать. Хотя, вообще–то, группа очень легко трансформировалась. Четыре года назад мы провели тур вчетвером — Гребенщиков, Рубекин, гитарист Алексей Зубарев, я — назвавшись «бит–квартетом «Аквариум». Причем выдавали не меньший драйв, чем расширенным составом. Было время, целых полгода мы играли втроем с БГ и Рубекиным — и тоже все вышло невероятно круто.
— Какова повседневная жизнь в знаменитой, постоянно гастролирующей группе?
— Не скажу за других, но для меня гастрольная жизнь в основном протекала приятно, радостно и интересно. Всегда старался в каждой поездке, каждом туре искать для себя интересные моменты. Уже сам факт музицирования доставляет бесконечное удовольствие — а ведь еще новые места, яркие впечатления, встречи и знакомства с разными примечательными людьми.
Передвигались по–разному — автобусами, поездами и самолетами. Во Владивосток ты автобусом не поедешь, а вот в Псков или в Прибалтику — вполне. Каждый концерт воспринимался как приключение — именно поэтому мы всегда варьировали сет–лист, в каждом месте представляли публике новый набор песен, с воодушевлением импровизировали. Какие именно композиции прозвучат, Борис всегда решал непосредственно перед концертом — в зависимости от своего внутреннего состояния и отношения к месту, где мы в тот или иной раз играли. В нашем арсенале имелось большое количество композиций, каждую из которых мы могли сыграть в любой момент. Что–то могли вспомнить на саунд–чеке и тут же представить это публике.
— 1 ноября 2015–го во время гастролей умер Борис Рубекин, семнадцать лет ведавший в «Аквариуме» клавишными инструментами. Какие у вас о нем остались воспоминания?
— Это был очень хороший, скромный человек и невероятно одаренный музыкант. В значительной степени «Аквариум» в течение этих лет держался на его плечах. Борис Борисович — фронтмен и автор песен, но на Боре Рубекине лежала огромная часть студийной работы, и он же вносил важнейший вклад в создание аранжировок и музыки. В том, что «Аквариум» начиная с альбома «Пси» 1999 года стал именно таким, как мы его знаем, значительная заслуга Рубекина. Для меня известие о его смерти было полностью неожиданным — абсолютно ничто не предвещало… В начале ноября 2015–го я с семьей поехал на отдых в Эстонию, в Тарту. Когда вел машину, позвонили и сообщили о смерти Бори Рубекина — от неожиданности чуть не слетел с трассы. Потом на обочине долго приходил в себя…
Выйти в новое
— Почему же вы решили оставить группу?
— Там наложился целый комплекс причин. Под конец своего пребывания в «Аквариуме» начал чувствовать психологическую и физическую усталость. Мне требовалось со стороны оценить свое место в жизни и музыке, заново сконцентрироваться.
Начал обдумывать уход значительно раньше, чем решился на этот шаг. Для меня искусство — это живой творческий акт. Не могу допустить, чтобы мое музыкальное ремесло оказалось низведено лишь до положения инструмента для рубки бабла, стало рутинной работой. Осознавал, что, уйдя из группы, потеряю по деньгам — но такой довод не мог иметь для меня решающего значения.
Начал понимать, что, будучи активно гастролирующим музыкантом, уделяю слишком мало внимания семье. Моя супруга, художница, женщина хрупкая, я не мог полностью взвалить на ее плечи заботы о четырех пацанах… И тем не менее решение далось нелегко.
Даже не думал, что покидаю «Аквариум» насовсем, сначала в мы
Известный музыкант дал интервью латвийской газете «СЕГОДНЯ».
Будучи завзятым «аквариуманом», всегда придавал особое значение посещению живых выступлений любимой группы. Особые воспоминания я храню о первом из таких для меня концертов, состоявшемся в моем родном Даугавпилсе 8 апреля 2002 года. И всякий раз отмечал, что наибольшая после БГ доля восторгов публики достается перкуссионисту Олегу Шарру (Шавкунову).
Этот скромный человек оказался настоящим волшебником — и всякий раз его игра приводила слушателей в восхищение, экзальтацию. И даже сейчас, когда давно повзрослел, общение с любимым музыкантом преисполнило меня радостью.
Ударник из политеха
— Олег Иванович, тривиальный вопрос: как вы начали заниматься музыкой?
— В школе… Это незабываемое чувство, когда ты еще только подросток — и вдруг осознаешь, что не просто любишь музыку, но и хочешь сам музицировать.
В классе восьмом попала мне впервые в руки гитара, чуть–чуть подучился аккордам и начал играть. Дальше пошло–поехало: школьные ансамбли, поступление в политех в родном Кирове, первые попытки что–то сочинять… Где–то с середины курса третьего понял, что, пожалуй, неверно выбрал жизненное направление и профессия инженера мне не близка. Тем не менее доучился до конца четвертого курса, сдал все экзамены, но дипломкой заниматься уже не стал — забрал документы и ушел.
Непростое было решение, но необходимое… Собрал вещи, уехал в Ленинград и поступил в музучилище по классу ударных инструментов. Просто к тому моменту понял, что как гитарист я не очень, а вот ритмическая сторона всего этого дела мне гораздо ближе. Проучился там примерно с полгода, очень быстро сдал все экзамены, непрерывно практиковался.
В Ленинграде начал обрастать друзьями — и меня стали звать играть в разные ансамбли. Тогда были 80–е, самый расцвет рок–клубовских времен. Если певцов, гитаристов и басистов в городе хватало вдосталь, то с барабанщиками обстояло значительно хуже. Поэтому всегда был, что называется, нарасхват. Случалось, сотрудничал одновременно с пятью коллективами — в день, порою, бывало по три репетиции с разными группами!
— У вас достаточно необычная специализация — вы перкуссионист. Почему?
— На заре своей музыкальной карьеры играл на ударных в группе «Луна». Мы исполняли психоделический рок: немного от Captain Beefheart, немного от King Crimson — насколько мы их тогда понимали. Но через год стал чувствовать, что мне в этом во всем уже как–то тесновато. Мои музыкальные горизонты непрерывно расширялись, да и исполнительский опыт нарастал. Однажды сходил на концерт Пола Уинтера, в составе ансамбля которого имелся перкуссионист — он играл настолько мастерски, выдавая самые разные тончайшие оттенки и нюансы, что я был просто шокирован! После этого концерта меня напрочь увело в ту сторону, начал вплотную заниматься перкуссией, ушел в дебри джаза, фри–джаза. Джон Колтрейн, Орнет Коулмэн, Майлз Девис, Art Ensemble of Chicago — очень увлекся всеми этими делами.
Своя игра
— Какие из групп, в которых вы играли до «Аквариума», наиболее вам запомнились?
— Принципиально играл только там, где мне нравилось, — поэтому обо всех проектах с моим участием воспоминания остались самые светлые. Весь этот опыт для меня ценен и уникален. Но наиболее важным, наверное, было участие в «Трио Z» — помню, мы с ними выступали даже в Вильнюсе. С этим ансамблем состоялось глобальное погружение в любимую мною музыку.
Из особо запомнившихся еще могу назвать свое участие в группе «Оле Лукойе», игравшей этно–психоделик–рок, а также выступление в составе ансамбля авангардной музыки «Зга», изначально основанного Николаем Судником, к слову, в Риге. Ну и, наконец, не могу не упомянуть, что в 90–е мне довелось играть и в «Вермишель Orchestra», основанной тогдашним аккордеонистом «Аквариума» Сергеем Щураковым — к глубочайшему сожалению, его уже почти десять лет нет в живых.
Для меня сотрудничество с ним стало первым приближением к вселенной «Аквариума», участвовал в записи двух альбомов «Вермишели». В ту пору еще много работал с разными импровизационными театрами, а сейчас, после ухода из «Аквариума», вновь стал этим заниматься.
Погружение а «Аквариум»
— Как же вы оказались в «Аквариуме»?
— Меня в 97–м пригласил на разговор мой знакомый скрипач Андрей Суротдинов, он тогда играл в «Аквариуме» — да и сейчас играет. Рассказал, что тогдашний состав группы разошелся, но Гребенщикову нужны музыканты, дабы представить на публике материал нового альбома «Лилит», который на тот момент еще не был даже записан — Борис собирался лететь в США, делать там его с именитыми американскими музыкантами. По возвращении надо было ехать в Москву, чтобы сыграть там несколько концертов. И требовался перкуссионист, способный быстро врубиться в песни, отобранные для программы. Андрей считал, что я вполне могу справиться с задачей. Пошли к Борису. Знакомство состоялось. Он вручил мне демо–версии песен, которые собирался записывать в Америке.
В состав новой группы вошли мы с Андреем и знаменитый питерский гитарист, ныне живущий в Сан–Франсиско, Александр Ляпин. Пока Борис отсутствовал, я готовил свои будущие концертные партии, даже пару раз репетировали без него. А когда он вернулся, мы еще провели несколько репетиций и отправились в Москву. После меня попросили еще остаться в группе на некоторое время — были запланированы выступления в России и в Израиле. Затем меня попросили доиграть до нового года, потом до лета… Далее Борис подобрал уже новый состав под программу «Новый электрический пес», но мне предложил остаться. Затем — снова смена состава, но я по–прежнему никуда не ухожу. Так и остался.
Первой моей полноценной студийной записью в группе стал в 2000 году «Пятиугольный грех», созданный на стихи Анатолия «Джорджа» Гуницкого (одного из основателей «Аквариума». — Ред.) и сделанный с привлечением многочисленных guest–stars. Ну а дальше за пятнадцать лет мы сделали свыше десятка работ.
— Тот состав «Аквариума» оказался очень стабильным…
— Не сказать, чтобы уж очень. Вначале, на каком–то этапе, ушел наш «духовик» Олег Сакмаров, затем, в 2005–м, после альбома ZOOM ZOO ZOOM нас покинул барабанщик Алик Потапкин. В его отсутствие мне приходилось спасать ситуацию, совмещая и перкуссию, и барабаны. Чуть ранее, между «Песнями рыбака» и ZOOM ZOOM ZOOM, наши ряды пополнил прекрасный гитарист и саксофонист Игорь Тимофеев, с которым мне потом довелось посотрудничать и вне «Аквариума». Но в целом — да, долгое время перемены в составе были минимальными.
Просто все очень удачно совпало, спаялось, весь пазл идеально сложился — каждый оказался на своем месте и знал, что надо делать. Хотя, вообще–то, группа очень легко трансформировалась. Четыре года назад мы провели тур вчетвером — Гребенщиков, Рубекин, гитарист Алексей Зубарев, я — назвавшись «бит–квартетом «Аквариум». Причем выдавали не меньший драйв, чем расширенным составом. Было время, целых полгода мы играли втроем с БГ и Рубекиным — и тоже все вышло невероятно круто.
— Какова повседневная жизнь в знаменитой, постоянно гастролирующей группе?
— Не скажу за других, но для меня гастрольная жизнь в основном протекала приятно, радостно и интересно. Всегда старался в каждой поездке, каждом туре искать для себя интересные моменты. Уже сам факт музицирования доставляет бесконечное удовольствие — а ведь еще новые места, яркие впечатления, встречи и знакомства с разными примечательными людьми.
Передвигались по–разному — автобусами, поездами и самолетами. Во Владивосток ты автобусом не поедешь, а вот в Псков или в Прибалтику — вполне. Каждый концерт воспринимался как приключение — именно поэтому мы всегда варьировали сет–лист, в каждом месте представляли публике новый набор песен, с воодушевлением импровизировали. Какие именно композиции прозвучат, Борис всегда решал непосредственно перед концертом — в зависимости от своего внутреннего состояния и отношения к месту, где мы в тот или иной раз играли. В нашем арсенале имелось большое количество композиций, каждую из которых мы могли сыграть в любой момент. Что–то могли вспомнить на саунд–чеке и тут же представить это публике.
— 1 ноября 2015–го во время гастролей умер Борис Рубекин, семнадцать лет ведавший в «Аквариуме» клавишными инструментами. Какие у вас о нем остались воспоминания?
— Это был очень хороший, скромный человек и невероятно одаренный музыкант. В значительной степени «Аквариум» в течение этих лет держался на его плечах. Борис Борисович — фронтмен и автор песен, но на Боре Рубекине лежала огромная часть студийной работы, и он же вносил важнейший вклад в создание аранжировок и музыки. В том, что «Аквариум» начиная с альбома «Пси» 1999 года стал именно таким, как мы его знаем, значительная заслуга Рубекина. Для меня известие о его смерти было полностью неожиданным — абсолютно ничто не предвещало… В начале ноября 2015–го я с семьей поехал на отдых в Эстонию, в Тарту. Когда вел машину, позвонили и сообщили о смерти Бори Рубекина — от неожиданности чуть не слетел с трассы. Потом на обочине долго приходил в себя…
Выйти в новое
— Почему же вы решили оставить группу?
— Там наложился целый комплекс причин. Под конец своего пребывания в «Аквариуме» начал чувствовать психологическую и физическую усталость. Мне требовалось со стороны оценить свое место в жизни и музыке, заново сконцентрироваться.
Начал обдумывать уход значительно раньше, чем решился на этот шаг. Для меня искусство — это живой творческий акт. Не могу допустить, чтобы мое музыкальное ремесло оказалось низведено лишь до положения инструмента для рубки бабла, стало рутинной работой. Осознавал, что, уйдя из группы, потеряю по деньгам — но такой довод не мог иметь для меня решающего значения.
Начал понимать, что, будучи активно гастролирующим музыкантом, уделяю слишком мало внимания семье. Моя супруга, художница, женщина хрупкая, я не мог полностью взвалить на ее плечи заботы о четырех пацанах… И тем не менее решение далось нелегко.
Даже не думал, что покидаю «Аквариум» насовсем, сначала в мы
THE FATE OF THE PERCUSIONIST (Interview with Oleg Sharr)
The famous musician gave an interview to the Latvian newspaper TODAY.
Being an inveterate "aquarium", he always attached special importance to visiting live performances of his beloved group. I keep special memories of the first of such concerts for me which took place in my native Daugavpils on April 8, 2002. And each time he noted that the greatest share of public enthusiasm after the BG goes to percussionist Oleg Sharr (Shavkunov).
This humble man turned out to be a real magician - and every time his play led the audience to admiration, exaltation. And even now, when I matured a long time ago, communication with my beloved musician filled me with joy.
Polytechnic Drummer
- Oleg Ivanovich, a trivial question: how did you start making music?
- At school ... This is an unforgettable feeling when you are just a teenager - and suddenly you realize that you not only love music, but also want to play music yourself.
In the eighth grade, the guitar fell into my hands for the first time, learned a little bit of chords and started playing. Then it went and went: school ensembles, admission to the Polytechnic in their native Kirov, first attempts to compose something ... Somewhere from the middle of the third year I realized that I had probably chosen the wrong direction in life and the profession of engineer was not close to me. Nevertheless, I finished my studies until the end of the fourth year, passed all the exams, but did not begin to study diploma any more - I took the documents and left.
It was a difficult decision, but necessary ... I packed my things, left for Leningrad and entered the music school in the class of percussion instruments. I just realized by that moment that as a guitarist I’m not very, but the rhythmic side of this whole thing is much closer to me. I studied there for about six months, passed all the exams very quickly, and practiced continuously.
In Leningrad, he began to grow into friends - and they began to call me to play in different ensembles. Then there were the 80s, the heyday of rock club times. If there were plenty of singers, guitarists and bassists in the city, then the situation with drummers was much worse. Therefore, there has always been what is called hot cakes. It happened that he collaborated simultaneously with five groups - a day, at times, there were three rehearsals with different groups!
- You have a rather unusual specialization - you are a percussionist. Why?
- At the dawn of his musical career, he played drums in the Luna group. We played psychedelic rock: a little from Captain Beefheart, a little from King Crimson - as far as we understood them then. But after a year I began to feel that it was somehow a little cramped in this. My musical horizons were constantly expanding, and the performing experience was growing. Once I went to a concert by Paul Winter, whose ensemble included a percussionist - he played so skillfully, giving out all sorts of subtlest shades and nuances, that I was simply shocked! After this concert I was completely taken away in that direction, I began to closely engage in percussion, and went into the jungle of jazz, free jazz. John Coltrane, Ornette Coleman, Miles Davis, Art Ensemble of Chicago - very carried away by all these matters.
My own game
- Which of the groups in which you played before the Aquarium were the most memorable for you?
- In principle, I played only where I liked it - therefore, the memories of all the projects with my participation remained the brightest. All this experience is valuable and unique to me. But the most important, probably, was participation in the “Trio Z” - I remember that we performed with them even in Vilnius. With this ensemble, a global immersion in my favorite music took place.
Of the most memorable, I can still name my participation in the group “Ole Lukoye”, who played ethno-psychedelic rock, as well as a performance as part of the avant-garde music ensemble “Zga”, originally founded by Nikolai Sudnik, by the way, in Riga. And finally, I can’t help but mention that in the 90s I also played Vermicelli Orchestra, founded by the then Accordionist Aquarium Sergey Shchurakov - unfortunately, he’s been dead for almost ten years.
For me, cooperation with him was the first approximation to the universe of Aquarium, participated in the recording of two albums of Vermicelli. At that time he worked a lot with different improvisational theaters, and now, after leaving the Aquarium, he again began to do this.
Immersion in the Aquarium
- How did you end up in the Aquarium?
- In 1997, my acquaintance, violinist Andrei Surotdinov, invited me to a conversation, he played at the Aquarium then - and now he is playing. He said that the composition of the group then diverged, but Grebenshchikov needed musicians in order to present in public the material of the new album “Lilith”, which at that time had not even been recorded - Boris was going to fly to the USA, to do it there with eminent American musicians. Upon returning, I had to go to Moscow to play several concerts there. And it required a percussionist, able to quickly cut into the songs selected for the program. Andrei thought that I could quite cope with the task. Let's go to Boris. Acquaintance took place. He handed me demos of the songs he was going to record in America.
The new group
The famous musician gave an interview to the Latvian newspaper TODAY.
Being an inveterate "aquarium", he always attached special importance to visiting live performances of his beloved group. I keep special memories of the first of such concerts for me which took place in my native Daugavpils on April 8, 2002. And each time he noted that the greatest share of public enthusiasm after the BG goes to percussionist Oleg Sharr (Shavkunov).
This humble man turned out to be a real magician - and every time his play led the audience to admiration, exaltation. And even now, when I matured a long time ago, communication with my beloved musician filled me with joy.
Polytechnic Drummer
- Oleg Ivanovich, a trivial question: how did you start making music?
- At school ... This is an unforgettable feeling when you are just a teenager - and suddenly you realize that you not only love music, but also want to play music yourself.
In the eighth grade, the guitar fell into my hands for the first time, learned a little bit of chords and started playing. Then it went and went: school ensembles, admission to the Polytechnic in their native Kirov, first attempts to compose something ... Somewhere from the middle of the third year I realized that I had probably chosen the wrong direction in life and the profession of engineer was not close to me. Nevertheless, I finished my studies until the end of the fourth year, passed all the exams, but did not begin to study diploma any more - I took the documents and left.
It was a difficult decision, but necessary ... I packed my things, left for Leningrad and entered the music school in the class of percussion instruments. I just realized by that moment that as a guitarist I’m not very, but the rhythmic side of this whole thing is much closer to me. I studied there for about six months, passed all the exams very quickly, and practiced continuously.
In Leningrad, he began to grow into friends - and they began to call me to play in different ensembles. Then there were the 80s, the heyday of rock club times. If there were plenty of singers, guitarists and bassists in the city, then the situation with drummers was much worse. Therefore, there has always been what is called hot cakes. It happened that he collaborated simultaneously with five groups - a day, at times, there were three rehearsals with different groups!
- You have a rather unusual specialization - you are a percussionist. Why?
- At the dawn of his musical career, he played drums in the Luna group. We played psychedelic rock: a little from Captain Beefheart, a little from King Crimson - as far as we understood them then. But after a year I began to feel that it was somehow a little cramped in this. My musical horizons were constantly expanding, and the performing experience was growing. Once I went to a concert by Paul Winter, whose ensemble included a percussionist - he played so skillfully, giving out all sorts of subtlest shades and nuances, that I was simply shocked! After this concert I was completely taken away in that direction, I began to closely engage in percussion, and went into the jungle of jazz, free jazz. John Coltrane, Ornette Coleman, Miles Davis, Art Ensemble of Chicago - very carried away by all these matters.
My own game
- Which of the groups in which you played before the Aquarium were the most memorable for you?
- In principle, I played only where I liked it - therefore, the memories of all the projects with my participation remained the brightest. All this experience is valuable and unique to me. But the most important, probably, was participation in the “Trio Z” - I remember that we performed with them even in Vilnius. With this ensemble, a global immersion in my favorite music took place.
Of the most memorable, I can still name my participation in the group “Ole Lukoye”, who played ethno-psychedelic rock, as well as a performance as part of the avant-garde music ensemble “Zga”, originally founded by Nikolai Sudnik, by the way, in Riga. And finally, I can’t help but mention that in the 90s I also played Vermicelli Orchestra, founded by the then Accordionist Aquarium Sergey Shchurakov - unfortunately, he’s been dead for almost ten years.
For me, cooperation with him was the first approximation to the universe of Aquarium, participated in the recording of two albums of Vermicelli. At that time he worked a lot with different improvisational theaters, and now, after leaving the Aquarium, he again began to do this.
Immersion in the Aquarium
- How did you end up in the Aquarium?
- In 1997, my acquaintance, violinist Andrei Surotdinov, invited me to a conversation, he played at the Aquarium then - and now he is playing. He said that the composition of the group then diverged, but Grebenshchikov needed musicians in order to present in public the material of the new album “Lilith”, which at that time had not even been recorded - Boris was going to fly to the USA, to do it there with eminent American musicians. Upon returning, I had to go to Moscow to play several concerts there. And it required a percussionist, able to quickly cut into the songs selected for the program. Andrei thought that I could quite cope with the task. Let's go to Boris. Acquaintance took place. He handed me demos of the songs he was going to record in America.
The new group
У записи 80 лайков,
17 репостов,
1907 просмотров.
17 репостов,
1907 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Жерновой
